Моральные принципы международного распределения ресурсов

Вопрос международного распределения ресурсов является одной из центральных нравственных проблем, стоящих перед человечеством, поскольку на настоящий момент значительная часть населения Земли не может удовлетворить даже самые основные человеческие потребности, касающиеся питания, крова, одежды, медицинской помощи, в то время как другая его часть проживает в условиях потребительского изобилия. Это положение оскорбляет моральное чувство и тем, что предполагает незаслуженные лишения и страдания, и тем, что включает в себя элемент крайнего неравенства между существами, обладающими равным достоинством. Даже по опубликованным в 2012 г. данным Всемирного банка, которые постоянно оспариваются независимыми исследователями как чрезвычайно заниженные, в 2008 г. 22% населения Земли потребляли в день меньше, чем можно было приобрести на 1,25 долл, в 2005 г., а потребление 43% соетавляло меньше 2 долл, в день. Даже небольшое сокращение уровня потребления в развитых странах и использование освободившихся средств для поддержки «мировых бедных» может существенно улучшить положение этой части человечества. Для того чтобы актуализировать данную моральную проблему в сознании представителей «золотого миллиарда», современный этик-утилитарист П. Сингер в работе «Голод, изобилие и мораль» (1972) предложил сравнить две ситуации: ситуацию, в которой ценой небольших потерь можно спасти ребенка, тонущего в соседнем неглубоком пруду, и ситуацию, в которой ценой небольших потерь можно спасти жизнь ребенка, умирающего от голода в Бангладеш^[1]. В первом случае мы легко признаем категорическую обязанность спасения, а во втором столь же легко ее отрицаем, хотя единственными признаками, разводящими их между собой, являются географическая удаленность находящегося в опасности ребенка и его принадлежность к другому национальному сообществу. Причем первый признак явно доминирует над вторым, поскольку спасение ребенка, имеющего иное гражданство, из соседнего пруда не менее обязательно, чем спасение соотечественника.

В рамках вестфальской модели этики международных отношений фактор принадлежности людей к разным национальным сообществам имеет решающее значение, во всяком случае, если речь идет об институционализированных отношениях между государствами. Сравнение двух ситуаций, предложенное П. Сингером, оценивается как неудачное, поскольку тот пытается прямо перейти от индивидуальных обязанностей к обязанностям, лежащим на организованных коллективах. Вместе с тем полное аннулирование долга помощи терпящим крайние лишения «мировым бедным» слишком сильно разводит между собой представления об индивидуальном нравственном совершенстве и этику международных отношений. Поэтому даже в рамках некосмополитических концепций последней существует тенденция к признанию ограниченных проявлений международной распределительной справедливости. Хорошим примером является теория позднего Дж. Ролза, который в работе «Закон народов» (2006) изменил свою позицию 1970;х гг. и попытался очертить границы долга помощи в отношениях между государствами.

Дж. Ролз предположил, что полноправными членами международного сообщества являются «добропорядочные» народы. Они включают в себя народы либеральные, а также нелиберальные, но соблюдающие минимальный набор прав человека и обеспечивающие влияние граждан (подданных) на принятие политических решений. Наряду с «добропорядочными» народами он выделяет два иных типа: «государства-изгои» и «обремененные общества». Первые, сохраняя внутреннюю стабильность, нарушают минимальный стандарт прав человека и готовы вести войну просто потому, что это отвечает интересам режима. Вторые испытывают острейший дефицит политических и культурных традиций, людских ресурсов и ноу-хау, а зачастую и материально-технологической базы. Именно они обладают правом на материальную помощь со стороны других стран.

Однако морально обязательная передача ресурсов другому народу оказывается у Дж. Ролза нацелена лишь на то, чтобы довести «обремененное общество» до уровня минимальных стандартов «добропорядочности». Цель доноров состоит не в том, чтобы сделать народ-реципиент богаче или сократить разрыв в экономическом благосостоянии между народами. «Обремененное общество» просто должно превратиться в стабильное и обустроенное. После этого всякая помощь прекращается. При этом Дж. Ролз полагал, что помощь «обремененным обществам» — это вполне адекватный ответ на проблему мировой бедности и отражение разумного интереса каждого народа, который не идет дальше того, чтобы иметь возможность реализовывать собственное понимание справедливости, не подвергаясь внешним вмешательствам. Для того чтобы подтвердить оправданность ограниченных целей международного распределения ресурсов, Дж. Ролз апеллировал к примеру двух воображаемых государств, одно из которых приняло программу модернизации и экономии, а другое сохранило существовавший баланс потребления и сбережений и оказалось многократно беднее своего соседа. В этом случае принудительное перераспределение было бы вопиющей нечестностью^[2].

Все эти аргументы не являются достаточно убедительными даже в том случае, если не отталкиваться от космополитических отправных посылок. Так как наличие бедности (особенно в ее неэкстремальных формах), по мнению Дж. Ролза, не делает автоматически какое-то общество «обремененным», то обязанность помощи игнорирует потребности бедных людей, живущих в «добропорядочных» странах. Разумный интерес народа, существующего в условиях давления экономически более мощных стран и транснациональных корпораций, без сомнения, включает постоянное увеличение ресурсов, находящихся в распоряжении правительства, но не заимствованных из-за рубежа в виде госдолга. Это является необходимым условием реализации собственной концепции справедливости. Наконец, абстрактный пример с двумя совершенно не зависящими друг от друга государствами, выбирающими разную экономическую политику, не отвечает характеру отношений между развитыми и развивающимися странами. Между ними существует такой тип взаимной зависимости, который порождает обязанности распределительной справедливости.

