Группа маргинальных мотиваций

Мотивации этой группы одновременно проявляют свойства биологических и социальных мотиваций, интегрируя черты обеих этих больших групп. Не обладая полностью врожденной основой, мотивации сексуального поведения, общения, познания, защитного поведения тем не менее базируются на физиологических процессах и механизмах, хотя бы частично генетически детерминированных. В связи с этим проявление этих мотиваций несет на себе синтезированное влияние индивидуально-типологических особенностей (темперамента в первую очередь) и социальных воздействий.

Все мотивации этой группы проявляются в специфических видах деятельности человека или в значительной степени их обусловливают. Кроме того, мотивации маргинальной группы характеризуются еще и тем, что имеют общие с высшими животными механизмы своего формирования и реализации.

Мотивация познания возникает на базе врожденного безусловного ориентировочного рефлекса, названного И. П. Павловым «что такое». Назначение этого рефлекса — фиксация неожиданных изменений во внешней среде, которые могут нести угрозу человеку и животному или представлять собой какой-либо другой интерес для жизнедеятельности. Механизмы этого рефлекса хорошо известны и описаны, в том числе у новорожденных и младших дошкольников.

По проявлению ориентировочного рефлекса, возникающего в ответ на различные стимулы и раздражители, можно судить о нормативности развития нервной системы, в первую очередь сенсорных органов ребенка. По мере психобиологического развития младенца ориентировочный рефлекс преобразуется в ориентировочно-исследовательское поведение, аналогичным образом это происходит у высших животных. Ребенок, и самостоятельно и с помощью взрослых, овладевает пространством и предметами, в нем размещенными, совершенствует механизмы этого важнейшего для психического развития вида поведения, впервые проявляя свою склонность к разного рода активности, и получает знания о предметной и социальной среде.

Ориентировочно-исследовательское поведение в случае положительного к нему отношения со стороны ближайшего окружения разворачивается на положительном эмоциональном фоне и закрепляется в памяти ребенка как поведение, приносящее удовольствие и радость. Этот позитивный эмоциональный комплекс побуждает его к дальнейшему проявлению ориентировочно-исследовательского поведения, выступая уже в качестве мотивационного компонента, который закрепляется в поведении достаточно рано: в диапазоне от 1,5 до 2 лет.

В условиях бедной предметной среды или сенсорной и моторной депривации, а также в условиях негативного отношения взрослых к познавательной активности ребенка ориентировочно-исследовательское поведение не закрепляется в его памяти и постепенно угасает, формируя апатичный или двигательно расторможенный и агрессивный вариант поведения, что в дальнейшем неизбежно выразится в нервно-психической патологии разной степени тяжести.

Ограничение реализации мотивации познания в подростковом возрасте так же опасно. Из специальных работ по медицинской психологии и наркологии хорошо известно, что невозможность проявления познавательных интересов и познавательных эмоций (любопытства и любознательности) в полной мере может компенсироваться склонностью к получению удовольствия патологическим путем, например за счет потребления алкоголя и наркотиков. Этим частично определяется рост детского и подросткового алкоголизма и наркоманий во всех случаях нарастания социально-экономического неблагополучия. Реальных успехов в борьбе с наркоманией можно ожидать только в том случае, если финансовые средства будут направляться на обеспечение психоэмоционального и познавательного развития детей и подростков, которое естественным психологическим и психофизиологическим образом препятствует возникновению компенсаторных по своему происхождению биологических форм зависимости.

Мотивация познания имеет определенный возрастной период своего максимального проявления, что связано с динамикой формирования психических процессов и механизмов. Начиная с 4—5 лет и кончая 20—25 годами все люди переживают период расцвета познавательной активности, который определяет оптимальные сроки получения образования. После 25 лет у большей части взрослых эта мотивация уступает свои лидирующие позиции и может быть использована зрелой личностью уже как профессиональное средство для достижения целей. Однако также известно, что у некоторой части взрослых эта мотивация продолжает действовать в течение дальнейшей жизни, формируя профессионально-ориентированные формы деятельности. Проявление этой мотивации в зрелом возрасте совершенно необходимо для профессий, связанных с научноисследовательской деятельностью, включая любые формы экспертизы и оценок.

Конкретные формы проявления мотивации познания в зрелом возрасте определяются степенью экстравертированности личности. У экстравертов (с уровнем экстраверсии более 14—15 баллов, по опроснику Г. Айзенка) познавательные интересы направлены на социум — людей, его окружающих, на их взаимоотношения. У интровертов (с уровнем экстраверсии ниже 8—10 баллов) мотивация познания чаще проявляется по отношению к живой и неживой природе, а также к абстрактным предметам и философским темам.

Таким образом, модификация мотивации познания со стороны экстравертности способствует выбору определенных профессий. У экстравертов этими профессиями чаще всего являются специальности типа «Человек — Человек», у интровертов — «Человек — Природа», «Человек — Знак» (по Е. А. Климову). Промежуточная группа амбивертов, чей уровень экстраверсии укладывается в диапазон от 10 до 14 баллов, определяет свои профессиональные интересы на базе других мотиваций, так как у амбивертов мотивация познания не имеет специфической направленности, как это происходит у экстравертов и интровертов.

