Демифологизация христианской теологии
Для демифологизации христианской эсхатологии, полагает Бультман, нужно принять допущение, что христианская вера обращена не к историческому Иисусу, не к Священной истории, а к эсхатологическому учению церкви о «событии потустороннего Христа» — о даровании людям спасения. Что же касается достоверности исторических сведений о жизни Иисуса, то она не дает гарантий для христианской веры… Читать ещё >
Демифологизация христианской теологии (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В своих трудах «Теология Нового Завета» (1948, 1952), «Вера и понимание» (1952, 1965) немецкий лютеранский теолог Р. Бультман (1884—1976) предложил строго различать внутри христианской традиции её изменчивую мифологическую знаковую систему и инвариантную керигму (возвещение, проповедь).
По мнению этого сторонника «диалектической теологии», миф повествует о трансцендентном начале таким способом, чтобы вписать его в область привычного мира (например, потусторонность Бога мыслить просто как пространственную удаленность). Можно скептически — как к мифу — относиться к фактическому содержанию евангельских повествований и в то же время продолжать верить в сущностное послание Нового Завета — в керигму, которая, будучи словом Божьим к человеку, обращена к совести людей и ставит их в жизненную «ситуацию выбора». Именно в момент выбора всякий раз созидается та или иная природа человека.
Рудольф Бультман демонстрирует несомненную мифичность новозаветной картины мира. В этой картине над землей нарисовано небо. В небе обитают Бог и ангелы, а под землей — ад, сатана и его демоны. В естественный ход вещей и земную жизнь людей включено чудо, врываются сверхъестественные силы. Человек нс властен над собой, его поведение направляют, с одной стороны, Бог, с другой — сатана. История спешит к космической катастрофе и небесному Суду. Для спасения мира Бог посылает Своего Сына — Христа. Предвечный и бессмертный Христос рождается на земле как человек Иисус, принимает смерть на кресте подобно грешнику, воскресает, возносится на небо и садится одесную Бога как Господь и Царь. Христос придет вновь на небесных облаках, мертвые воскреснут, свершится суд, будут уничтожены грех, смерть и всякое зло. Апостол Павел верил, что второе пришествие Христа должно произойти в скором времени, и надеялся дожить до этого события. Но Парусия Христа не наступила ни тотчас, ни спустя два тысячелетия[1].
«Все это — мифологическая речь, — заключает Бультман. — Ее отдельные мотивы нетрудно возвести к современной ей мифологии еврейской апокалиптики и гностическому мифу о спасении. А коль скоро эта речь мифологична, она недостоверна для сегодняшнего человека, ибо для него мистическая картина мира отошла в прошлое. Таким образом, христианское провозвестие стоит сегодня перед вопросом: следует ли, призывая человека к вере, принуждать его к признанию мифической картины мира прошлого? Если же это невозможно, возникает вопрос: не содержит ли новозаветное провозвестие истину, независимую от мифической картины мира? — В этом случае задачей теологии была бы демифологизация христианского провозвестия»[2].
Бультман считает, что Новый Завет побуждает к критике уже тем, что многие его положения противоречат друг другу. Так, смерть Христа изображается и как жертвоприношение, и как космическое событие; Христос толкуется как Мессия и второй Адам; представление о Его девственном зачатии противоречит мысли о Его предсуществовании. «Однако прежде всего к критике побуждает то своеобразное противоречие, что проходит сквозь весь Новый Завет: с одной строны, космическая детерминированность человека, с другой — призыв к решению; с одной строны, грех считается роком, с другой — виной»[3].
Для демифологизации христианской эсхатологии, полагает Бультман, нужно принять допущение, что христианская вера обращена не к историческому Иисусу, не к Священной истории, а к эсхатологическому учению церкви о «событии потустороннего Христа» — о даровании людям спасения. Что же касается достоверности исторических сведений о жизни Иисуса, то она не дает гарантий для христианской веры. «Апокалиптическая и гностическая эсхатология демифологизируется в том смысле, что время спасения для верующих уже наступило, будущая жизнь уже стала настоящим. Суд над миром — не предстоящее космическое событие, он состоит в том, что Иисус пришел в мир и призвал к вере»[4].
Бультман верит, что за мифологическим языком Нового Завета скрыта высшая истина о запредельном и едином источнике человеческого бытия — Слово Бога к человеку — и что демифологизация трансцендентности Бога прояснит, что Бог стоит посреди нас и освобождает нас для радикальной открытости будущему. Слово Божие зовет человека, живущего «неподлинной» жизнью, к выбору «подлинного» будущего существования, когда каждый час становится эсхатологически последним. Посредством актов веры индивид выводится за пределы земного мира и помещается наедине с Богом.