Последнее обстоятельство еще в 1970;х гг. попытался теоретически отобразить американский политический философ Ч. Бейц. Он предположил, что обязанность стремиться к более справедливому распределению ресурсов существует во всех отношениях, где хотя бы кто-то из участников получает выгоду, и эта выгода была бы невозможна либо без взаимодействия как такового, либо без взаимодействия и чужих потерь. Тем самым он существенно скорректировал понимание Ролза обстоятельств справедливости^[3]. В перспективе, предложенной Ч. Бейцем, распределительные обязанности развитых стран порождаются: а) постоянным использованием природных и трудовых ресурсов развивающихся стран, б) последствиями существования колониальной системы, давшей импульс развитию колониальных держав и затормозившей развитие колоний, и, наконец, в) ролью формирования мирового капиталистического рынка в появлении такой части глобальной социально-экономической системы, как третий мир. Все эти обстоятельства демонстрируют зависимость процветания «золотого миллиарда» от лишений и страданий остальной части человечества и расширяют обязанности богатейших стран за пределы экстренного содействия «обремененным обществам».

При этом космополитическая позиция оказывается более перспективной в вопросе обоснования расширенной обязанности международной материальной помощи в сравнении с государствоцентричной. С сугубо теоретической стороны это можно продемонстрировать на примере договорной теории международной справедливости, сторонником которой являлся Дж. Ролз. Для обоснования необходимости рассматривать в качестве субъекта международной справедливости именно народ Дж. Ролз вынужден был разработать усложненную теоретическую схему из трех последовательных этапов воображаемого выбора принципов справедливости. На двух из них фигурируют уже не личности, а представители народов. Большинство последователей Дж. Ролза склонно рассматривать эту конструкцию как создание «лишних сущностей» ради достижения заранее известной цели — оправдания заниженных обязанностей развитых стран. Многие теоретики предлагают вообще отказаться в этике международных отношений от договорного подхода и рассматривать обязанность помощи бедному населению развивающихся стран в перспективе интуитивно очевидных нормативных положений. Так, самый влиятельный на настоящий момент исследователь проблем глобальной справедливости Т. Погге полагает, что вполне достаточным основанием для создания системы международного перераспределения ресурсов являются зафиксированные в ст. 28 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. нравственное качество «международного порядка» и негативная обязанность каждого морального субъекта не участвовать в поддержании системы несправедливых отношений^[4]. Наряду с сугубо теоретическими проблемами понимание глобальной распределительной справедливости как справедливости между государствами или народами ведет к некоторым заведомо неприемлемым в нравственном отношении практическим выводам. Оно порождает безразличие к обогащению элит бедных стран за счет международной помощи, а также ведет к пренебрежению внутренними возможностями перераспределения богатства и экономического развития в бедных странах.

Институциональное воплощение обязанности международной материальной помощи имеет на настоящий момент крайне неразвитый и ограниченный характер. Такие международные институты, как Всемирный банк, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация, обеспечивают льготное кредитование развивающихся стран, финансирование программ их развития, предоставляют развивающимся странам определенные таможенно-тарифные льготы. Однако эти меры не являются достаточными для борьбы с бедностью, а гем более для преодоления разрыва в благосостоянии между глобальным Севером и глобальным Югом. В связи с этим специалисты по вопросам глобальной справедливости пытаются спроектировать новые институты, способные, по их мнению, радикально изменить ситуацию к лучшему. В 1990;х гг. возникло предложение ввести общемировой однопроцентный налог на извлечение невозобновляемых природных ресурсов, который автоматически превратится в налог на использование этих ресурсов конечными потребителями. Полученные средства при этом должны передаваться правительствам бедных стран при очень жестком контроле их использования, а также международным организациям, способствующим улучшению жизни «мировых бедных», минуя промежуточные инстанции. Несколько позднее был предложен проект ресурсного налога, взимаемого не с извлекаемых, а со всех обнаруженных полезных ископаемых в целях обеспечения каждому представителю человечества базового дохода. Другой известной схемой аккумулирования средств является глобальный налог на международные финансовые сделки и перечисления денежных средств, предложенный экономистом Дж. Тобином для уменьшения спекулятивной активности на биржевых рынках. Однако сторонники международной распределительной справедливости рассматривают такой налог не как меру финансового регулирования, а как инструмент глобального перераспределения ресурсов в пользу беднейших стран.

• [1] Singer Р. Famine, Affluence, and Morality // Philosophy and Public Affairs. 1972.Vol. 1. No. 1. P. 231.
• [2] См.: RawlsJ. Op. cit. Р. 105—120.
• [3] Beitz Ch. Political Theory and International Relations. Princeton: PrincetonUniversity Press, 1999. P. 131.
• [4] Pogge Т. Politics as Usual: What Lies Behind the Pro-Poor Rhetoric. Cambridge: Polity Press, 2010. P. 26−31.