Офирская земля. 
История отечественной культуры

Помимо «снов», утопия воплощалась в форме «путешествий». Одно из них — «Путешествие в землю Офирскую» М. М. Щербатова (1733— 1790), историка и писателя екатерининской эпохи.

Произведение Щербатова написано от имени некоего «г-на С…, швецкаго дворянина». В сопровождении некоего Агиба он путешествует по стране, где все так напоминает Россию, только Россию будущего, а не настоящего. В наименованиях офирских городов, рек и князей легко узнаваемы русские имена: Квамо соответствует Москве, Перегаб и пересекающая его река — Петербургу и Неве, Габиновина означает Новгород, Евки — Киев, Био — Обь, Голва — Волгу, Перега — это Петр I, Кастар, или Аракитея, — Екатерина II и т. д. Щербатов упоминает в качестве соседа офирианцев Палис — т. е. Польшу, коротко рассказав о хаосе в этой стране. Офир разделен на 15 областей. Их названия —^[1]

тоже легко соотносимые с русскими реалиями анаграммы. Кроме того, прошлое Офирского государства напоминает современную автору Россию, что позволяет ему критиковать существующие российские порядки.

В особенности Щербатова не устраивало то, что Перега (Петр I) перенес столицу в Перегаб — город, полностью изолированный от всей страны, построенный «против природы вещей». Это противоестественное положение столицы вызвало многие беды: во-первых, отделило сановников, живущих теперь при дворе, от их поместий, вследствие чего они стали без зазрения совести грабить своих крестьян, с которыми потеряли связь; во-вторых, правители перестали обращать внимание на внутреннее положение страны, до их ушей не доходил больше глас народа; в-третьих, расположение столицы на вражеской границе довело народ до крайности, и участились бунты. Но если в России ситуация не изменилась, то в Офире «неразумное» решение было отменено «мудрым» и «великим князем» Сабаколой, снова вернувшим Квамо статус столицы. Это произошло 1700 лет назад, и с тех пор офиряне живут в мире и благоденствии, охраняемые «неизменными» законами.

Недовольство Щербатова вызывала и политика градостроения, проводившаяся Петром I и Екатериной II. Генеральный губернатор в беседе с путешественником «с великой мудростью» заявляет, что «власть монарша не соделывает города, но физическое или политическое положение мест, или особливые обстоятельства», такие, например, как необходимость сосредоточения центров торговли или «мастерства и рукоделия». Во всех остальных случаях градостроение, утверждал далее губернатор Перегаба, ведет только к повреждению нравов, ибо «переименованные земледельцы в мещане, отставая от их главного промысла, развращаясь нравами, впадая в обманчивость и оставляя земледелие, более вреда нежели пользы государству приносят». Благо же государства соделывает исключительно «сельская жизнь, воздержанность и трудолюбие». Такова офирская триединая формула морали, поддерживаемая всей системой офирской власти.

Наконец, критика Щербатова затрагивала внешнюю политику России, конкретнее — захватнические войны, которые она вела. Путешественник приводит слова легендарного героя Бомбей-Горы, который воспротивился намерению некоего офирского князя покорить соседние государства: «Не расширение областей, — говорил он, — составляет силу царств, но многонародие и доброе внутреннее управление. Еще много у нас мест не заселенных, еще во многих местах земля ожидает труда человеческого, чтобы сторичный плод принести; еще у нас есть подвластные народы, требующие привести их в лучшее состояние, то не лучше ли исправить сии внутренности, нежели безнужною войною подвергать народ гибели и желать покорить или страны пустыя, которые трудно будет и охранять, или народы, отличные во всем от нас, которые и чрез несколько сот лет не приимут духа отечественнаго Офирской империи и будут под именем подданных тайные нам враги».

Несомненно, стрела метила в императрицу «немецких кровей» — Екатерину И, которая всегда считала своим приоритетом военную политику, интенсивное расширение российской державы. Не терпя вообще никакой критики, она незадолго до смерти гшсателя-утописта повелела наложить арест на рукопись Щербатова, остававшийся в силе более полутораста лет.

Чем же интересна Офирская земля? Почему она взята образцом подражания для России? По мнению Щербатова, «если чем она достойна примечания — сие есть: мудрым учрежденным правлением, в коем власть государская соображается с пользою народною, вельможи имеют право со всею приличною смелостию мысли свои монарху представлять, ласкательство прогнано от царского двора, и истина имеет в оный невозбранный вход; в коем законы соделаны общим народным согласием и еще беспрестанным наблюдением и исправлением в лучшее состояние приходят; правительств немного и немногочисленно, но и дел мало, ибо внушенная издетства в каждаго добродетель и зачатия их не допускает; в коем вельможи не пышные, не сластолюбивые, искусные, трудолюбивые, похвальное честолюбие имеют соделать счастливыми подчиненных им людей; остаток же народа, трудолюбивый и добросовестный, чтит, во-первых, добродетель, потом закон, а после царя и вельмож». Щербатовский путешественник убежден, что офирцам вполне могли бы подражать не только россияне, но и «называющие себя просвещенными европейские народы"'.

• [1] Радищев А. //. Путешествие из Петербурга в Москву. Л. 1981.С. 37−47 (глава «Спасская Полесть»).: Там же. С. 157. Там же. С. 107−123.