Роль руководителей в формировании моделей кризисного или «нормального» управления. «Токсичный лидер»

Общая характеристика понятия «руководство» нуждается в существенном уточнении, связанном с ответственностью руководителей за положение дел в возглавляемых ими подразделениях, а также в том, как и какими методами достигаются цели, стоящие перед подразделениями. Не секрет, что от личности руководителя, стиля его работы, профессионализма и компетенции зависят морально-психологический климат в коллективе, результативность работы каждого сотрудника в отдельности и коллектива в целом.

В одном из своих памфлетов известный журналист и политолог Вячеслав Костиков сравнил методы преобладающего в России режима публичного управления с действием мухобойки: «увидел начальник назойливо жужжащую или нагадившую на окно муху — хлопнул мухобойкой … и проблема решена»^[1]. Этот метод, пишет журналист, очень любят большие и маленькие начальники, которые, разъезжая по регионам, решают, к большому восторгу местного населения, наболевшие проблемы: «хлопнул мухобойкой — и тут же встает из пепла сгоревший дом, исчезает яма на дороге, восстанавливается снесенная ветром крыша или в рекордно короткие сроки завершается отставшая от графика стройка».

Сарказм этих аллегорий не был бы столь пугающе злободневным, если бы не на наших глазах только после применения «мухобойки» оперативно устранялись последствия разрушительного наводнения в Крымске (2012), вырастали объекты зимней олимпиады в Сочи (2014), обнаруживались виновные катастрофических последствий пожаров в Хакасии (2015), оживало строительство космодрома «Восточный», превратившегося на глазах всех контролирующих и проверяющих органов в черную дыру, в которой, по данным Счетной палаты РФ, исчезли 13 млрд руб.^[2].

Размышляя об этих и сотнях подобных им фактов уже не с позиций публицистики, а с точки зрения государствоведения, вспоминаешь, что государство в субстанциональном отношении — это триединство территории, населения и власти. Лишь в специфических научных целях, препарируя это триединство, возможно, как это сделал Б. де Жувенель в книге «Власть. Естественная история ее возрастания» (1945), мысленно отделить государство от населения и территории его суверенной жизнедеятельности, чтобы проследить генезис власти как замкнутой корпорации^[3]. В «Философии неравенства», в знаменитом письме «О государстве», Н. А. Бердяев, подчеркивая, что «грешное человечество не может жить вне государства, вне онтологических основ власти», напомнил слова Вл. Соловьева: «государство существует не для того, чтобы превратить земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад»^[4]. Как государство (государственный аппарат) решает эту задачу — успешно или нет, испытывает на себе и оценивает население.

Людям — и тем, кто устал жить в полузатопленных домах, ждать восстановления сгоревшего в результате лесных пожаров жилья или вселения в обещанные государством ветеранские квартиры, и тем, кто привык жить без нормальных дорог, питаться продуктами «второй свежести» или обходиться без газа, миллиарды кубов которого идут мимо них на экспорт, — «принцип мухобойки» понятен своей эффективностью, адресностью, оперативностью. Едва ли люди, получившие в результате применения этого принципа что-то от государства или муниципалитета (жилье, газ, дороги, медицинское обслуживание и т. д.), будут задумываться о его соответствии нормально организованному государственному управлению, нормально работающему государственному аппарату со всей иерархией его органов и должностных лиц: руководителей, специалистов, технического персонала, информационно, организационно, технически обеспечивающих — «от Москвы до самых до окраин» — принятие управленческих решений и совершение управленческих действий, которых с таким нетерпением ждут люди, ждет народ — источник власти в стране (ч. 1 ст. 3 Конституции РФ).

Анализ научных и эмпирических источников, включая данные социологических замеров Института социологии ИСПИ РАН, Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), фонда «Общественное мнение» (ФОМ), исследовательского холдинга «Ромир», Левада-центра и др., позволяют сделать вывод о том, что в российском обществе давно сформировалось терпимое отношение к невзгодам обыденной жизни и устранению их в режиме «ручного управления». Удивительно, но факт: на фоне роста в 2013—2015 гг. в стране социальной напряженности, связанной с существенным сокращением доходов населения, увеличением затрат на образование и здравоохранение, повышением тарифов ЖКХ и платы за жилищно-коммунальные услуги, ростом безработицы и т. п., во многих регионах, где индекс этой напряженности наиболее высок, например, таких как Республика Карелия, Республика Саха (Якутия), Республика Дагестан, Республика Северная Осетия — Алания, Забайкальский край, Архангельская, Брянская и Новгородская области, Еврейская автономная область, Ханты-Мансийский автономный округ, зафиксированы снижение протестной активности населения и в целом положительные рейтинги местных руководителей^[5]. И это при условии, что, например, за время нахождения главы ХМАО на своем посту регион из донора превратился в дотационный и по многим показателям опустился на низшие ступени по качеству жизни.

