Причины гибели тоталитарных режимов

Борьба за радикальное преобразование мира невозможна без широкого и длительного вооруженного насилия. Как коммунисты, так и нацисты считали войну ради победы своей революции священной и неизбежной. Однако воевать со «старым миром» тяжело и рискованно. Требовался период основательной, всесторонней подготовки. До его завершения Сталин и Гитлер стремились избежать вооруженной конфронтации с потенциальными противниками. В 1933;1938 гг. никто так много не рассуждал о необходимости прочного мира и коллективной безопасности, как советские и германские высшие руководители, в речах, предназначенных для заграницы. Гитлер даже предлагал (в 1933 г.) всеобщее и полное разоружение.

Тем временем проводились беспрецедентные милитаристские приготовления. Собственно, само формирование общественнополитических систем тоталитаризма являлось важнейшей неотъемлемой их частью. Кроме того, создавалась мощная военная промышленность, приспосабливались к нуждам обороны гражданские отрасли экономики, накапливались стратегические резервы и запасы, увеличивались армии, усиливалась боевая подготовка войск, проводилось военное обучение гражданского населения. Физическая закалка людей была возведена в ранг важнейшей государственной задачи. Напряженно работали штабы вооруженных сил и военные теоретики.

* * *.

Хотя приготовления были однотипными, два режима уделяли равное внимание, пожалуй, только идеологической, моральной и общефизической подготовке пародов к войне. В остальном их приоритеты отличались. Сталин отдавал предпочтение массовому серийному производству вооружения, боевой техники, боеприпасов, накоплению больших материальных резервов, максимальной мобилизации трудовых ресурсов, изобретению новых боевых средств повышенной надежности и огневой мощи. В то же время обучение личного состава вооруженных сил и гражданского населения военному делу проводилось по принципу «числом поболее, ценою подешевле». Были жестко лимитированы нормы расхода боеприпасов, горючего, моторесурсов. Считалось, что тракторист без особого труда сможет управлять танком, а 8−12 часов летной практики достаточны для подготовки летчика. Главными достоинствами боевой техники считались табличные тактико-технические характеристики: скорость, маневренность, запас хода, способность преодолевать препятствия, мощь вооружения, защищенность от огня противника и т. и.

Однако директивное планирование порождало на заводахизготовителях штурмовщину. Выполнение напряженных государственных заказов при дефицитности материальных ресурсов и времени отрицательно сказывалось на качестве продукции: серийная боевая техника, произведенная на советских заводах, значительно отличалась от стендовых (опытных) образцов. Хотя в производстве вооружения и боевой техники была занята лучшая по квалификации рабочая сила, скоротечность и упрощенный характер производственного обучения и повышения квалификации рабочих также отрицательно отражались на реальном качестве. Еще одна характерная деталь: зарубежные авторы обращают внимание на то, что советская боевая техника была неудобной в практической эксплуатации — трудно поддающиеся рычаги управления, жесткие сидения, мутные стекла на приборных досках, плохая вентиляция, недостаточный обзор для командира танка и механика-водителя и др. Отечественных авторов такие «мелочи» совершенно не заинтересовали.

К просчетам в процессе подготовки к войне следует отнести гигантоманию в вопросе организации новых войсковых формирований. Из многих примеров приведем только один. На 22 июня 1941 г. в Красной армии было около 24 тыс. танков, в 6 раз больше, чем у вермахта. В 1940 г., кроме трех уже имевшихся, началось формирование еще 6 танковых корпусов, каждому из которых по штату полагалось иметь более 1 тыс. танков. Это решение было своевременным и разумным. Имевшиеся технические ресурсы и число обученных танкистов позволяли создать эти корпуса в короткие сроки. Каждый из них в отдельности превосходил бы по своей мощи любую танковую группу немцев: на 22 июня 1941 г. число танков в 3-й танковой группе вермахта едва превышало 1 тыс., во 2-й было чуть менее 1 тыс., 1-я танковая группа имела 799 танков, 4-я — 679 танков и штурмовых орудий.

Остальные советские танки можно было с успехом использовать в составе отдельных танковых дивизий и бригад, а часть — в составе кавалерийских и стрелковых корпусов. Однако во второй половине 1940 г. было принято решение о формировании еще 20 танковых корпусов прежней штатной численности. Укомплектовать личным составом и техникой 29 танковых корпусов в оставшееся время было невозможно. Произошло распыление сил и средств. Особенно не хватало подготовленных командиров. Танковые части и подразделения были изъяты из состава стрелковых, мотострелковых и кавалерийских соединений, что понизило их ударную мощь.