Мотивация общения непосредственным образом связана с реализацией любых видов человеческой деятельности и поэтому является важнейшей в мотивационно-потребностной системе. Потребность в общении, так же как и мотивация познания, формируется прижизненно в первые годы детского периода на базе общих с высшими животными механизмов. В этологических работах описаны многочисленные варианты актов взаимодействия животных друг с другом в сексуальном, агрессивном и игровом поведении. Кроме того, известно, что лишение детеныша общения с матерью если и не приводит его к смерти, то искажает его поведение в дальнейшем. Следовательно, общение как взаимодействие между субъектами является общим для человека и животных.

Общение формируется в первой половине первого года жизни ребенка, но при условии включения субъективноличностного отношения матери к младенцу во время удовлетворения его первичных биологических потребностей. Удовлетворение жизненно насущных нужд маленького ребенка — кормление, укладывание спать и выполнение необходимых санитарно-гигиенических процедур — обычно в норме сопровождается обращением матери к малышу, как к полноправному партнеру по общению. Подчеркнуто выразительная речь, богатство мимики, телесный контакт, сами по себе приносящие удовольствие, — все это служит основной цели — обратить непроизвольное внимание ребенка на человеческое лицо и действия человека по отношению к нему. Положительная эмоциональная связь, всякий раз возникающая при взаимодействии с матерью, закрепляется и требует дальнейшего продолжения и развития. Через какое-то время (обычно через 2—3 месяца после рождения) ребенок при восприятии матери проявляет признаки мотивации общения: он ей улыбается, издает звуки, пытается осуществить двигательные реакции. Эти элементы формируют хорошо известный в психологии «комплекс оживления», свидетельствующий о нормальном психоэмоциональном развитии ребенка.

Таким образом, мотивация общения возникает на основе врожденных механизмов первичных биологических потребностей, но имеет четкую причинно-следственную связь с наличием и качеством социальных контактов, так как даже частичное лишение ребенка эмоционально окрашенных отношений с матерью не только тормозит формирование мотивации общения, но и сказывается в виде замедления темпов нервно-психического, в том числе речевого, развития ребенка.

Общение с точки зрения психологической теории деятельности может быть рассмотрено как ее специфическая форма, направленная на организацию совместных целесообразных действий, обмен информацией и установление эмоционально значимых личностных отношений. Мотивация общения обеспечивает динамику этой социальной деятельности, придавая ей определенную энергетику и динамизм.

Очевидно, что мотивация общения имеет свои индивидуально-типологические варианты. В дифференциальной психологии и психофизиологии существуют доказательства того, что выраженность мотивации общения и направленность поведения на ее базе связаны с уровнем экстравертности человека. У экстравертов потребность в общении обычно занимает в мотивационно-потребностной системе личности ведущие позиции, побуждая индивида к социальной активности. Интроверты, как правило, имеют незначительно развитую мотивацию общения, которая обычно подчинена другими потребностями, что проявляется в типичной для этого типа социальной пассивности. Амбиверты характеризуются относительной социальной активностью, которая зависит от субъективной значимости и содержания ситуации. Если ситуация представляется амбиверту важной, то он выходит на социально активные действия, добиваясь значимых для себя решений. Когда амбиверт попадает в нейтральную для себя обстановку, то он обычно уступает лидерские функции более активным экстравертам.

Мотивация общения, обеспечивая человеку возможность установления социальных связей, действует в течение всей его жизни и выступает в качестве ведущего элемента как личных отношений, так и профессиональной деятельности во всех специальностях. Однако существует целый класс профессий — социономические специальности и сфера услуг, — где общение является ведущей деятельностью, поэтому для этих профессий так важны своевременная и верная профессиональная диагностика и ориентация. Очевидно, что в случае недостаточного развития мотивации общения профессиональная реализация, например в педагогических специальностях или при выполнении функций администратора, будет протекать неоптимально и неадекватно, что может привести к значительной потере трудоспособности и здоровья.

Потребность в активности выделяется в виде самостоятельного мотивационного компонента не всеми специалистами. Правомерность описания ее как автономной мотивации определяется, во-первых, присущей всем животным и человеку способности к движению и перемещению в пространстве. Во-вторых, известно, что двигательная депривация и/или фрустрация приводят к серьезным психоэмоциональным нарушениям, заканчивающимся органической патологией многих жизненно важных систем организма: сердечно-сосудистой и, в первую очередь, пищеварительной.

Медицина и психология развития накопили множество фактов, свидетельствующих о том, что имеется генетически детерминированная программа двигательного развития человека, определяющего возможность формирования и накопления сенсорного опыта, связанного с развитием сенсомоторного мышления ребенка (по Ж. Пиаже). По мере развития ребенка потребность в активности преобразуется и обогащается, переходя впоследствии в интеллектуальную, коммуникационную, социальную и другие виды активности, свойственные высокоразвитой личности. Однако все эти превращенные формы активности развиваются при обязательном условии социального воздействия на ребенка.

