Соотношение и взаимодействие правовых культур России и Запада

Идея права развивается в неразрывной связи с развитием национальной культуры и является для нее такой же органической частью, как и язык. Пересечение и наложение национальных культур, первоначально связанное с колониальными захватами, а затем с процессами глобализации, обусловливает культурную экспансию (выражающуюся в навязывании религии, языка, государственно-правовых институтов), осуществляемую от имени «сверхкультур» в отношении культур-аутсайдеров. Начиная с периода Средних веков и вплоть до настоящего времени в качестве такой «сверхкультуры» выступает культура Запада. Западная интерпретация идеи права основывается на католической (точнее, протестантской) традиции, отдающей приоритет частным интересам личности (естественным правам человека и гражданина) по отношению к публичным интересам государства и общества. Само государство — state, представляет собой не патримониальную модель владения государственной земли и народа индивидуальным либо коллективным «государем», а публично-правовой порядок управления, в одинаковой степени распространяющий свое управленческое воздействие и на простых сограждан, и на представителей политической элиты. При помощи права определяются и задаются в качестве ценностных приоритетов и детерминирующих факторов масштабы свободы (определенной самостоятельности) поведения как со стороны управляемого сообщества, так и со стороны публичной власти.

В отечественной правовой традиции право предстает в качестве некоего нравственного идеала, в рамках которого получают закрепление идеи о всеобщем равенстве и справедливости. «Нравственное» право противопоставляется «безнравственному» закону («закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло»). Такое противопоставление обусловливает сочетание в индивидуальном и общественном правосознании двух разнонаправленных векторов: правового идеализма (фетишизма) по отношении к абстрактному праву и правового нигилизма по отношению к действующей законодательной системе. В основу представлений о праве и политике положены не идеи свободы и взаимных обязательств субъектов, характерные для западной правовой мысли, а идеи вольности (как неограниченной возможности самовыражения) и беззаветного служения (обусловленного «неоплатным долгом» перед «большой Родиной»). В контексте такой позиции не имеет смысла говорить о юридической силе естественных прав человека и гражданина, а также о взаимной юридической ответственности государства и личности.

Взаимодействие правовых культур Запада и России вплоть до настоящего времени осуществляется под воздействием двух противоположных тенденций. С одной стороны, Запад воспринимается (прежде всего, на уровне политической идеологии) в качестве врага, во все времена посягающего на территориальную целостность и национальную самоидентичность Руси/России. С другой стороны, Запад предстает в качестве «обгоняющей» цивилизации, стремление «догнать и обогнать» которую диктует необходимость заимствования полученных западной культурой достижений и накопленного опыта. При этом в политикоправовой области зачастую такое заимствование носит характер механического копирования политико-правовых конструкций (института президента, альтернативных выборов, разделения властей, состязательного судопроизводства и т. п.) с последующим их перенесением на неподготовленную социальную почву. Именно неготовностью российского социума (как на уровне простых граждан, так и на уровне властвующих элит) воспринимать копируемые модели в качестве правовых (общеобязательных) объясняется ситуация, когда перманентное реформирование политико-правовых отношений сопровождается столь же перманентным правовым нигилизмом.

В контексте соотношения правовых культур России и Запада небезынтересным представляется сопоставление концепций прав человека.

Представляется, что не нуждается в особом доказательстве положение, в соответствии с которым в основе всей западной конструкции прав и свобод человека и гражданина лежит естественно-правовая доктрина с ее идеей существования по природе человеческого существа — некоторого независимого от общества и государства комплекса основных прав и свобод. Следует отметить, что наличие естественных прав человека представителями западной политико-правовой мысли непосредственно связывалось с формированием гражданского общества, состоящего из независимых автономных и самодостаточных индивидов, реализующих в отношениях с другими индивидами свои частные интересы. Эта совокупность частных интересов выступала как основа формирования путем общественного договора государственной власти, призванной обеспечивать и охранять независимо от нее возникшие естественные права и свободы человека.

По сути, естественное право — это форма реализации свободы частного лица, что прямо констатировалось в законодательных актах (и в частности, в конституциях западных государств).