Отрицательно на подготовке советских войск сказывались недооценка вероятного противника и переоценка собственных достоинств. Тактика иностранных армий изучалась предвзято и поверхностно. Понятие «военное искусство» трактовалось упрощенно, часто подменялось понятиями «героизм», «мужество», «беззаветная преданность». Слабым местом для командования дивизионного уровня и выше являлось неумение организовать взаимодействие различных родов войск и даже однородных частей на поле боя. Этот недостаток вполне проявился уже в ходе боев в Испании, у озера Хасан, в первой фазе конфликта на р. Халхин-Гол и во время войны с Финляндией. Но должных выводов сделано не было.

* * *.

В Германии главное внимание обращалось на качество тактической и огневой подготовки войск, обучение солдат и командиров рациональному использованию боевой техники и вооружения, на качество изготовления каждой единицы военного снаряжения (имелись в виду не только тактико-технические характеристики, но и удобство для практического использования), на развитие связи, организацию надежного снабжения и ремонтно-эвакуационных баз в войсках.

Накопление больших стратегических запасов считалось в Третьем рейхе неоправданным расточительством. Предприятия невоенных отраслей промышленности в основном выпускали свою обычную продукцию. С февраля 1942 г., ввиду явной перспективы затяжной войны, мобилизация экономики Германии и оккупированных ею территорий усилилась. Однако далеко не все возможности были использованы. Предложения о стандартизации деталей и организации крупносерийного поточного производства, поступавшие от промышленников и министра вооружений А. Шпеера, отклонялись. Утверждалось, что это затормозит технический прогресс. Между тем постоянная модернизация боевой техники и ее выпуск небольшими сериями требовали высокой квалификации рабочих и большого количества сложного высокоточного производственного оборудования. Кроме того, затруднялось производство запасных частей.

Серьезно тормозила мобилизацию экономических ресурсов конкурентная борьба частных фирм и государственных учреждений, ведавших материально-техническим обеспечением армии и военной промышленности. Недостаток некоторых видов стратегического сырья не позволял полностью загрузить производственные мощности военной промышленности даже в самой Германии. Тем более это не удавалось в оккупированных странах. Оккупационная политика Германии вызывала протест местного населения и усиливала саботаж ее военно-хозяйственных мероприятий.

Многие рейхсляйтеры, гауляйтеры, а также сам Гитлер опасались чрезмерной милитаризации экономики даже в 1944 г., полагая, что немцы не выдержат резкого падения жизненного уровня. В мобилизации трудовых ресурсов Германия далеко отстала не только от Советского Союза, но и от Англии. Не были введены обязательные сверхурочные работы. Рабочим предоставлялись выходные дни и отпуска даже в самом конце войны. Первые меры по мобилизации женщин для работы в промышленности были приняты только в октябре 1944 г. Два миллиона немецких женщин трудоспособного возраста до конца войны оставались домохозяйками. Жесткая эксплуатация труда узников концентрационных лагерей и тюрем, «восточных» и других принудительно мобилизованных иностранных рабочих по своим практическим результатам была малоэффективной. Производительность труда и качество работ, произведенных этими контингентами, были низкими.

Высшее военное руководство Германии было весьма громоздким и раздробленным. После ликвидации в 1938 г. военного министерства и генерального штаба сухопутные войска, военновоздушные и военно-морские силы, а также войска СС имели собственные штабы верховного командования (ОКХ, ОКЛ, ОКМ, штаб рейхсфюрера СС). Был еще штаб верховного командования вермахта. Однако он не осуществлял общего руководства вооруженными силами, ограничиваясь разработкой ряда инструкций, планированием некоторых операций и контролем над ситуацией на отдельных театрах военных действий. Столь же громоздким и раздробленным было управление военным хозяйством Германии. Каждое ведомство гнуло свою линию, часто вступая в противоречие с другими. Если на тактическом и оперативном уровнях взаимодействие все же достигалось, то на стратегическом уровне постоянно возникали серьезные проблемы.

Недооценка потенциальных противников и переоценка возможностей собственных вооруженных сил также отрицательно сказывались на военных мероприятиях, но в Германии проявлялись иначе, чем в Советском Союзе. Главная ставка в предстоящих войнах делалась на военный профессионализм — превосходство над противником в тактике, боевой выучке и организованности. Значение прочих факторов недооценивалось.

