Немецкий героический эпос. 
Песнь о нибелунгах

Вступительный комментарий

Этот эпический памятник был записан в Германии на рубеже XII— XIII вв., примерно между 1200—1204 гг., неизвестным эпическим сказителем-шпильманом. Рукопись памятника была открыта много позднее, в середине XVIII в., и опубликована в 1757 г. швейцарским исследователем И. Я. Бодмером. На фоне других эпических памятников Европы эпохи феодализма «Песнь о Нибелунгах» выделяется заметной опорой памятника на ранние героические сказания германских и скандинавских народов, нашедшие отражение в «Старшей Эдде». Именно в этом архаическом памятнике сложились сказания о героях-нибелунгах, а имена таких персонажей, как Сигурд, Гуннар, Брюнхильд, Хегни, Кудрун, и по своему звучанию, и по коллизиям, которые они переживают, напоминают таких героев «Песни о Нибелунгах», как Зигфрид, Гунтер, Брюнхильда, Хаген, Кримхильда. Однако в эпических сказаниях «Эдды» отразились мифологический характер архаической эпохи и родовые отношения общества, в то время как в «Песни о Нибелунгах» нашли отзвук исторические явления феодальной эпохи с иными законами и ценностными ориентирами.

Своеобразие «Песни о Нибелунгах» в сравнении с другими европейскими памятниками феодальной эпохи XII в. в том, что более поздний период формирования памятника обусловил влияние на него развившейся к тому времени куртуазной традиции. В истории филологической науки имел место даже спор ученых о том, к какому направлению предпочтительнее отнести «Песнь о Нибелунгах»: к куртуазному или героическому эпосу. В итоге этой дискуссии утвердилась точка зрения А. Хойслера, доказавшего, что куртуазная традиции лишь отчасти отразилась в «Песни», которая основой своего характера сохраняет принадлежность к героическому эпосу. Так, к примеру, частичность куртуазной обработки памятника проявилась во введении в любовную линию героев мотива «любви издалека», который был очень распространен в куртуазной литературе. Он проявился, в частности, в том, что герои «Песни», например Зигфрид, а также Гунтер и Этцель, полюбят своих избранниц, еще не видя их, «издалека», лишь, но слухам об их красоте и достоинствах. Утвердивший этот мотив в куртуазной традиции трубадур Дж. Рюдель так превозносил «любовь издалека»:

Слывет сильнейшей из страстей Моя любовь издалека.

Да, наслаждений нет хмельней, Чем от любви издалека…

В то же время герой, к примеру, Зигфрид, представленный в «Песни» как идеальный рыцарь, не довольствуется отдаленностью возлюбленной и устремляется в Вормс, чтобы получить ее как невесту с помощью эпических подвигов, в частности, помогая защитить королевство бургундов от нападения датчан и саксов. Однако с момента появления героя в Вормсе рамки куртуазной тематики расширяются, и мы попадаем в эпический мир сложных феодальных отношений, как в пределах одного королевства, так и на межгосударственном уровне. Так, заметный интерес представляет сцена первого появления Зигфрида при дворе бургундов, где он ведет себя вначале очень задиристо, отнюдь не как проситель, а как гордый король Нидерландов, настаивающий на своем праве сильного по отношению к бургундам. Правда, ситуация заканчивается согласием и примирением сторон, а затем и поддержкой, которую Зигфрид оказывает бургундам, но неприязнь Хагена по отношению к Зигфриду, посягнувшему на честь его сюзерена, зарождается уже в этой первой сцене.

В отличие от других эпических памятников европейского эпоса феодальной эпохи («Песнь о Роланде», «Песнь о Сиде» и др.), где на первый план выдвинуты темы защиты родины от внешнего врага, защита христианской веры, в «Песни о Нибелунгах» доминирует другая тема: осуждение межфеодальных распрей, межфеодальной мести, оборачивающихся губительными потерями. В этом отношении «Песнь о Нибелунгах» не случайно содержит отзвук исторических событий, и в частности, гибели бургундского королевства на Верхнем Рейне.