Отсутствие необходимых социальных взаимодействий в детстве тормозит возникновение ее преображенных форм, оставляя только первичную двигательную форму, что проявляется в специфике многих нервно-психических расстройств, например у детей гипертимного типа (так называемый гиперкинетический синдром).

Так же как и мотивация общения, потребность в активности детерминирована индивидуально-типологическим образом. Степень активности человека зависит в основном от темперамента и типа высшей нервной деятельности, которые в основе своей имеют различные свойства нервной системы. Так, сильный тип нервной системы независимо от баланса возбуждения и торможения определяет высокую степень активности личности.

Дифференциальная психология описывает различные варианты активности холериков и флегматиков, которые поразному проявляют себя в социальной и предметной среде. Однако, несмотря на очевидную специфику поведения личностей на базе этих противоположных типов высшей нервной деятельности, как флегматики, так и холерики обладают высокой степенью потребности в активности, что позволяет им справляться с сопротивлением среды при достижении своих целей.

Потребность в активности, в случае своей выраженности, побуждает человека выбирать профессию, где требуются большие энергетические затраты, часто связанные с опасностью и риском. Если профессия в полной мере не обеспечивает реализацию этой потребности, то личность с высоким развитием потребности в активности может использовать энергию этой мотивации для саморазвития, самореализации. Другими словами, при нормальном социальном развитии личности нереализованная потребность в активности способна трансформироваться в некоторые социальные мотивации. Невозможность реализации потребности в активности социально адекватным образом при неблагоприятных социальных условиях (например, в семьях алкоголиков и наркоманов) толкает ребенка и подростка к любым иным способам ее проявления, в том числе противоправным и антисоциальным.

Мотивация защитного поведения известна в двух своих формах: активной и пассивной. Активная форма защитного поведения (активно-оборонительное поведение) тесно связана в своем развитии и проявлении с двумя уже проанализированными мотивациями общения и активности. Результаты работ школы Г. Айзенка позволяют рассматривать все три мотивации как наследственно обусловленные и связанные с уровнем экстраверсии человека прямым образом: чем выше экстраверсия, тем выраженнее эти потребности. Пассивная форма мотивации защитного поведения (пассивно-оборонительное поведение) сопрягается с ориентировочным рефлексом, спецификой его возникновения и реализации.

Субъективно сильные стимулы у определенной части детей приводят не к возникновению ориентировочно-исследовательского поведения, а к блокированию активных двигательных актов либо формированию и проявлению отрицательных эмоциональных состояний и переживаний — страха, тревоги и беспокойства. Как правило, это относится к детям интровертированного типа и имеющим слабую нервную систему.

Таким образом, защита себя может осуществляться по обеим формам мотивации: по агрессивной и по пассивно-избегательной. Две формы защитного поведения с двумя различными классами эмоциональных переживаний, по мнению психогенетиков, определяются наследственно обусловленными различиями в нейрогуморальной системе. Например, в организме активных и потенциально агрессивных женщин экстравертивного типа легко синтезируется мужской половой гормон — тестостерон — и один из гормонов надпочечников — норадреналин, что и определяет их высокую готовность к активности и агрессивности. У женщин-интровертов с явной пассивнооборонительной формой поведения в ситуациях реальной или мнимой угрозы наблюдается относительно низкий уровень тестостерона в крови, а доминирующим чаще всего является адреналин.

Нейрогуморальная система ребенка подвергается воздействиям ближайшего социального окружения. В зависимости от степени и качества внешней среды формируется либо активная бесстрашная личность, либо агрессивная и социально неприемлемая (хулигана и дебошира). Вдобавок к этому негативные социальные влияния могут привести к развитию в ребенке труса и, возможно, на базе различных психологических компенсаций — мстительной и злобной личности. И только направленные педагогические воздействия, при развитой у ребенка мотивации пассивно-оборонительного поведения, помогут выработать у него адекватные психологические компенсации в виде таких черт личности, как предусмотрительность и осторожность.

Мотивации защитного поведения обусловливают выбор профессии в редких случаях, за исключением военных специальностей, которые, как правило, выбираются мужчинами агрессивного типа или имеющими тенденцию к проявлению агрессии в конфликтных ситуациях. Однако эти мотивации играют существенную роль при возникновении и проявлении внешних конфликтов. Мотивация активно-оборонительного поведения в конфликтной ситуации толкает человека на открытое проявление враждебности с применением физического или морального насилия, что встречается и в профессиональных конфликтах. Мотивация пассивно-оборонительного поведения также конфликтогенна из-за уклончивого и неопределенного поведения личности в конфликтных ситуациях.

