Феноменологические редукции. 
Социальная феноменология

Психологическая редукция и понятие эпохе

Принять определенную установку — значит воздерживаться от некоторых суждений, не соответствующих тому стилю волевой жизни, который предусматривает эта установка. Термин epoche (грен.: приостановка, воздержание от окончательного суждения) восходит к античному скептицизму, требовавшему в своих самых радикальных вариантах, как известно, воздерживаться от каких бы то ни было суждений о существующем. Не столь радикальное эпохе, описываемое и используемое в феноменологии, прямо связано со стилистическими чертами установок: каждая из них предполагает свое эпохе. Для того чтобы произвести феноменологическую редукцию, обеспечивающую существование феноменологической психологии, или психолого-феноменологическую редукцию, феноменологу следует воздерживаться от любых суждений о существовании или не-существовании мира. Он «должен наложить запрет на любую обычную объективную „позицию“ и отказаться от любого суждения, касающегося объективного мира. Опыт сам по себе останется таким, каким он был, опытом этого дома, этого тела, этого мира в целом, в том или ином присущем ему образе» [Гуссерль 19 916, с. 141. Мы переходим от объектов естественного мира к объектам, «заключенным в скобки», или к чистым феноменам, сохраняя их содержание и меняя их форму существования. За скобками остается объективность дома, тела или мира в целом, тогда как в скобках и, соответственно, в том месте, куда мы смотрим, куда направлено наше внимание, — тог смысл, который несут в себе дом, тело или мир. Простая рефлексия сознания «еще не дает нам психического в его собственной сущности и чистоте. Мы должны еще удержаться от бытийной веры, благодаря которой в естественной жизни сознания и рефлектировании на нее мир обладал для нас значимостью» [ Гуссерль 1992, с. 69]. Конечно, сама, но себе бытийная вера может стать частью того чистого смысла переживаний, который мы только и получаем в ходе феноменологической редукции, но, тематизируя бытийную веру, превращая ее в тему наших рассуждений, обращая на нее внимание, мы раскрываем ее, не участвуя в ней. Обыкновенно бытийная вера просто не становится темой размышления, мы слепо доверяем тому дому, телу или миру, которые видим, но, в первую очередь, мы слепо доверяем собственному взгляду и тому, как он представляет нам мир и сущие в нем. Психологическая редукция направлена на уровень мыслимого, или ноэмы, соотнося смысловые единицы с определенными категориями. Она представляет предметы чистыми феноменами, но, коль скоро они тематизируюгея, они сопровождаются сильными эмоциональными эффектами: удивлением или даже ужасом. Примером эффектов, лежащих в основании психологической редукции, могут послужить терзания главного героя романа Сартра «Тошнота» (1938) Антуана Рокантена, переживающего душевный кризис. Методичные, последовательные поиски того, что же такое тошнота, которую он испытывает, приводят его в первую очередь к осознанию странности обыкновенных вещей окружающего мира. «Вот недавно я собирался войти в свой номер и вдруг замер — я почувствовал в руке холодный предмет, он приковал мое внимание какой-то своей необычностью, что ли. Я разжал руку, посмотрел — я держал всего-навсего дверную ручку» [Сартр 19 926, с. 19]. Подтяжки, пивная кружка и любой другой предмет обнаруживают странность такого же рода: эти обыкновенные вещи становятся необыкновенными, они притягивают взгляд, они удивляют и ужасают главного героя. Хотя едва ли возможно назвать это психологической редукцией в полном смысле этого словосочетания, переживания Антуана Рокаитена предоставляют удачный пример тех спонтанных переживаний, на основании которых только и возможно сознательно и методично произвести редукцию.

Психологическая редукция избавляет нас от слепой бытийной веры и позволяет обратить внимание на смысл чистых феноменов. Производя психологическую редукцию, мы «выносим за скобки» все суждения о существовании или не-существовании мира и оставляем «в скобках» чистые феномены.