Самым большим просчетом Гитлера было развязывание мировой войны в 1939 г., т. е. задолго до завершения намеченных подготовительных мероприятий. В 1936 г. фюрер планировал подготовить Германию к первым военным кампаниям не ранее конца осени 1940 г. В 1938 г. сроки были продлены до 1943;1944 гг. Однако ошибочная оценка внешнеполитической ситуации стимулировала нетерпение Гитлера. И он приказал разгромить Польшу, даже отдаленно не предполагая последствий этого решения.

Политика «умиротворения» Германии, которую в 1933;1938 гг. проводили Великобритания и Франция, была расценена фюрером как признак слабости и неспособности руководства этих стран помешать его агрессивным планам в отношении Полыни. На реальное военное столкновение с англичанами и французами из-за конфликта с поляками он никак не рассчитывал. Гитлер был мистиком и азартным политическим игроком-авантюристом. От каждого внешнеполитического успеха он становился все более самоуверенным и наглым. Гитлер все более полагался на свою «непогрешимую» интуицию, видя в ней «направляющую руку» Провидения. Он не понимал, что предел уступчивости Англии и Франции в марте 1939 г. был им уже преодолен.

* * *.

В отличие от Гитлера Сталин в Провидение не верил. В политике он полагался на материалистическую теорию марксизмаленинизма и собственную интуицию. Сталин был осторожным и расчетливым прагматиком. С мировой войной он связывай свои надежды на торжество европейской и всемирной коммунистической революции. Однако он полагал, что эти надежды осуществимы лишь в том случае, если война начнется междоусобным столкновением ведущих капиталистических держав, в то время как СССР на первом ее этапе сохранит формальный нейтралитет. Сталину нужна была только такая война, которая бы расколола «капиталистическое окружение», предельно ослабила противоборствующие силы, дестабилизировала политическую ситуацию в буржуазных странах. Стоя до поры над схваткой, советское руководство смогло бы тогда выбрать самый благоприятный момент и наилучшие способы вмешательства в войну и добиться реализации своих внешнеполитических планов, не подвергаясь риску поражения.

Все другие варианты означали либо частичный успех, либо поражение и гибель сталинского социализма. Особенно опасным представлялось сплочение «империалистического окружения» на антисоветской основе. Даже в том случае, если бы противник преследовал только оборонительные цели, не замышляя военного разгрома СССР, это означало бы крушение (рано или поздно) коммунистического эксперимента, так как утрачивалась перспектива его распространения на весь мир. Сталин и его ближайшие соратники опасались сговора Германии, Италии и Японии, но особенно сговора между этими странами и Англией, Францией и США. Англо-французская политика «умиротворения» вызывала сильные подозрения в Кремле. В коммунистической печати прочно утвердилось мнение, что эта политика означала не просто попустительство, но и потворство гитлеровской агрессии, стремление умышленно поощрить Гитлера для разжигания войны против Советского Союза.

Подозрение сталинского руководства не подтвердилось. В Англии и Франции действительно некоторые политики считали желательным объединение сил буржуазной Европы против СССР. Однако их влияние было незначительным. Ведущие же политики этих стран хотели предотвратить войну в Европе, но избрали для этой цели негодные средства. Никаких достоверных доказательств о планировании ими сговора, тем более союза с Гитлером на антисоветской основе до настоящего времени не появилось. Тем не менее часть современных отечественных изданий ошибочный вывод Сталина и его соратников преподносят как установленный факт реальной угрозы.

Опасаясь англо-франко-германского сговора, сталинское руководство стремилось его не допустить. С этой целью, а не для сохранения мира оно выступило с инициативой создания системы коллективной безопасности в Европе. С той же целью Коминтерн провозгласил в 1935 г. новую политику единого антифашистского фронта. В период гражданской войны в Испании (1936;1939) советское руководство, по-видимому, рассчитывало, что в ответ на поддержку Италией и Германией мятежного генерала Франко Англия и Франция окажут поддержку испанским республиканцам. В этом случае появился бы шанс превратить внутренний испанский конфликт в европейскую войну, причем на значительном удалении от границ СССР. Но Англия и Франция объявили о невмешательстве и создали Комитет по невмешательству. Советский Союз стал оказывать помощь Испанской Республике. Эта помощь способствовала росту престижа советской внешней политики как среди граждан СССР, так и у демократической общественности зарубежных стран. Однако изменить позицию политиков Англии и Франции не удалось. Падению интереса сталинского руководства к Испании и прекращению советской помощи республиканцам еще до их поражения, по-видимому, способствовали события 1938 г. в Центральной Европе.