Итак, краткий анализ происхождения и содержания мотиваций маргинальной группы позволяет сделать вывод о том, что все без исключения рассмотренные мотивации так или иначе вносят свой вклад в социальную жизнь человека, в том числе и профессиональную деятельность. Причем две из них — мотивация общения и познания — в случае их преобладания в человеке могут определять выбор конкретной профессии. Существенным также является то, что все без исключения мотивации указанной группы индивидуально-типологически определены, что приводит к большому разнообразию проявления поведенческих форм. Поведенческое разнообразие возрастает еще и за счет модифицирующего социального влияния, оказываемого на все рассмотренные мотивации. Последнее выражается в определенной зависимости развития личности, в том числе от национальной и культурной среды, в которой она развивается.

Группа высших социальных мотиваций. Данная группа — самая многочисленная по своему составу и самая спорная по своему определению. У специалистов до сих пор нет единого мнения о том, какие конкретно потребности в нее входят. По классификации П. В. Симонова, высшие (идеальные) потребности обусловлены потребностями познания и самопознания. Маслоу, в свою очередь, относит к высшим потребностям мотивации самоактуализации.

На наш взгляд, общим свойством социальных мотиваций является то, что все они связаны с осознанной и целенаправленной деятельностью человека, побуждающей к достижению поставленных им самим или принятых извне определенных целей. Очевидно, что мотивации этой группы являются выражением специфических свойств человека как представителя вида homo sapiens, хотя истоки некоторых потребностей данной группы можно усмотреть даже в поведении высших животных.

Механизмы социальных мотиваций не имеют врожденного характера, а определенным образом формируются под воздействием конкретных социальных условий, в которых развивается сначала ребенок, а затем действует уже взрослый человек. Другими словами, ведущими условиями формирования социальных мотиваций являются социальные процессы и воздействия, а не наследственно обусловленные нейрогуморальные и/или психофизиологические механизмы.

Индивидуально-типологические свойства человека в меньшей степени, в сравнении с личностными характеристиками, проявляются в поведении человека, возникающем на основе высших мотиваций. Личность связана с высшими мотивациями, которые определяют качество ее поведения в социальной среде, а также масштаб и перспективу ее деятельности.

В полной мере социальные мотивации начинают влиять на поведение человека, когда он находится еще в подростковом возрасте, — когда интенсивно формируется личность, осваивающая социальные роли. Высшие мотивации действуют в течение всей жизни человека и с возрастом становятся все определеннее и конкретнее, создавая своеобразие и уникальность его жизненного пути. В группу высших мотиваций, следуя за идеей П. В. Симонова об атомарности каждой мотивации, можно включить следующие потребности, не сводимые друг к другу и определяющие отдельные и конкретные формы поведения человека: мотивации потребительского поведения, достижения цели, саморазвития, самореализации, самоутверждения и свободы.

Следует заметить, что у каждого человека в течение жизни формируется своя мотивационная система, в которой представлены не все социальные мотивации, а в основном те, которые чаще других определяли поведение и деятельность. Из перечисленных максимально часто в структуре мотивационнопотребностной системы встречаются мотивации потребительского поведения, достижения цели и самоутверждения, тогда как мотивации свободы и самореализации наиболее редки, что отражает общие черты системы воспитания западной цивилизации.

Мотивация потребительского поведения имеет свои отдельные аналогии в поведении некоторых высших животных, которые обладают способностью к созданию запасов пищи и построению, иногда сложных, форм поведения по охране этих запасов. В основе мотивации потребительского поведения заложено стремление запастись материальными предметами и пищей, необходимыми для жизнеобеспечения, собственного и своей семьи. Следует сразу же признать прогрессивную роль этой мотивации, свойственной всем здоровым в нервно-психическом отношении людям. Именно эта осознанная потребность в источниках нормальной жизни толкала людей на формирование первобытно-общинных социальных отношений и сплочение коллективов с целью облегчения создания запасов пищи, средств добычи пищи (примитивных орудий труда) и более надежной их охраны. В дальнейшем эта же мотивация заставляла совершенствовать средства труда, что в конечном итоге привело к формированию современного технократического общества.

Итак, все люди — в той или иной степени потребители, все знакомы с потребностью, которая побуждает каждого зарабатывать на жизнь и тратить заработанные средства на предметы первой и совсем не первой необходимости. Интересен вопрос о психологическом содержании потребления. На что направлена эта мотивация, что является ее предметом?

Вероятно, предметом этой мотивации являются общественно-созданные продукты труда, выступающие, например, в виде необходимой пищи, которую, однако, часто не поедают сразу же, а запасают впрок, так же как и вещи, окружающие людей в быту, транспортные средства и предметы роскоши. Как выражение коллективного труда предметы потребления тем самым выражают социальные отношения в своей материальной форме и, следовательно, помимо вещественного содержания несут на себе знаковое и символическое значение.