В структуре «Песни о Нибелунгах» содержится 39 глав-авептюр, обладающих относительной законченностью, что дало основание исследователям рассуждать о генезисе «Песни» как о результате процесса циклизации. В то же время «Песнь» условно может быть разделена на две части: до и после убийства Зигфрида. Первая часть, в которой доминирует образ Зигфрида, более светлая, наполненная мифологическим, фантастическим элементом. В ней важное место занимает жизнеописание Зигфрида, сына нидерландского короля Зигмунда и королевы Зиглинды, рассказ о его посвящении в рыцари, совершенных подвигах, в числе которых овладение кладом Нибелунгов. В «Старшей Эдде» подробно прослежена история этого клада, похищенного у карлика Андвари, клада, проклятого им и приносящего несчастье всем его последующим обладателям. В «Песни о Нибелунгах» образ клада носит более общий символический характер, но клад также завоеван Зигфридом в борьбе с нибелунгами, которые после победы над ними Зигфрида становятся своего рода подданными героя, а Альбрихнибелунг приставлен к кладу главным стражем:

Семь сотен нибелунгов он истребил в бою, А те, кто помоложе, страшась за жизнь свою, Его молили слезно, чтоб соизволил впредь Он их землей и замками, как государь, владеть.

Однако после гибели Зигфрида борьба за клад разгорается с новой силой, в нем видят не только сокровище, но залог власти и могущества.

Подвиг Зигфрида, который получает более подробное изложение в первой части «Песни о Нибелунгах», — добывание невесты для бургундского короля Гунтера. Избранница короля, дева-воительница Брюнхильда, поставила условием сватовства совершение целого ряда испытаний: бросить камень, его прыжком догнать и поразить копьем противника. И все это Зигфрид совершит вместо Гунтера с помощью шапки-невидимки, которой когда-то завладел вместе с кладом. Зигфриду приходится и укротить деву Брюнхильд на брачном ложе. Правда, укротив деву и сняв с нее пояс и перстень, он передает ее нетронутой Гунтеру. Тем не менее, когда обман откроется, Брюнхильда посчитает себя тяжко оскорбленной. Интересно сравнить сцены ссоры двух королев в «Старшей Эдде» и «Песни о Нибелунгах». В «Старшей Эдде» эта сцена носит более патриархальный характер. Брюнхильд и Гудрун решают, кто из них главнее и, соответственно, должен мыть волосы выше по ручью. В «Песни о Нибелунгах» — это ссора двух королев, при входе в храм руководствующих соображениями феодальной иерархии, в частности сеньориально-вассальных отношений. Брюнхильда настаивает на том, что Зигфрид в Исландии во время сватовства к ней был в свите Гунтера как вассал и, следовательно, у нее, как у жены Гунтера, статус выше. Брюнхильда превозносит своего мужа и как могущественнейшего из героев, и тут Кримхильда не выдерживает. Уязвленная гордость, честолюбие побуждают Кримхильду раскрыть правду Брюнхильде о том, как на самом деле совершалось ее сватовство и кто выдержал в действительности назначенные ею испытания. В качестве доказательства правды своих слов Кримхильда предъявляет Брюнхильде вещественные свидетельства: снятые с Брюнхильды пояс и кольцо, которые Зигфрид опрометчиво оставил у себя и неосторожно доверил жене тайну обретения необычных реликвий.

Интересно сравнить реакцию на открывшийся обман Брюнхильд из «Старшей Эдды» и Брюнхильды из «Песни о Нибелунгах». Брюнхильд «Эдды» считает, что может защитить свою родовую честь лишь ценой смерти обидчика. Она открыто требует смерти Сигурда, которого вместе с тем тайно любит и не переживет его смерти. В «Песни о Нибелунгах» мотив любви Брюнхильды к Зигфриду отсутствует, месть героини осуществляется тайно, через коварное убийство, смертельный удар копьем, нанесенный Зигфриду во время охоты Хагеном, вассалом Гунтера и Брюнхильды. В юности Зигфрид совершил подвиг: победил дракона, искупался в его крови, и тело героя стало неуязвимым, за исключением одного места между лопатками, куда прилип липовый листок. Эту тайну уязвимости героя знала лишь Кримхильда, но коварному Хагену удалось выпытать эту тайну у Кримхильды под предлогом намерения защищать «слабое место» Зигфрида во время охоты. Коварство Хагена, совершившего убийство, чтобы угодить своим сюзеренам, разоблачается в «Песни» мистическим образом:

Не раз случалось чудо на памяти людей:

Едва лишь приближался к убитому злодей, Как раны начинали опять кровоточить.

Так удалось и Хагена в то утро уличить.

Чуть подошел он к телу, раскрылась рана вновь.

Заплакал вдвое громче весь Вормс, увидев кровь.

И только Гунтер молвил: «Здесь Хаген не при чем.

Разбойниками Зигфрид был убит в лесу густом".

(1043−1044).