Вялая реакция английских и французских политических лидеров на аншлюс Австрии и Мюнхенский сговор о передаче Судетской области Чехословакии в состав Германии серьезно встревожили Кремль. А Гитлер после Мюнхена обнаглел настолько, что стал действовать без оглядки на реакцию Англии и Франции. Он расчленил Чехословакию, затем ликвидировал Чешскую Республику, превратив ее в германский протекторат Богемия и Моравия, оккупировал и аннексировал Клайпедскую область Литвы. Весной 1939 г. Сталин получил доказательство того, что терпению политиков Англии и Франции пришел конец. Англо-франко-германские противоречия стали стремительно обостряться. В апреле 1939 г. Англия и Франция официально гарантировали территориальную целостность Польши. В следующем месяце, в связи с аннексией Италией Албании, подобные гарантии получили Греция, Румыния и Турция. В отличие от Гитлера Сталин понимал, что эти заявления весьма серьезны: наконец-то наглые действия фюрера встревожили английских и французских лидеров. Следовало решить, как использовать сложившуюся ситуацию.

На выигрышный для СССР и мировой коммунистической революции вариант Второй мировой войны была нацелена в конечном счете вся внешняя и внутренняя политика СССР Эту версию впервые аргументированно обосновал В. Суворов (В. Б. Резун). Его книги, особенно «Ледокол», «День „М“» и «Последняя республика»^[1], вызвали много раздражения среди отечественных и зарубежных историков. Однако попытки опровержения привели к весьма скромному результату. В некоторых частностях Суворов допустил преувеличения, неточности и даже ошибки. Он учел не все факторы, определявшие внешнюю политику СССР. Тем не менее в раскрытии главных намерений большевизма сталинского периода Суворов подошел к истине ближе, чем кто-либо до него. 11осле его публикаций появилось значительное число исследований и документальных свидетельств, побуждающих к критическому пересмотру сущности внешней и внутренней политики СССР в 1921;1941 гг.^[2]

Оценив новую внешнеполитическую ситуацию в Европе, Сталин сделал выбор. Для подстраховки, на случай гипотетической возможности новых уступок Англии и Франции Гитлеру, в мае — августе 1939 г. он пошел на переговоры с их представителями.

Одновременно были предприняты дипломатические шаги для улучшения советско-германских отношений. Сталин был информирован о том, что англо-французские дипломатические миссии не стремятся заключить с Советским Союзом какого-либо определенного договора, а переговоры используют для давления на Гитлера с целью предотвратить агрессию Германии против Полыни. Это давало ему возможность делать самые решительные предложения, заранее зная, что они не будут приняты, а также создавать у партнеров по переговорам впечатление кровной заинтересованности Кремля в деле сохранения мира в Европе. Одновременно он выяснил главное: нового сговора, подобного Мюнхенскому, не будет. Если Германия решится напасть на Польшу, то Англия и Франция объявят Гитлеру войну.

Теперь Сталину было важно, чтобы фюрер не передумал нападать на Польшу. Сделав предложение улучшить советско-германские отношения еще в марте, он терпеливо ждал ответной реакции Берлина. Ему было известно, что крайним сроком начала военной кампании против Полыни была определена дата 1 сентября 1939 г. К тому же факт англо-франко-советских переговоров в Москве тоже побуждал немцев поторопиться. Сталин уверенно держал паузу. И не ошибся. В августе из Берлина потоком пошли предложения по улучшению германо-советских отношений. Причем фюрер уже настолько спешил, что из самой этой поспешности можно было извлечь немалые выгоды. В случае заключения Пакта о ненападении Гитлер был готов на соглашение о разделе «сфер интересов» в Восточной Европе. Сталин для начата предложил заключить выгодное для СССР двустороннее кредитное соглашение. И без промедления получил согласие.

