Латинская эпопея. О литературе и искусстве

Виргилий последовал Гомеру; иногда оставался позади, иногда перегонял его. Он заимствовал много из своих соотечественников. Вторая песнь «Энеиды» переведена слово в слово, по уверению Макробия, из Пизандра, греческого поэта.

Первые недостатки Виргилия находим в характере его героя; он от начала до конца поэмы представлен без малейшей слабости; он никогда не покоряется страсти, никогда не оживляется, и холодность его характера охлаждает самое поэму.

Первые шесть книг имеют такой точно ход, какого требует эпопея; только после четвертой книги описание игр, прекрасное само по себе, должно ослаблять читателя. Последние шесть песен не согласны с тем правилом, что в эпической поэме все должно постепенно возвышаться; в них Виргилий падает и отдаляется от своего образца, Гомера.

Гомер выбрал известных и славных героев; Виргилий воспевал неизвестных.

№. Искусство Гомера сделало героев его славными и известными. Может быть, до него совсем не такую идею имели об Ахилле, какую дала о нем «Илиада». Не все разрушители Трои были известны сами по себе, а спутники Энея изобретены воображением Виргилия, которое не дало им особенного, разительного образа. Например, Тасс умел прославить своих вымышленных героев, они так же всем известны, как Гомеровы, не потому, что имеют великое имя его истории, но потому, что живо представлены поэтом, который умел напечатлеть их образ на нашем воображении. Герои Виргилиевы сами по себе неизвестны, и поэт не умел их вывесть из сей неизвестности.

Вторая, четвертая и шестая книги «Энеиды» могут почесться памятниками совершенства в поэзии древних, и главное отличие Виргилия состоит в слоге, который красотою превосходит всё, что известно нам в стихотворстве. Если Виргилий не превзошел Гомера в изобретении, в богатстве и в целом, то превзошел его в совершенстве некоторых частей и в изяществе своего вкуса.

Силий Италик подражал Виргилию. Он воспел вторую Пуническую войну. Его поэма есть газеты в стихах. Слог его чист, но слаб и вообще посредственен.

Стациева «Тебаида» скучна, надута и несносна для чтения. Сражения братьев описаны в ней лучше всего; в сем описании встречаются сильные, патетические черты.

Клавдиан есть надутый, напыщенный стихотворец, который скучает пышными, отборными фразами.

Луканова «Фарсала» есть история в стихах, но, имея возвышенность в духе, автор оживил ее чертами силы и высокости, которые спасли ее от забвения. Он скучен и утомителен, но предмет его возвышен; иногда он блистает сильными, оригинальными красотами и даже бывает иногда истинно высок. Он не имел искусства писать, без которого самый талант останется тщетным. Одно сие искусство привлекает читателя. Воображение Лукана беспрестанно стремится к высокому и часто не ошибается в выборе; и не имеет сей гибкости, которая разнообразит формы слога, движение фразов и цветы предметов; он не имеет сего здравого смысла, который избегает чрезмерности в изображениях, надутости в идеях, ложного в отношениях, худого выбора, растяжки и излишества в подробностях; стихи его совершенно однообразны и всегда одинаковы для ума и слуха. Все его красоты заглушены множеством недостатков, которые часто выводят из терпения читателя и заставляют его бросить книгу. Квинтилиан причисляет его к ораторам; и в самом деле он величайший оратор в речах своих, которых тон возвышен, силен и жив*.

• Далее в «Конспекте…» отсутствует несколько листов, хотя в нумерации это не отражается: за л. !4 об. следует л. 15.

[Б аттё].

Против, изображает последствия: я ничего не вижу, но всё воображаю; но зато ничего не должен угадывать, потому что всё слышу и всё могу себе представить. Действие живописи ограниченнее; ее изображения ощутительнее, но не так подробны, не так сильны; ее впечатления нераздельнее, но зато короче и не так продолжительны; живописец представляет глазам наружность лучше поэта, но меньше действует на воображение. Поэт заставляет воображать то, что не может представить чувствам, следовательно, больше приводит в движение душу и мысли. Оба должны побеждать трудности: живописец должен представлять не одну наружность, но видимым открывает невидимое; поэт должен самую отвлеченность делать ощутительною для чувств и самим мыслям давать тело. Тот употребляет краски, этот слова; тот изображает для глаз физических, этот для глаз умственных. Живописец должен быть поэтом, поэт живописцем. Видя положение и жесты Ахилла, изображенного на картине, я еще должен угадать его чувства и сам себе их выразить. Поэт за меня их выражает; по ним я угадываю положение и наружный вид героя, которые сверх того вижу в описании и могу вообразить с довольною ясностию.

Искусства суть подражание природе, следовательно, должны подражать ей и в отличительности родов (espece); каждое должно иметь свою особенность, неизменяемую и неотъемлемую. Что составляет отличие всякого рода поэзии? Или качество действующих, или самое содержание, или действие, производимое сочинением! Но действующие лица входят в содержание пиесы; содержание всякой пиесы должно производить свое действие, следовательно, действие, какое бы оно ни было, должно отличать каждый род поэзии; цель ее изображать и трогать сердце; предметы изображения, будучи различны сами по себе и возбуждая различные страсти, составляют и различие родов поэзии.