Стоит отметить, что сфера предметов данной мотивации не ограничивается только этими материальными явлениями. Человек еще потребляет время и эмоциональное участие в его жизни других людей — партнеров по общению, а также информацию и знания. Это особые формы «предметов потребления», возникновение которых стало возможным на достаточно высокой ступени развития цивилизации — когда у многих членов общества освободилось время для досуга и личной (частной) жизни. Последнее повлекло за собой формирование социальных институтов, способных удовлетворить запросы общества, в основе которых находятся самые высокие формы мотивации потребительского поведения. Так зародились театр и художественная литература как возможность потребления эмоционального участия героев в жизни каждого, кто захочет этого участия. Наука и образование служат для удовлетворения потребности в обладании знаниями и информацией. Малые социальные группы в виде клубов по интересам и аналогичных форм служат целям потребления совместно проводимого времени. Все это говорит о том, что в историческом процессе мотивация потребительского поведения преобразуется и развивается, влияя, в свою очередь, на социальные процессы и одновременно отражая уровень развития общества.

Специфической особенностью мотивации потребительского поведения является ее способность выступать в роли компенсаций при недоразвитых мотивациях общения, познания и самореализации. Жизненные неудачи или искаженное воспитание «включают» мотивации потребительского поведения, заставляя ее обладателя накапливать материальные ресурсы сверх необходимого уровня. Так, чувство радости и удовольствия от приобретенных предметов могут заглушить тревогу и снизить — хотя бы временно — эмоциональное напряжение. Вероятно, этот достаточно простой и универсальный механизм определяет поведение алчных и жадных людей.

Само общество потребления через механизмы рекламы и торговли стимулирует своих граждан к усилению поведения на основе этой мотивации. Оборотной стороной массового проявления этой мотивации могут являться социальные и экологические конфликты. Лучшие представители общества потребления уже давно осознали опасность безграничного продвижения по дороге реализации этой целесообразной, в умеренной степени развития, мотивации, но крайне экспансивной и агрессивной по своей сущности при ее гипертрофированной выраженности. Вероятно, судьба западной цивилизации будет отчасти связана с возможностью оптимизации потребления материальных благ не за счет внешнего ограничения членов общества, а за счет разумного воспитания и формирования в детстве представлений и привычек потребления, лишь необходимого для жизнеобеспечения и развития количества материальных благ. Другими словами, в основу воспитания культуры потребления должен лечь принцип разумной достаточности, что станет возможным только тогда, когда общество пересмотрит свои ценности. Вслед за этим должны измениться цели и задачи педагогики как профессиональной системы.

Очевидно, что эта мотивация является важнейшей и при выборе конкретной профессии, и в процессе профессиональной деятельности, а также при возникновении различных конфликтов. Вместе с потребностями в пище, питье и условиях жизни мотивация потребительского поведения служит в качестве основного мотивационного компонента, побуждающего человека выбирать более высокооплачиваемую работу, а также продвигаться по служебной лестнице, совершенствовать свое мастерство, затрачивать свою активность на достижение не только престижных, но и хорошо оплачиваемых целей.

В сочетании с мотивацией активно-оборонительного поведения и потребностью в активности она может, в случае гипертрофированного формирования, определять цели, антисоциальные по своему содержанию и противоправные по форме. Так, большинство преступлений, особенно если они связаны с наркобизнесом, определяются действием этой неумеренно развитой социальной мотивации, которая в данном контексте действительно имеет черты и свойства глубокой компенсации ущербности личности, действующей под влиянием этого мотивационного комплекса.

Мотивация самоутверждения — вторая по распространенности, так как имеется практически у всех социально адаптированных людей. У разных авторов трактовки сущности этой мотивации значительно расходятся. Встречается ее расширенное определение, включающее способность овладения собой и окружающим миром, а также осознание своего «Я». Одним из первых, кто занимался изучением процессов социального взаимодействия с включением элементов самоутверждения, был А. Адлер, который связывал эту мотивацию со стремлением человека к установлению превосходства и власти над другими людьми. В таком контексте понятно обнаружение положительной связи экстраверсии, агрессивности и мотивации самоутверждения. Зарубежные исследователи вслед за А. Адлером считают, что эта форма самоутверждения является компенсаторной и психологически маскирует глубокий комплекс неполноценности, снижая чувства тревоги и неуверенности в себе.

Дополнительной к этой форме и относительно самостоятельной является мотивация самоутверждения, связанная с утверждением своего «Я» в ситуациях конструктивного господства над окружающими при необходимости решения каких-либо практических задач.

Этим расширенным представлениям о мотивации самоутверждения можно противопоставить более конкретное ее определение как потребности в положительном отношении к себе и своему «Я-образу» со стороны окружающих людей и заботы о своем социальном положении. Таким образом, в последнем толковании подчеркивается оценочная эмоционально-когнитивная функция этой мотивации и поведенческое проявление в виде давления на социальную среду при расхождении между самооценкой и оценкой со стороны других людей. Можно сказать, что эта мотивация, согласно приведенному представлению, обслуживает стабильность самооценки личности и направлена на ее сохранение и улучшение. Эта конкретная трактовка имеет право на существование, так как социальные отношения пронизывают не только наши общественные действия, но и сохраняются на уровне «Я-концепции». Учитывая последнее, можно утверждать, что мотивация самоутверждения действует у всех людей, подчеркивая и проявляя личность во всех без исключения социальных взаимодействиях, в том числе обслуживая поведение, сформированное иными потребностями.