19 августа 1939 г. состоялось заседание Политбюро ЦК ВКГ1(б), заслушавшее доклад И. В. Сталина о международном положении в Европе. Сталин определенно связал назревающую войну с проблемой дальнейшего развития мировой революции: Пакт о ненападении, который предлагают немцы, придаст уверенности Гитлеру для нападения на Польшу, Англия и Франция объявят Германии войну. Далее цитата:

«В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну… Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы большевистская партия смогла бы захватить власть. Диктатура этой партии становится возможной только в результате большой войны… Мы должны принять немецкое предложение и вежливо отослать обратно англо-французскую миссию. Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши… Германия предоставляет нам полную свободу действий в Прибалтийских странах и не возражает по поводу возвращения Бессарабии СССР. Она готова уступить нам в качестве зоны влияния Румынию, Болгарию и Венгрию. Остается открытым вопрос, связанный с Югославией… В то же время мы должны предвидеть последствия, которые будут вытекать как из поражения, так и из победы Германии. В случае ее поражения неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство… советизированная Германия окажется перед большой опасностью, если эта советизация явится последствием поражения Германии в скоротечной войне. Англия и Франция будут еще достаточно сильны, чтобы… уничтожить советскую Германию. А мы не будем в состоянии прийти на помощь нашим большевистским товарищам в Германии… Наша задача заключается в том, чтобы Германия смогла вести войну как можно дольше, с целью, чтобы уставшие и… изнуренные Англия и Франция были бы не в состоянии разгромить советизированную Германию. Придерживаясь позиции нейтралитета и ожидая своего часа, СССР будет оказывать помощь нынешней Германии, снабжая ее сырьем и продовольственными товарами… Мы должны вести активную коммунистическую пропаганду, особенно в англо-французском блоке и преимущественно во Франции… Мы знаем, что эта работа потребует многих жертв, но наши французские товарищи не будут сомневаться. Их задачами в первую очередь будут разложение и деморализация армии и полиции. Если эта подготовительная работа будет выполнена в надлежащей форме, безопасность советской Германии будет обеспечена, а это будет способствовать советизации Франции. …Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР по крайней мере в течение десяти лет. Ее основной заботой будет наблюдение за побежденными Англией и Францией с целью помешать их восстановлению. …Победоносная Германия будет располагать огромными территориями, и в течение многих десятилетий она будет занята „их эксплуатацией“ и установлением там германских порядков. …Германия будет очень занята в другом месте, чтобы повернуться против нас. Есть и еще одна вещь, которая послужит нашей безопасности. В побежденной Франции ФКП будет всегда очень сильной. Коммунистическая революция неизбежно произойдет, и мы сможем использовать это обстоятельство для того, чтобы прийти на помощь Франции и сделать ее нашим союзником. Позже все народы, попавшие под „защиту“ Германии, также станут нашими союзниками. У нас будет широкое поле деятельности для развития мировой революции».

Достойно внимания резюме, сделанное И. В. Сталиным: «В интересах СССР — Родины трудящихся, чтобы война разразилась между рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война… продолжалась максимальное количество времени. Надо будет усилить пропагандистскую работу в воюющих странах для того, чтобы быть готовыми к тому времени, когда война закончится»^[3].

Это свидетельство, обнаруженное Т. Бушуевой в архиве Президента РФ (бывший архив Политбюро ЦК КПСС), в научном отношении чрезвычайно ценно. Оно опровергает традиционный для отечественной историографии пропагандистский тезис о «последовательном миролюбии» внешней политики СССР накануне Второй мировой войны и (косвенно) в период между мировыми войнами в целом. Оно опровергает также и другой тезис, о стремлении сталинского руководства защитить СССР от угрозы германской или объединенной «империалистической агрессии» как главной (и единственной) причине его решения подписать советско-германский Пакт о ненападении. Речь Сталина дышит оптимизмом. Вопреки обычной для него осторожности в оценке политической ситуации, он был абсолютно уверен в успехе.

Слова Сталина не разошлись с делом. На короткое время был оформлен альянс СССР и Германии (23 августа 1939;21 июня 1941). Были подписаны двусторонние договоры «О ненападении», «О дружбе и границе» (с приложенными к ним секретными протоколами), соглашения об экономическом сотрудничестве, о совместных политических акциях, о военном взаимодействии. Руководствуясь собственными, тайными для партнера и других стран целями, советское правительство оказало германской агрессии в Европе моральную, экономическую и, в ряде случаев, военную поддержку. Уступчивость Гитлера в территориальных вопросах оказалась не столь велика, как первоначально рассчитывал Сталин. Однако по сговору с Германией СССР захватил и включил в свой состав обширные территории в Восточной Европе, причем без серьезных помех со стороны великих капиталистических держав, занятых войной. Альянс был использован советским руководством также для форсированного завершения приготовлений к вступлению Советского Союза во Вторую мировую войну.

Длительный союз двух претендентов на мировое господство, уповавших на военное насилие, был невозможен. Подробное описание событий войны не входит в задачи автора. Отметим лишь обстоятельства, объясняющие причины гибели сравниваемых политических режимов.