Несмотря на то, что бедность, безработица, наркомания и алкоголизм, проблемы ЖКХ, нарушения прав и законных интересов физических и юридических лиц и т. п., характерны для всех без исключения субъектов Российской Федерации, становясь постоянно действующими проблемами, не решаемыми на протяжении достаточно длительного времени, согласно данным ВЦИОМ 74% россиян не считают нужным проведения каких-либо акций протеста в ближайшее время, отмечая бесполезность митингов, 12% думают, что для митингов просто нет повода, 10% склоняются к мысли, что обстановка в стране стабильна^[6].

«Ручное управление», «принцип мухобойки» — термины из арсенала публицистов. Юристы, специалисты в области теории и социологии управления оперируют иными понятиями: чрезвычайное, или кризисное, управление и нормальное (эффективное, надлежащее, разумное) управление.

Например, Б. П. Курашвили еще в середине 1970;х гг. характеризовал советскую систему государственного управления как постоянно функционирующую в чрезвычайном социально-политическом режиме, для которого свойственны резкое подчинение экономической и социально-культурной деятельности законам политической борьбы, ограничение действия механизмов саморегуляции. Уже в наши дни Е. В. Охотский, заведующий кафедрой государственного управления и права Международного института управления МГИМО (У) МИД России, пишет, что «вся российская история — это практически непрерывный процесс реализации власти в условиях кризиса и перманентно модернизирующегося государственного управления с его неизменными репрессивными и командно-мобилизационными методами»^[7].

В любом обществе, особенно развивающемся, кризисы неизбежны. Однако чрезвычайное, или кризисное, управление далеко не всегда связано с природными и социальными катаклизмами — засухами, пожарами, наводнениями, землетрясениями; техногенными авариями, взрывами складов с боеприпасами; революциями, войнами и военными конфликтами; агрессивными действиями других государств, включая санкционную истерию США и ряда стран Евросоюза. Иной, субъективный, срез чрезвычайного (кризисного) государственного управления рассматривает Г. В. Атаманчук, связывая его с особенностями функционирования государственного аппарата, со знаниями, опытом, мышлением, поведением отдельных индивидов, социальных групп, коллективов, управленческих систем, образующих все иерархическое многообразие органов и должностных лиц государственного управления.

Речь, по сути, идет о двух режимах управления: управление в условиях кризиса (чрезвычайных обстоятельств) и управление в условиях кризиса самого управления, связанного с ненадлежащим функционированием государственного аппарата. Оба этих режима тесно взаимосвязаны, один кризис может инициировать другой, причем с точки зрения субъективных, духовных, аксиологических начал государственного управления ненадлежащее функционирование госаппарата может не только провоцировать возникновение кризисов в политической, социальной, экономической сферах, но и усугублять их последствия, постоянно поддерживая управляемые объекты (общество в целом, отдельные регионы, сферы и отрасли народного хозяйства, социальные коллективы и отдельных индивидуумов) в состояния «неустойчивой неопределенности», или бифуркации^[8].

Анализируя причины возникновения кризисных явлений в государственном управлении, Атаманчук пишет: «В государственном аппарате России (императорской, советской, демократической) и его руководящем звене давно укоренился авторитарно-бюрократический стиль мышления и практического властвования … что широко внедрило в госаппарат коррупцию, разложение, лень, кумовство и другие негативизмы»^[9]. «И надо честно признаться, — продолжает уважаемый и авторитетный ученый, много лет посвятивший исследованию проблем управления, — что не какие-то оппозиционные силы (буржуазно-демократические, большевистские — в 1917 г., либеральные — в 1991 г.) дважды в XX веке разрушали наше государство, а прежде всего собственные бездумные, непрофессиональные, сосредоточенные на личной корысти аппараты со своими руководящими властями … К сожалению, эта „бацилла“ не погибла и по-прежнему процветает»^[10].

О том, что это так, свидетельствуют и представители социологической науки, отмечающие, что «в структурах современной российской власти в подавляющем большинстве преобладают люди с девственно чистыми представлениями об управлении. По этой причине за подавляющим большинством решений, принимаемых людьми, которых по какому-то недоразумению называют элитой, практически на всех уровнях власти, не стоит не только научного анализа состояния и тенденций развития социальных процессов, но и элементарного здравого смысла»^[11].

Выше шла речь о государственном аппарате в целом как некоем социально-политическом и организационном феномене. Но государственный аппарат присутствует на всех уровнях государственного управления, во всех министерствах и ведомствах, в том числе в системе МВД России. Разве здесь «принцип мухобойки» не является одним из реальных принципов организации управления службами и подразделениями? Разве мало среди руководителей органов внутренних дел различного иерархического уровня людей «с девственно чистыми представлениями об управлении»?