Как и все социальные мотивации, мотивация самоутверждения формируется, отражая социальный опыт и успешность в установлении отношений и достижении определенных целей. Сензитивный период формирования этой мотивации — подростковый возраст с его интенсивным развитием и присвоением социальных ролей и позиций.

Социальное развитие подростка на основе этой потребности определяется степенью адекватности его самооценки как эмоционально-качественного компонента личности. Поэтому при заниженной самооценке личности возникают компенсаторные поведенческие реакции в виде негативизма, нигилизма и цинизма, причина действия которых — защита своего «Я» от угрозы самонеприятия и разрушения. Таким образом, педагогические ошибки воспитания ребенка и подростка отражаются, в первую очередь, на его самооценке и затем приводят к гипертрофированному развитию мотивации самоутверждения.

Наблюдения за поведением людей в конфликтных ситуациях и изучение корреляционных отношений черт личности и индивидуально-типологических свойств подтверждают представления последователей А. Адлера о более значительной выраженности этой мотивации у экстравертов, у которых ее проявление в конфликтных отношениях часто сопровождается агрессивным поведением.

По мере взросления и при условии успешной социальной и профессиональной реализации потребность в продвижении своего «Я», его фиксация в оценочных суждениях ослабевают, проявляясь вновь в ярких формах только в конфликтных ситуациях. А в связи с тем, что профессиональная деятельность может являться источником разнообразных конфликтов, мотивация самоутверждения часто оказывается ведущей в определенных рабочих ситуациях, сопряженных со столкновением интересов и мнений различных специалистов.

Мотивация достижения цели — одна из самых значимых в профессиональной деятельности. Она заставляет личность преодолевать препятствия в ситуации реального решения практических задач и добиваться поставленных перед собой целей, затрачивая на это энергию указанной потребности. Подобная активность способна преобразовываться в мотив по принципу переноса мотива на цель. При этом ясно осознаваемый идеал или модель будущего результата способствуют целесообразной организации поведения согласно плану действия. Следовательно, будущий результат или действие как ценность стимулируют поведение и управляют им в настоящем времени. Мотивация достижения цели с этой позиции является центральной в психологической системе любого вида деятельности.

Известно, что преодоление препятствий далеко не всегда бывает успешным, и это проявляется в чувстве тревоги или неуверенности в себе, т. е. в накоплении отрицательных эмоций, тормозящих эффективную деятельность и лежащих в основе негативного к ней отношения. Отрицательное отношение к деятельности, которая была в прошлом неуспешной, может трансформироваться в нейтральное, если мотив будет перенесен с цели на средства, особенно в том случае, если средства уже хорошо знакомы.

Успешное достижение поставленных перед собой целей или достижение субъективно значимых целей приводит к формированию высокой адекватной самооценки, которая воспринимается окружающими как уверенность в себе. Переживания успеха, в том числе профессионального, обладает свойством эмоционального подкрепления и стимулирует человека к повторению этого переживания и, в конечном счете, определяет превращение мотивации достижения цели в мотивацию стремления к успеху. Наиболее полно этот переход описан в научной литературе США и Японии, где успех является одной из самых известных и почитаемых ценностей этих обществ.

В России идея успеха, в том числе профессионального, все еще не стала ясной и открытой. Возможно, в значительной степени на это влияет трудность осуществления реформ. Вероятно до тех пор, пока педагогика успеха не станет в нашем обществе ведущей, торможение экономического и социального развития не будет остановлено, так как в его основе лежит психологическая причина, действующая на уровне принятия целей и решений. Таким образом, мотивация достижения цели в полной мере определяется воспитанием и развитием человека и в своем проявлении отражает социальные по происхождению ценности.

Мотивация саморазвития так же, как и мотивация самореализации, встречается в структуре мотивационно-потребностной системы реже, чем вышерассмотренные. Их формирование определяется взаимодействием как социальных факторов — прежде всего стилем домашнего воспитания, — так и психобиологических особенностей ребенка. Мотивация саморазвития может рассматриваться как следствие определенного этапа нервно-психического развития ребенка, но только в том случае, если средовое воздействие на него укладывается в русло оптимальных влияний со стороны сенсорного, эмоционального и деятельностного окружения, которые соразмерны индивидуально-типологическим возможностям ребенка и поэтому вызывают у него положительное к себе отношение.

Положительное эмоциональное отношение ребенка к средовым воздействиям усиливает потребность в активности по повторному достижению положительных переживаний, закрепляя тем самым определенные варианты взаимодействия со средой, что впоследствии и представляется в виде саморазвивающегося поведения. Таким образом, возможность формирования мотивации саморазвития базируется на наличии в структуре мотивационно-потребностной системы человека выраженной потребности в активности и разнообразных по качеству средовых воздействий в форме внешне оформленных предложений. Очевидно, что эта мотивация легко формируется в условиях информационно богатого развития. Тем не менее в работах некоторых зарубежных авторов отмечается, что при самых неблагоприятных условиях жизни имеется небольшое количество детей, выходящих на самостоятельное развитие, превышающее по своим поведенческим проявлениям все допустимые возможности информационно бедных условий жизни.