* * *.

Развязав агрессию против Польши, Гитлер просчитался. Неожиданно он оказался перед перспективой длительной войны, к которой Германия не была готова. Хотя стечение обстоятельств позволило вермахту всего за 21 месяц с небольшими потерями победить девять стран, в том числе Францию, а также нанести тяжелые удары по Англии, в середине 1941 г. фюрер ощутил на своей шее затягивающуюся петлю. Кошмарное видение затяжной войны все более тревожило его. В поисках выхода Гитлер напал на Советский Союз, а спустя полгода объявил войну Соединенным Штатам, чем только ухудшил свое положение. Против гитлеровской Германии сложилась мощная коалиция. Немцы одержали еще ряд военных побед во второй половине 1941 г. ив 1942 г. Однако им оказалось не по силам вывести из войны ни Англию, ни Советский Союз. Соединенные Штаты были практически неуязвимы.

Не оправдались надежды Гитлера и на главных союзников. Фашистская Италия своими несогласованными действиями и низкой боеспособностью вооруженных сил возложила на Германию дополнительные проблемы еще до начала советско-германской войны. Япония не смогла оттянуть на себя все военные силы США. Уже в октябре 1942 г. американцы начали боевые действия в Северной Африке, а вскоре и в Европе. Не смогла Япония в решающей степени ослабить и Англию. Ценность Болгарии, Венгрии, Румынии, Словакии, Финляндии и Хорватии как союзников ограничивалась их небольшими ресурсами.

В конце 1942 — начале 1943 г. СССР, США и Англия завершили мобилизацию своих огромных материальных и людских ресурсов. В Германии адекватные мобилизационные меры были приняты с опозданием. Их не удалось завершить даже к концу войны. Перевес сил Объединенных Наций стал непреодолимым и продолжал нарастать. Весной 1945 г. Третий рейх был окончательно разгромлен. Гитлеризм был раздавлен сокрушительной мощью антигитлеровской коалиции.

* * *.

Сталин тоже просчитался. Красная армия из-за недооценки противника уступала ему в качестве боевой подготовки войск, в умении организовать взаимодействие сил и средств вооруженной борьбы на поле боя. Ее тактика оказалась негибкой, прямолинейной и шаблонной. Она не смогла воспользоваться даже такими очевидными возможностями, как нанесение ударов по уязвимым открытым флангам противника, предпочитая храбро, но бесхитростно проводить лобовые встречные бои. Политическое и военное руководство СССР за 21 месяц перед нападением Германии не сделало ничего для подготовки армии и страны на случай оборонительной войны. Такой случай не предполагался. Оборона в будущей войне предусматривалась только как активные сковывающие противника боевые действия (разведка боем, атаки с ограниченными целями, контратаки) на второстепенных участках фронта для обеспечения успеха наступления своих войск на главных направлениях. Оборонительные мероприятия, проводившиеся в стране с 1921 г. до сентября 1939 г. (планирование оборонительных действий, строительство укреплений, инженерное оборудование предполья, подготовка обороны за мощными водными преградами, обучение войск тактике позиционной войны, создание баз и формирований для ведения партизанской войны в тылу врага, ориентация военной промышленности на производство средств, особенно необходимых для обороны: зенитной и противотанковой артиллерии, мин, машин, оборудования и инструментов для создания полевых укреплений и т. д.), были свернуты, а достигнутые результаты в большой степени были ликвидированы «за ненадобностью».

Тактическая внезапность нападения противника усиливалась тем обстоятельством, что его удары обрушились в момент, когда Красная армия, завершавшая приготовления к стремительному броску на запад, была наиболее уязвимой. Не завершив сосредоточения и развертывания, ее войска вводились в бой по частям. Распыление сил было на руку противнику. Значительная часть советской авиации, плотно расположенной на приграничных аэродромах для нанесения внезапного массированного удара, сама попала под внезапный массированный удар германской авиации. Места сосредоточения войск, аэродромы и железнодорожные узлы, слабо защищенные от атак с воздуха, оказались идеальными мишенями.