Констатируя, что в лице человека мы имеем дело с наиболее «черным» из «черных ящиков», а поведение высокопоставленного должностного лица нередко может быть совершенно неадекватным^[12], И. В. Понкин вводит понятие «токсичный лидер», т. е. лидер, стремящийся к эксплуатации несовершенств систем и процессов управления в своих личных интересах и активно пользующийся такими несовершенствами, нанося урон подразделению, которое он возглавляет, просто в силу реализуемых им деструктивных стилей руководства.

Д. Ф. Уильямс выделяет следующие типы токсичных руководителей:

• • «отсутствующий» руководитель, который боится брать на себя ответственность за принятие решений и отстраняется от фактического управления, лишь изредка принимает участие в процессах принятия некоторых решений;
• • некомпетентный руководитель;
• • пассивно-агрессивный руководитель, имеющий тенденцию сопротивляться требованиям адекватного выполнения ставящихся перед ним задач, поскольку испытывает постоянный страх неудачи и принимает некорректные решения;
• • излишне беспокойный и излишне энергичный лидер, который не в состоянии должным образом сфокусироваться на выполнении какой-либо одной конкретной задачи;
• • параноидальный руководитель, убежденный в том, что деятельность его подчиненных перманентно направлена на подрыв его деятельности; соответственно, такой руководитель стремится лично осуществлять наиболее полный контроль над всем и вся, а также препятствует проявлению инициативы в деятельности подчиненных ему лиц;
• • негибкий руководитель;
• • несдержанный руководитель;
• • нарциссический руководитель;
• • бездушный руководитель, не стремящийся проявлять заботу о подчиненных, а также являющийся гиперэгоистичным;
• • коррумпированный руководитель;
• • руководитель, склонный к проявлениям тирании;
• • злой лидер^[13].

«Токсичные лидеры, — пишет Жан Липмэн-Блюмен, — стремятся осуществлять тотальный контроль, наслаждаются моментами славы, однако оставляют разрушения после себя. Такие лидеры, как правило, не обладают особенно выдающимися психологическими способностями, однако они зачастую для достижения своих целей эксплуатируют следующие глубинные потребности и глубинные страхи своих подчиненных (членов команд): потребность в чьей-либо власти над собой, в соответствующем руководителе; потребность в безопасности; потребность в том, чтобы чувствовать себя особенным (люди испытывают особую приверженность к руководителям, которые дают им возможность чувствовать себя частью особо „избранной“, „элитарной“ группы); страх перед „социальной смертью“ (забвением в политическом пространстве), который не дает выступать открыто против токсичного лидера, пользующегося приверженностью значительной части общества; страх бессилия»^[14].

Как пишет Карл Бикель, токсичные лидеры среднего звена в органах государственной власти «отравляют» рабочую атмосферу, деморализуют персонал, создают препятствия для его эффективной деятельности, провоцируют стрессовые ситуации, препятствуют реализации творческих подходов к своей работе рядовых сотрудников, а также занимаются продвижением себя за их счет и в ущерб делу, представляя собой препятствие для организационных преобразований и институционализации общественного порядка^[15].

Определение того, является ли руководитель в сфере государственного управления токсичным, зачастую может быть весьма затруднительным, однако основным определяющий фактор здесь — это постоянная демонстрация руководителем черт токсичного лидера и регулярное его участие в деструктивном поведении. К числу таких черт и моделей поведения, согласно Липмэну-Блюмену, следует относить: отсутствие целостности и честности в поведении; завышенность амбиций такого руководителя, ставящего свое стремление к славе выше благополучия и законных интересов других людей; эгоизм и высокомерие, которые могут способствовать некомпетентности таких руководителей и создавать определенные предпосылки для коррупции; осуществление действий, направленных на запугивание, деморализацию и унижение других лиц; нарушение основных прав человека, принадлежащих оппонентам таких руководителей, а также их подчиненным; реализация мер, направленных на устранение потенциальных преемников с целью удержания власти^[16].

Интерпретируя ответы И. В. Понкина на вопрос: «Что делать?»^[17], можно констатировать следующее. Сегодня очевидно, что для создания должных условий и гарантий устойчивости системы государственного управления к токсичным лидерам необходима разработка дополнительных механизмов сокращения полномочий руководителей различного уровня системы МВД России в части его возможностей по кардинальной ломке сложившихся и оправдавших себя на практике форм и методов решения оперативно-служебных и управленческих задач. Все более очевидно и то, что система государственного управления как никогда нуждается в масштабной санации, избавлении от руководителей, живущих по аморальному принципу: «власть теряет свою привлекательность, если ею не злоупотреблять».