Мотивация саморазвития обеспечивает самостоятельное и относительно независимое поведение и деятельность, которые не всегда полностью осознаются личностью, формируя то, что в психологии называется жизненным путем.

Мотивация самореализации может рассматриваться как определенный вариант мотивации саморазвития, отличающийся тем, что возникает на основе существующих у личности определенных способностей и направлен на их воплощение и развитие. Таким образом, формирование мотивации самореализации возможно при сочетании выраженной потребности в активности и способностей, отражаемых в форме развивающихся психобиологических задатков. Формирование деятельности, в основе которой лежит мотивация самореализации, сопровождается явными положительными переживаниями и отношением к тому, что делает человек. Эта мотивация лежит в основе любой творческой активности человека и является необходимым условием для развития творческой личности и создания нового продукта в любой сфере деятельности.

Профессиональная деятельность, которая может противоречить творчеству (по мнению В. Н. Дружинина), осуществляемая на основе мотивации самореализации, приобретает черты творческой. Тем самым снимается этот, действительно часто возникающий конфликт между прагматикой и стихийностью творческого акта.

Очевидно, что в полной мере мотивация самореализации свойственна незначительному числу специалистов, определяя, в основном, так называемые творческие профессии. Исходя из большой социальной значимости творческой деятельности, становится понятной важность своевременного выявления одаренных детей и подростков, чьи способности должны быть определены и развиты до такой степени, чтобы в дальнейшем возникла возможность их саморазвития.

Помимо огромной общественной значимости реализации творческого потенциала каждого одаренного человека, формирование поведения на базе этой мотивации обладает еще конфликтно протекционистскими свойствами. Способный и одаренный человек может благополучно выйти из конфликта, сохраняя свое здоровье за счет положительных эмоций, получаемых в любимом занятии.

Мотивация свободы — самая редкая в структуре мотивационно-потребностной системы и, пожалуй, самая спорная, так как не ясны ее источники и, кроме того, не определено само понятие свободы. Категорию свободы чаще всего раскрывают в контексте этических понятий и норм социального поведения. Философы античного мира рассматривали ее как специфический аспект человеческого поведения. Категория свободы, не имея общепринятого определения, тем не менее описана в литературе по философии, психологии творчества и в религиозных учениях. Как правило, понятие свободы используется вместе с другими, конкретизирующими и сужающими круг трактовки, например: свобода выбора, свобода воли, свобода творчества, внутренняя свобода, свобода личности и т. д.

Предпринимались также попытки свести понятие свободы к рефлекторному действию (И. П. Павлов) или к инстинктивным формам поведения (В. И. Гарбузов). Рефлекс свободы у высших животных, описанный И. П. Павловым, по существу, отражает негативное отношение животного, к примеру собаки, к попыткам ограничить ее двигательные возможности, что выражается в пассивных или активных оборонительных реакциях собаки на моторную иммобилизацию. Если двигательная депривация длительна, то это приводит к выраженной апатии и существенным органическим поражениям многих систем жизнеобеспечения. Цепь событий, таким образом, выстраивается следующая: иммобилизация или двигательная депривация «запускает» потребность в активности, которая невозможна в своей полной реализации в данной ситуации, что, в свою очередь, стимулирует пробуждение мотивации защитного поведения, но не мотивации свободы. Конкретное проявление защитного поведения определяется индивидуально-типологическими особенностями животного.

Все описанное И. П. Павловым имеет прямое отношение к поведению человека, оказавшегося в ситуации ограничения своих потребностей в активности, в том числе и в случае двигательных деприваций, например в тюрьме. Рассматриваемые поведенческие реакции в ситуации ограничения движений и мотивации, как следует из предыдущего анализа, лежащие в их основе, не являются специфически человеческими и поэтому мало зависят от социального опыта, так как иммобилизазо ция у всех людей независимо от их культурных и национальных особенностей вызывает одни и те же чувства (тревогу, тоску, страх, ярость и гнев) и одни и те же поведенческие реакции. На этом основании нельзя относить эти неспецифические реакции к тем, которые определяются высшими социальными мотивациями. Это скорее один из вариантов ограничения (фрустрации) потребности в активности.

Психологические трактовки свободы берут свое начало в представлениях Гегеля, нашедших свое дальнейшее развитие в работах К. Маркса и Ф. Энгельса в рамках оппозиции «свобода — необходимость». Здесь свобода всегда относительна и определяется степенью познания объективно существующих закономерностей как внешнего, так и внутреннего миров субъекта действия. Свобода проявляется в деятельности как возможность выбора и принятия самостоятельного и ответственного решения, независимого от давления социума, текущих потребностей и нужд личности. В этом анализе мотивация свободы предстает перед нами как потребность в принятии осознанных и самостоятельных решений. Решений, принимаемых в ситуациях, исход которых не известен, но чрезвычайно значим для человека. Ключевой момент действия этой мотивации — полная произвольность выбора и поведения в трудных для человека обстоятельствах, что предполагает снижение роли эмоциональных переживаний. Другими словами, поведение, формирующееся на базе мотивации свободы, в значительной степени лишено чувственного эмоционального компонента по сравнению с другими действующими социальными мотивациями.