Противник захватывал неповрежденными мосты через реки, которые могли бы стать для него труднопреодолимыми водными преградами. Ему не приходилось преодолевать оборудованное в инженерном отношении предполье, так как все заграждения и препятствия в приграничной полосе были сняты и ликвидированы как помехи для предстоящего наступления советских войск. В самом начале войны противник захватил огромное количество горючего, боеприпасов, артиллерийских орудий, боевой техники и другого имущества Красной армии. С такими трофеями вермахт, который имел собственных запасов на 4 месяца, смог вести активные наступательные действия до декабря 1941 г. Использование противником трофеев, захваченных в приграничном сражении, продолжалось и позже. А Советскому Союзу потребовалось более года невероятных усилий для того, чтобы возместить эти потери.

Встречные бои приграничного сражения (22 июня — 9 июля 1941) РККА проиграла и понесла огромные потери. С июля до начала декабря 1941 г. она оборонялась и отступала несмотря на превосходство в живой силе, количестве и качестве оружия, боевой техники. В неэффективных контратаках ее потери многократно превосходили потери противника, достигнув беспрецедентных масштабов. Противник захватил территорию, на которую до войны приходилось до 40 % военно-экономического потенциала СССР. Выяснилось также, что «морально-политическое единство», созданное сталинским режимом, отнюдь не монолитно. Партийногосударственному руководству СССР пришлось срочно приспосабливаться к новым условиям, чтобы избежать военного разгрома.

Необходимо было искать союзников среди капиталистических стран и эмигрантских буржуазных правительств, враждебных гитлеризму, идти на компромиссы (роспуск Коминтерна в 1943 г. и др.). Партийно-государственное руководство СССР было вынуждено пойти на большие уступки советскому обществу, иначе полностью использовать оставшийся потенциал страны и особенно скрытые резервы было бы невозможно.

В идеологической пропаганде «революционные социалистические достижения» были отодвинуты на задний план. Их место заняла национально-патриотическая тематика. В связи с этим творческая интеллигенция получила широкую возможность обратиться к темам защиты Родины, родного дома, родных и близких, чести и достоинства народа, могил предков. Государство пошло на компромисс с наиболее влиятельными религиозными конфессиями страны, занявшими с самого начала войны патриотическую позицию. В 1942 г. было распущено Общество воинствующих безбожников. В 1943 г. 10 православных священников были награждены медалями «За оборону Ленинграда». Русская православная церковь получила разрешение избрать патриарха, а мусульманская — муфтия. Обе церкви получили согласие на создание духовных учебных заведений и издательств, возобновление богослужения в нескольких ранее закрытых храмах.

Началось возрождение старых традиций и символики в армии и на флоте. Были учреждены ордена и медали имени полководцев и флотоводцев дореволюционной России. Институт военных комиссаров, в третий раз введенный в 1941 г. для политического надзора над командирами, в 1942 г. был отменен, на этот раз навсегда. Военнослужащим вернули погоны, ранее отмененные как символ «проклятого дореволюционного прошлого». Стало практиковаться формирование национальных частей и соединений, поощрялась совместная служба в армии родственников и земляков.

Центральная власть вынужденно ослабила мелочный контроль, предоставив известную автономию руководителям всех рангов, местным партийным и общественным организациям, коллективам предприятий, учреждений, научных и учебных заведений. Были сделаны уступки колхозному рынку, временно закрыты глаза на несанкционированное расширение приусадебных участков сельских жителей. Государство в 1942 г. приказало предприятиям и учреждениям создавать подсобные хозяйства, развивать коллективное и индивидуальное огородничество рабочих и служащих, т. е. то, что запрещало в 1940 г.

Уступки сталинского руководства способствовали сплочению советского общества и мобилизации его скрытых внутренних резервов. Компромиссы во внешней политике позволили создать сильную коалицию против держав Оси. Советский Союз выстоял в борьбе. В составе Объединенных Наций он пришел к победе. Для народа эта победа была бесценной.

* * *.

Но для сталинского руководства исход войны принес большое разочарование. Мировая революция, из-за стремления к которой сталинизм содействовал развязыванию Второй мировой войны, снова не получилась. Установление политического контроля СССР над Албанией, Болгарией, Венгрией, Польшей, Румынией, Чехословакией, Югославией, частично над Австрией, Германией, Китаем и Кореей, присоединение к Советскому Союзу Петсамо (Печенги), части Восточной Пруссии, Закарпатской Украины, Южного Сахалина, Курильских островов, возвращение ему права собственности на КВЖД и ЮМЖД, получение прав на аренду Ляодунского полуострова и Порккала-Удд, с точки зрения Сталина, было слабой компенсацией за гигантские усилия державы. Дело было даже не в том, что страна понесла тяжелые потери в войне. Другие великие державы Старого Света были также предельно истощены. Сами по себе они могли стать легкой добычей для создателей планов коренного революционного преобразования мира. Однако на пути дальнейшей сталинской экспансии непреодолимым барьером встал главный союзник СССР по антигитлеровской коалиции — Соединенные Штаты Америки. США за годы войны умножили свою экономическую и военную мощь. У них было ядерное оружие.

