Науки о природе и науки о духе

Стремление философии понять свое место и роль в познании в соотношении с наукой приводит некоторых философов к лозунгу «Назад к Канту!». Появляется школа неокантианства, составившая оппозицию позитивизму. Ее представителями были Г. Коген (1842—1918), В. Виндельбандт (1848—1915), Г. Риккерт (1863—1936), Э. Кассирер (1874—1945) и другие немецкие философы. Для неокантианцев возврат к Канту означал постулирование возможности объективного познания средствами науки и выражение субъективной оценки средствами философии. Именно неокантианцы впервые поставили вопросы о ценностной природе познания.

Любое знание начинается с вопрошания, а не с «лепета ощущений». «Что это?» — задает себе вопрос познающий субъект. Постановка вопроса и цепочка ответов на него есть опредмечивание. Например, увидев чувственный объект, субъект задает себе вопрос «Что это?» и дает на него ответ: «Это — желтое». Далее он пытается понять, что такое желтое, откуда берется желтое и т. п. В его мысли конституируется предмет, предметом становится не чувственный объект, а желтое, и этот предмет сконструирован сознанием, а не дан нам в восприятии. Нетрудно предположить, что разные субъекты, воспринимая одинаковые вещи, могут сконструировать разные предметы. Критерием выбора того или иного предмета являются ценности. Мы смотрим на мир сквозь призму ценностных ориентиров и установок. Если естествознание в меньшей степени зависит от ценностей, но не свободно от них, то философия и гуманитарные науки в большей степени ценностно ориентированы.

Неокантианство считается защитником гуманитарного знания, предложившим способ обоснования его научности. Позитивисты критиковали философию и любую другую форму познания, кроме научной, именно за субъективизм; неокантианцы, как и некоторые их предшественники, объявили субъективизм неотъемлемой характеристикой любого знания, что не лишает его ценности и научности. Для неокантианства знание — не копирование действительности; оно предпосылочно (имеет априорную составляющую), оно сконструировано мышлением, поэтому наука изучает нс объективную реальность, но свои предметы, при этом в качестве результата предлагает нам не истину, а научный факт. Разные науки пользуются разными методами, этим они отличаются друг от друга.

Неокантианская классификация наук базировалась на предложенном их соотечественником и старшим современником Вильгельмом Дильтеем (1833—1911) разделении всех наук на пауки о духе и пауки о природе. Генрих Риккерт предлагает науки о духе называть пауками о культуре. В чем разница?

Дильтей исходит из того, что задачей наук о духе должно стать понимание целостной жизненной активности, охватывающее три главных момента сознания: представления, чувства, волю. Жизненный процесс есть прогрессирующее переживание, он не подчинен закону необходимости, подобно природе. Мы живем в нашем жизненном мире, который и есть подлинная реальность, соединяющая внешний мир с внутренним переживанием, отношением, ценностью — скажут неокантианцы. Источником ценностей, структурирующих и личные, и социальные переживания, является культура, она создана человеком, поэтому наука, изучающая человека, фактически изучает культуру, а значит, науки о духе и становятся науками о культуре.

Нетрудно понять, что под науками о природе имеется в виду естествознание, а под науками о духе или о культуре понимается гуманитарное знание. Позитивисты принимали за идеал научного знания естествознание, по образцу которого должно было строиться любое познание, в том числе и познание общества. Неокантианцы же и представители «философии жизни» (В. Дильтей) обратили внимание на то, что несоответствие канонам естествознания (общезначимость, объективность, достоверность проверяемость и т. п.) не делает гуманитарное знание менее содержательным и эвристичным.

Дильтей полагал гуманитарное знание переживанием исходного переживания. Человек способен понять человека, ведь каждый человек обладает внутренней жизнью и способен уловить выражение внутренней жизни другого человека. Но сама жизнь и ее познание есть творческий акт, а не слепое копирование, и уникальность гуманитарного знания как раз и состоит в его творческом характере. За образец научного знания Дильтей брал историю, полагая, что исторический подход делает любое знание, в том числе естественнонаучное, более обоснованным.

Гуманитарные науки, в частности история, изучают уникальное и индивидуальное, в то время как естественные науки стремятся увидеть за частностями общие закономерности, не обращая внимания на стороны предмета, остающиеся за пределами познания. Особенность гуманитарных наук состоит в том, что они всегда работают в категориальной структуре «часть — целое». Индивид — часть общества (семьи, класса, группы, государства и т.н.), понять человека — значит соотнести его с целым.

Еще одной особенностью гуманитарного знания является единство субъекта и объекта, человек выступает и субъектом и объектом изучения. С этой позиции Дильтей предложил оценивать и психологическое знание, которое в его времена только конституировалось в самостоятельную науку. Философы да и сами психологи обсуждали вопрос о том, к какому виду знания принадлежит психология — естественному или гуманитарному. По мнению Дильтея, существует два вида психологии: объяснительная и описательная. Первая тяготеет к естествознанию, вторая — к гуманитарному знанию. Вместе с тем психология в целом есть основание для наук о духе, поэтому объяснительная психология, оперирующая гипотезами, стремящаяся к обобщению и общезначимости, не в состоянии дать адекватной картины душевной жизни. Дильтей пишет:

Могучая по содержанию действительность душевной жизни выходит за пределы этой психологии. В творениях поэтов, в размышлениях о жизни, высказанных такими великими писателями, как Сенека, Марк Аврелий, Блаженный Августин, Макиавелли, Монтень, Паскаль, заключено такое понимание человека во всей его действительности, что всякая объяснительная психология остается далеко позади… Метод объяснительной психологии возник из неправомерного распространения естественнонаучных понятий на область душевной жизни и истории^[1].

А вот описательная психология, использующая исторический метод, внимательная к самому объекту, а не к абстракции, основанная на переживании, в состоянии проникнуть в душевную жизнь, запечатлев ее вечно меняющийся образ. Описательная психология пользуется аналитическим методом, так как не стремится синтезировать, дать всеобщее универсальное объяснение душевным явлениям (воле, фантазии, мышлению и т. п.), она анализирует их, т. е. расчленяет, оказывается внимательной к деталям. Это и есть переживающая психология:

В естественных науках издавна существует противоположение описательного и объяснительного методов. Хотя относительность его и выступает все ярче по мере развития описательных естественных наук, но оно, как известно, все еще сохраняет свое значение. Но в психологии понятие описательной науки приобретает гораздо более глубокий смысл, чем тот, какой она имеет в области естественных наук. Уже ботаника и, тем более, зоология исходят из связи функций, которая может быть установлена лишь путем истолкования физических фактов по аналогии с фактами психологическими. В психологии же эта связь функций дана изнутри, в переживании. Всякое отдельное психологическое познание есть лишь расчленение этой связи^[2].

Таким образом, проблема общезначимости знания выдвинулась на первый план и в философии, и в науке. Началось новое осмысление соотношения науки и философии, появились новые критерии научности, допускающие субъективизм в познание.

Суъбсктивизация познания наиболее последовательно обоснована в герменевтике; ее считают методологией гуманитарного знания, значение которого в науке возрастает. Культуролог, этнограф, социальный антрополог Клод Леви-Стросс говорил о возрастании роли гуманитарных наук и наук об обществе, считал, что наступившее столетие будет веком гуманитарных наук.

• [1] Дильтей В. Описательная психология. СПб.: Алетсйя, 1996. С. 28—29, 92.
• [2] Там же. С. 61.