Однако в заявленном подходе к правам человека нет не только указания на некоторую единую совместную цель, но даже указания на общее благо. Свобода одного индивида против свободы другого индивида — вот суть западноевропейской доктрины прав и свобод человека. Неслучайно само право в ней классически определялось как совокупность условий, при которых произвол одного индивида совместим с произволом другого (И. Кант).

Даже в тех концепциях, которые пытались преодолеть индивидуалистическую сущность естественно-правовой доктрины и представить право как начало, пронизывающее все сферы жизни общества, оно в своей основе все равно оказывалось формой реализации индивидуальной свободы.

Насколько рассмотренный подход к правам и свободам человека, вытекающий из естественно-правовой доктрины и лежащий в основе современной хартии прав человека, приемлем для российской правовой системы?

Следует отметить, что для российского правосознания всегда была характерна неразрывная связь права с нравственными духовными началами, более того — с христианской добродетелью.

Право при таком понимании выступает как одна из ступеней нравственного сознания, непосредственной задачей которого является воплощение добра, ограничение и исправление зла. Не исключение возможности произвола отдельных лиц, злоупотребляющих правом силы, не регулирование сталкивающихся интересов равноправных и равнообязанных субъектов, а воплощение высших общечеловеческих ценностей определяют смысл существования права и, соответственно, его природу.

В отечественной политико-правовой традиции при понимании природы права возникает совершенно новая по сравнению с западной естественно-правовой доктриной грань — право рассматривается как необходимое условие истинно человеческого существования. Право, права и свободы человека для российского правосознания не существуют в сугубо прагматическом смысле в качестве средства обеспечения свободы и безопасности отдельного индивида. Их понимание и воплощение связываются с реализацией глубинных целей человеческой природы, самого смысла его существования. Вне этого смысла права и свободы утрачивают реальное социально-правовое значение, превращаются в лишенные юридической силы декларации.

Принципиальное значение в сопоставлении правовых культур России и Запада имеет то, что отношение к праву, к правам и свободам человека для российского правосознания невозможно иначе, как через осознание некоторого нравственного идеала как цели практического бытия. Поэтому любая правовая проблема для российского правосознания неразрывно связана с ценностями добра и справедливости, правды, человечности и любви. Лишенные этих ценностей правовые категории перестают иметь и собственно правовое значение, поскольку теряют глубинный идейный смысл, важный для российского человека. О значимости этих идеалов для российского человека говорит хотя бы тот факт, что он, как правило, готов, в отличие от типичного западного человека, поступиться частными благами, отдельными правами и свободами ради достижения нравственно высоких идеальных целей.

Рассмотрение права в качестве инструмента диалога культур России и Запада предполагает выработку на уровне правовой идеологии и к иной (чужой) культуре как к равной по своему правовому статусу собственной (что вовсе не означает ее одобрения и приятия). При этом принцип равенства различных культур предопределяет ситуацию, в рамках которой разрабатываются и соблюдаются единые правила (стандарты) поведения, обязанность следовать которым осознается всеми участниками диалога.

Объективная невозможность достижения реального согласия по ряду вопросов межкультурного взаимодействия предполагает выведение этих вопросов за рамки обсуждаемых проблем, с тем чтобы избежать наиболее вероятных конфликтов и сохранить саму возможность диалога культур. Значимость права заключается, прежде всего, в том, что при помощи материальных и процессуальных норм, образующих массивы национального (внутригосударственного) и международного права, должны быть определены основные направления диалога культур, юридическая техника осуществления согласительных процедур, а также механизмы разрешения спорных и конфликтных ситуаций, неизбежных в ходе межкультурного взаимодействия^[1].

• [1] Величко А. М. Запад и Россия: что нас разъединяло в прошлом и продолжает разъединять в настоящем // Проблемы национальной стратегии. 2012. № 5. С. 180—194;Мартышин О. В. Национальная политическая и правовая культура в контексте глобализации // Государство и право. 2005. № 4. С. 9—17; Ромашов Р. А. Правовые культуры России и Запада: существует ли двухсторонняя интеграция // Философия правав России: история и современность. Материалы Третьих философско-правовых чтений памяти академика В. С. Нерсесянца /отв. ред. В. Г. Графский. М.: ИГПРАН, 2009.С. 59—74.