Определяющий фактор свободного поведения — это разум, не замутненный предрассудками и аффектами, дающий произвольность выбора и вариативность решений. Основными формами частных проявлений свободы являются следующие.

• 1. Устранение помех на пути достижения цели, что практически совпадает с действием мотивации достижения цели.
• 2. Возможность, в относительных пределах, удовлетворить свои потребности, что соответствует действию мотивации потребительского поведения.
• 3. Возможность вести себя относительно независимо от обстоятельств и других людей, что отчасти определяется действием мотивации самоутверждения.

Во всех рассматриваемых аспектах мотивация свободы не реализуется отдельно от других потребностей, что позволяет усомниться в ее существовании как самостоятельной единицы мотивационно-потребностной системы человека.

Остается одна сторона проявления свободы, которая уже рассматривалась как отражение свойства человека быть автономным в рамках социального и природного мира в трудных ситуациях при существующей альтернативе поведения и развития. Степень автономности и независимости, вероятно, определяется полнотой самопознания и знания об окружающем мире, а также способностью прогнозирования развития событий и результатов своих действий и выбора. Очевидно, что последние свойства свободного поведения определяются уровнем интеллектуального развития: чем выше интеллект, тем больше вероятность свободы выбора и воли. Отношения интеллекта и мотивации свободы не линейны и далеки от причинно-следственных связей, так как только знания и способность ими пользоваться не являются достаточными условиями развития мотивации свободы.

Анализ современных психологических представлений о сущности воли и волевого управления поведением дает еще один подход к анализу категории свободы. Так, в работах Л. И. Божович под волей понимается способность встраивания особого интеллектуального плана между действием самой ситуации на человека и его ответным поведением, что обеспечивает субъекту возможность осознания необходимости того или иного действия, а также возможность торможения импульсивных поведенческих актов, детерминированных непосредственными желаниями.

Самым специфическим элементом, объединяющим по содержанию категорию воли и свободы,—это связь с необходимостью, которая тормозит импульсивные инстинктивные и животные по существу формы поведения. Эта специфика мотивации свободы и воли позволяет предположить, что между ними имеется генетическое родство и общее предназначение как своеобразных внутренних мотивационных регуляторов, перестраивающих структуру мотивационно-потребностной системы человека ради дальних целей и перспектив развития и за счет торможения активности на основе текущих потребностей и задач.

Мотивация свободы может определять профессиональную деятельность далеко не всех субъектов труда, а вероятно, тех из них, у которых существует определенный прогноз на профессиональное развитие, а также имеются перспективные планы и задачи, преобладающие над текущими процессами профессиональной адаптации. Проявляется это своеобразие иерархии целей и задач свободного человека наиболее полно в кризисных ситуациях, когда необходимо принимать ответственные и безотлагательные решения, которые часто не совпадают с ожиданиями окружающих людей, что, как правило, лежит в основе возможного внешнего конфликта с теми, кто ориентируется на социально стандартные способы поведения и отношений.

Многими психологами рассматривается еще одна социальная потребность в качестве самостоятельно существующей — мотивация трудовой деятельности. Вслед за К. Марксом, считавшим способность к труду важнейшей человеческой особенностью, они полагают эту потребность в основание профессионального развития и поведения нормального социализированного индивида. Отдавая дань существенности и значимости трудовой деятельности и труду как социальной ценности, все же нельзя принять атомарность мотивационной компоненты, побуждающей каждого члена общества тратить свою нервно-психическую энергию в этом социальном, по происхождению, виде активности.

Известно, что мотивы трудовой деятельности крайне разнообразны, описание этих мотивов начинается с прагматических (необходимость в материальном самообеспечении) и кончается получением удовольствия от занятия. Разнообразие и различие мотивов свидетельствуют о комплексной природе этого мотивационного образования, обеспечивающего индивидуально-личностные варианты труда, а также специфику его продуктов. Необходимым элементом данного комплекса является потребность в активности, специфичность содержания которой определяется вторым компонентом. Например, если в качестве последнего выступает мотивация потребительского поведения, то имеется стандартный в социальном отношении тип трудового поведения «ради куска хлеба с маслом и крыши над головой». Стимулами к усилению траты энергии здесь будут денежное вознаграждение и вещи, которые можно приобрести на эти средства.

В сочетании потребности в активности с мотивацией самоутверждения формируется вариант трудовой деятельности «ради карьеры и социального престижа». В этом случае уже не всякий оплачиваемый труд будет привлекательным, и профессиональное предпочтение будет определяться социальными механизмами, зависящими от культурного состояния общества.