Что такое эпическая поэма. Эпопея в обширнейшем смысле значит стихотворный рассказ, но в общепринятом смысле она знаменует поэтическое повествование великого действия, важного по своему влиянию на целые народы или даже на весь род человеческий. Она не есть простая история. История посвящена истине. Эпопея живет вымыслами. История описывает, предлагает просто. Эпопея должна восхищать, пленять, возбуждать удивление. История представляет происшествия, не думая нравиться их необычайностью, не думая о связи, о целости. Эпопея занимается одним происшествием важным, занимательным, предлагает возвышенные характеры, выбирает лучшие черты — одним словом, составляет нечто порядочное, гармоническое целое, которого все части тесно соединены между собою. История следует натуральному порядку вещей, не отступает от летоисчисления, иногда проницает во внутренность человеческого сердца, ищет в нем причин происшествий, но ограничивает себя естественным и не переступает за пределы натуры и человечества. Эпопея живет чудесным: она не довольствуется природою, видит сверхъестественные причины и обнаруживает их перед глазами человека. История есть повествование истинных происшествий в том точно порядке, в каком они случились. Эпопея есть поэтическое повествование происшествий великих и чудесных, не истинных, но правдоподобных и основанн[ых] на ист[ории].

Содержание эпической поэмы. Одна страсть, одна привычка не составляют содержания эпопеи: она изображает действие. Что такое действие? Предприятие, дело, которое производится с целью и выбором. Привычка есть отдаленная причина; страсть есть главное направление сей привычки; следствие сего направления есть действие: страсти должны быть основанием эпических действий.

Качество эпического действия. В каждом эпическом действии должно быть сохранено единство: когда бы два действия равно интересные составляли эпопею, тогда бы они одно другое ослабили. Целость действий героя, жизнь его не могут составлять сущности правильной эпической поэмы. Потому 1) что целая жизнь слишком обширна и не может быть объята вдруг одним взором, 2) что не все важно в жизни героя, 3) что происшествия целой жизни, не будучи связаны одно с другим, не могут иметь занимательности для читателя, который остановится, как скоро устанет, не имея нужды читать далее. Что составляет единство действия? Его совершенная независимость от всякого другого действия и натуральная связь всех его частей. Единство действий зависит от той цели, которую себе предназначаешь и которую предлагаешь при самом вступлении. Каждое действие имеет два предмета: один, побуждающий действовать героя; другой, служащий заключением самого действия; первый показывает точку, с которой устремилось действующее лицо; другой — ту точку, на которой оно остановилось и на которой совершено его предприятие; между сими двумя точками должны помещены быть все происшествия эпопеи. Итак, единство действия зависит от предложения поэта при начале поэмы. Его не должно смешивать с единством содержания, которое, будучи одно, может иметь в себе множество действий и не иметь целости, необходимой для эпопеи. Единство действия определяется единством предмета или намерения; оно допускает употребление эпизодов, которые должны, однако ж, иметь совершенное с ним сношение.

Эпизоды. Эпизодами называются вводные действия, соединенные с главным действием, служащие для разнообразия, отвлекающие на время внимание читателя от настоящего ему предложенного предмета. Сии действия могут быть отделены от поэмы, не разрушив ее. Поэма и без сих действий посторонних будет все поэмою, то есть главное действие ее сохранится. №. Но без эпизодов главное действие было бы очень сухо и непривлекательно. Эпизод есть не иное что, как изображение подробнейшее которой-нибудь из частей, составляющих целость эпопеи. Например, Эрминия в «Иерусалиме» принадлежит к героям поэмы потому, что имеет с ними сношение: она влюблена в Танкреда. Поэт, оставляя на время главное действие, которое есть осада Иерусалима, занимается одною Эрминиею; вот эпизод, но это не есть нечто совершенно отдельное от эпопеи; он входит в состав ее так точно, как всякий член тела входит в состав всего тела: отними его, тело не разрушится, но будет несовершенно. Следовательно, необходимо нужно, чтобы всякой эпизод имел тесную связь с главным предметом; чтобы он не мог быть от него отделен без произведения какогонибудь несовершенства. Если бы не было эпизодов, то всякая поэма могла бы всегда быть прекрасно рассказана в нескольких строках, ибо описание всякого частного происшествия, на которое писатель устремляет особенное внимание, есть уже эпизод. В эпопее все эпизоды больше или меньше привязаны к главному действию.

Эпизод самое слово вначале означало рассказ, вмешиваемый лирическими певцами в их песни, петые в похвалу богов. Сии рассказы, иногда будучи совершенно чуждые, произвели наконец трагедию, и то, что было предметом вводным, наконец сделалось главным; а песни и гимны, бывшие главным предметом, сделались эпизодическим. Но каждая из сих частей сохранила свое наименование в зрелищах, смешанных с лирическими песнями: рассказы, повествования сохранили имя эпизодов, а пение — имя хоров. Но мы разумеем под сим именем частное действие, помогающее главному и могущее от него отделиться без произведения расстройки.

Эпизоды в эпической поэме должны быть приводимы обстоятельствами. Вещи бывают связаны невидимыми узами между собою; нужно только дать почувствовать и обнаружить сии тайные узы.

Эпизод должен быть краток по мере своего отдаления от главного предмета. Иногда он служит для одного только развлечения, успокоения ума, который может утомиться продолжительностью внимания, на один предмет устремленного.

Эпизод должен представлять неодинакие предметы с предыдущими и последующими, ибо он употребляется для разнообразия, однако в нем должен быть сохранен тон эпопеи, несмотря на сие разнообразие.