Один из вариантов решения этой задачи — формирование кадровых резервов федеральных государственных органов, т. е сформированных в установленном порядке групп граждан Российской Федерации, соответствующих определенным квалификационным требованиям и обладающих необходимыми профессиональными и личностными качествами для назначения на соответствующие должности. Применительно к федеральным органам исполнительной власти, руководство которыми осуществляет президент Российской Федерации, действует соответствующий указ^[18]. Применительно к подготовке кадров для замещения должностей в органах внутренних дел и формировании кадрового резерва МВД России действуют приказы министра внутренних дел^[19].

• [1] Костиков В. Принцип мухобойки // Аргументы и факты. № 2. 2015. С. 4.
• [2] См.: Воздвиженская А. Голикова: стоимость космодрома Восточный завышенана 13 млрд рублей. URL: https://rg.ru/2015/01/31/golikova-site.html (дата обращения:26.12.2017).
• [3] См.: Жувенель Б. де. Власть. Естественная история ее возрастания. М.: ИРИСЭН, Мысль, 2011. С. 46 и далее.
• [4] Бердяев Н. А. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии / сост. и отв. ред. О. А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2012. С. 79.
• [5] См.: Родимушкина О. В., Черникова И. А., Яковлев О. В. Социальная напряженностьи протестная активность в России // Общество и право. № 1 (51). 2015. С. 301—302.
• [6] Глава ВЦИОМ: Протестный потенциал россиян рекордно снизился // URL: http://vz.ru/ news/2014/l/24/669 496.html/ (дата обращения: 05.12.2017).
• [7] См.: Охотский Е. В. Государственное управление в кризисной ситуации (проблематика государственного антикризисного управления должна стать предметом особоговнимания ученых) // Право и управление. XXI век. 2014. № 2. С. 89—96.
• [8] Бифуркация с точки зрения теории систем и синергетики — это критическоесостояние системы, при котором она становится неустойчивой и возникает неопределенность: станет ли состояние системы хаотическим или упорядоченным. Подробнеесм.: Ельчанинов М. С. Российская трансформация с точки зрения социальной синергетики // Социологические исследования. 2003. № 8. С. 21—30.
• [9] Атаманчук Г. В. Внутренние источники и факторы государственно-управленческих кризисов в России // Право и управление. XXI век. 2014. № 4(33). С. 30—31.
• [10] Атаманчук Г. В. Внутренние источники и факторы государственно-управленческих кризисов в России. С. 30—31.
• [11] Тавокин Е. П. Госслужащие о культуре как о факторе эффективного управления //Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2015.№ 1(125). С. 137.
• [12] См.: Понкин И. В. Теория публичного управления: учебник для магистратурыи программ Master of Public Administration / Институт государственной службы и управления РАНХиГС при Президенте РФ. М.: Буки Веди, 2017. С. 657 и и далее.
• [13] Williams D. F. Toxic Leadership in the U. S. Army [Токсичное лидерство в АрмииСША] / USAWC Strategy Research Project. URL: (дата обращения 05.12.2017). 2005. P. 6—13.
• [14] Lipman-Blumen J. The Allure of Toxic Leaders: Why We Follow Destructive Bosses andCorrupt Politicians — and How We Can Survive Them. (Abstract) [Очарование токсичныхлидеров: почему мы следуем за разрушительными боссами и коррумпированными политиками — и как мы можем выжить с ними: реферат] // URL: http://www. economist, com /media/ globalexecutive/allure_of_toxic_leaders.pdf (дата обращения: 26.12.2017).P. 2—4.
• [15] BickelK. W. Are Toxic Leaders Derailing Your Community Policing Efforts? [Срываютли токсичные лидеры политические усилия вашего сообщества?] // URL: http://cops.usdoj.gov/html/dispatch/03−2014/toxic_leaders_derailing_your_cp.asp. (дата обращения:26.12.2017).
• [16] Lipman-Blumen J. The Allure of Toxic Leaders: Why We Follow Destructive Bossesand Corrupt Politicians — and How We Can Survive Them. URL: http://www.economist.com /media/globalexecutive/allure_of_toxic_leaders.pdf (дата обращения: 26.12.2017).
• [17] Понкин В. И. Теория публичного управления С. 669.
• [18] См.: Указ Президента РФ от 13.12.2012 № 1653 «О федеральных кадровых резервах федеральных государственных органов, руководство деятельностью которых осуществляет Президент Российской Федерации» (вместе с «Положением о формированиифедеральных кадровых резервов федеральных государственных органов, руководстводеятельностью которых осуществляет Президент Российской Федерации»).
• [19] См.: Приказ МВД России от 30.08.2012 № 827 «Об утверждении Порядка формирования кадровых резервов Министерства внутренних дел Российской Федерации, еготерриториальных органов и подразделений»; Приказ МВД России от 31.03.2015 № 385"Об утверждении Порядка организации подготовки кадров для замещения должностейв органах внутренних дел Российской Федерации".