Соединенные Штаты стали центром притяжения всех противников победного шествия коммунистической революции, объединили антикоммунизм в мировом масштабе.

Мир раскололся надвое: началось противостояние двух «сверхдержав», получившее название «холодная война». Сталин отменил почти все уступки, сделанные советскому обществу во время Отечественной войны, вновь «закрутил гайки» и вернул СССР в состояние осажденной крепости. Советское руководство инспирировало «социалистические революции» в странах Восточной Европы и стремилось к практически полному их подчинению. Оно настойчиво добивалось расширения сферы влияния за рубежом. Это удалось в Китае, где к власти в конце 40-х гг. пришли коммунисты, победившие в гражданской войне. При содействии коммунистического Китая определенных успехов удалось добиться в Северном Вьетнаме. При прямой поддержке СССР утвердился коммунистический режим в Северной Корее. Были ускорены «социалистические преобразования» в Монголии. Во всех других случаях попытки продолжения коммунистической экспансии (в Иране, Турции) закончились неудачей. А попытка распространить ее на Южную Корею в 1950;1953 гг. едва не привела к прямому военному столкновению с Соединенными Штатами. Коммунистическое руководство Югославии отказалось слепо подчиняться воле Кремля. Развитие конфликта привело к выходу этой страны из «социалистического лагеря». Зона советского господства в Восточной Европе сократилась.

Сталин надеялся, что сплочение капиталистического мира вокруг США будет недолгим. Он даже предсказывал третью мировую войну, которая начнется столкновением буржуазных великих держав. Но это были беспочвенные фантазии. Сразу после смерти Сталина его преемники стали искать выход из тяжелого внутреннего кризиса и опасной конфронтации с Западом. Нового харизматического лидера в КПСС не нашлось. Отечественная война 1941;1945 гг. привела к частичной разбалансировке общественно-политической системы Советского Союза. Общество стало другим. Его подчинение тоталитарной диктатуре после войны было достигнуто усилением репрессий. Однако авторитет власти и идейное влияние ВКП (б), в 1952 г. переименованной в КПСС, восстановить в довоенном виде не удаюсь. Пробудившееся чувство собственного достоинства и приобретенный народом опыт способствовали развитию вольнодумства, инакомыслия, критического осмысления советской действительности.

После смерти Сталина КПСС еще более 38 лет стояла у власти, ни с кем в стране этой властью не делясь. Идея мировой революции оставалась основой ее монопольной идеологии, по крайней мере, до начала политических реформ 1988 г., т. е. более 35 лет. Однако характер власти, стиль и методы руководства обществом необратимо менялись. Политический режим трансформировался, утрачивая тоталитарные черты. Важнейшее значение имел отказ от продолжения политики массовых репрессий, а также массовых принудительных («добровольно-принудительных») мобилизаций. Эти и связанные с ними другие изменения начались уже в 1953 г. По существу, тоталитаризм в СССР умер вместе со Сталиным. Но главной причиной его гибели была отнюдь не смерть вождя. Этой причиной стал кризис идеи мировой революции, столкнувшейся с новыми внешнеполитическими обстоятельствами после Второй мировой войны. Идейный кризис привел к изменениям в советском обществе, к которым власть была вынуждена приспосабливаться.

Таким образом, и в причинах гибели гитлеризма и сталинизма было существенно общее: оба режима были раздавлены непосильной ношей своих внешнеполитических сверхзадач.

• [1] Суворов В. Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну?; День «М»: Когданачалась Вторая мировая война? М., 1995; Он же. Последняя республика: ПочемуСоветский Союз проиграл Вторую мировую войну? М., 1995.
• [2] См.: Бешанов В. Танковый погром 1941 года. М., 2001; Война 1939;1945:два подхода. М., 1995; Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. М., 2000; Соколов Б. В. Неизвестный Жуков. Минск, 2000.
• [3] Цит. по: Война 1939;1945: два подхода. М., 1995. Прил. 2. С. 136−137. См. также: Сражались за родину: Великая Отечественная война 1941;1945 гг. в документах. Екатеринбург, 2000. С. 11−13.