Однако Кримхильда ни Гунтеру, ни Хагену не поверила. После смерти мужа она осталась жить в Вормсе, но с тоской в сердце и с тайной жаждой мести. Через тринадцать лет вдовства к ней посватается король гуннов Этцель. И Кримхильда станет его женой не потому, что полюбила вновь. Этот брак она воспримет как возможность обрести подданных, с помощью которых сможет отомстить за смерть любимого мужа. Кримхильда во второй части «Песни о Нибелунгах» разительно меняется. Если в первой части «Песни» она — несравненная красавица, нежная и любящая жена, доверчивая и преданная родне, то во второй части — это ожесточившаяся, оскорбленная женщина, у которой отнимают не только любимого мужа, но и его клад нибелунгов. В героине начинает доминировать жажда мести, и мстить она будет родным братьям, бургундским королям и их вассалам, прежде всего Хагену. Из намерений героини ясно, что родовые законы уже не имеют для нее первостепенной значимости, личная месть за убитого мужа приоритетна. Показательно и то, что Кримхильда усваивает у своих обидчиков уроки коварства. Расправу над обидчиками она замышляет под предлогом приглашения бургундов в гости. В результате пир во дворце гуннов для бургундских гостей превращается в кровавую бойню: «Стал номинальной тризной веселый, пышный пир…» (2378). Кримхильда при этом вершит расправу не только руками своих вассалов, но и сама участвует в кровавой бойне.

Один из самых драматичных эпизодов «Песни» — сцена, когда к ней приводят пленного брата Гунтера и его верного вассала Хагена. Кримхильда требует, чтобы Хаген вернул ей клад, но тот отказывается, пока жив Гунтер, и тогда Кримхильда приказывает убить брата и показывает Хагену его отрубленную голову в надежде устрашить воина. Но Хаген остается непреклонен. Его последние слова, обращенные к Кримхильде, свидетельствуют о несгибаемой воле:

Где клад — про это знаем лишь я да царь небес, Его ты, ведьма, не найдешь — он навсегда исчез.

(2371).

Жестокая расправа Кримхильды не встречает одобрения у Этцеля и вызывает решительное возмущение у старого Хилдебранта (предводителя дружины Дитриха), который выступает в «Песни» воплощением воинской доблести и мудрости. «Пылая гневом», он решает положить конец кровавым деяниям Кримхильды и убивает ее. Пафос «Песни» — протест против феодальной мести, против братоубийственного противостояния, разрушающего мир и ожесточающего человеческие души.

Примерный план занятия

• 1. Влияние куртуазной традиции на характер немецкого героического памятника. Куртуазные мотивы в «Песни».
• 2. Связь «Песни» со сказаниями «Старшей Эдды».
• 3. Образ Зигфрида как идеального героя «Песни». Художественная выразительность сцены смерти героя.
• 4. Происхождение клада нибелунгов, сущность этого образа и его роль в «Песни».
• 5. Образ Кримхильды и его эволюция от первой ко второй части «Песни».
• 6. Образ Хагена и его своеобразие в системе героев-воинов, представленных в «Песни».
• 7. Своеобразие «Песни о Нибелунгах» в контексте других европейских эпических памятников эпохи феодализма.

Материалы к занятию

Задание 1

Прочитайте сцену ссоры двух королев и сравните ее со ссорой Брюнхильд и Гудрун в «Старшей Эдде».

Песнь о Нибелунгах

Фрагмент^[1]

«Пусть будет так, Брюнхильда, как ты сейчас сказала, Ты моего супруга считаешь за вассала, А я при всех, кто службой обязан вам и нам, Перед тобою, первая, войду сегодня в храм.

Сегодня ж ты увидишь, что выше родом я И что славней, чем Гунтер, тот, кто мне дан в мужья.

Отучишься ты думать, что я — твоя раба, А коль воображаешь ты, что это похвальба, Я повторяю снова, что первой в храм войду У всех твоих вассалов и женщин на виду, Чтоб моему величью дивился вормсский двор".

Вот так меж королевами и начался раздор.

Брюнхильда заключила: «Коль ты убеждена, Что верностью вассальной пренебрегать вольна, Ты от меня отдельно со свитой в храм пойдешь».

И ей вдогонку бросила Кримхильда: «Ну, так что ж?».

Затем велела дамам: «Оденьтесь сей же час.

Пускай в восторг бургунды придут, увидев вас, И знают, что не в меру их госпожа горда, И я от чванства отучу Брюнхильду навсегда".

Принарядились дамы, и, свиту оглядев, Из всех на праздник в Вормс прибывших с нею дев В собор взяла с собой Кримхильда сорок три, Шли с ними люди Зигфрида, бойцы-богатыри.

Народ дивился диву: знать, что-нибудь стряслось, Коль обе королевы идут к вечерне врозь, —.

Ведь раньше их, бывало, не разольешь водой, Увы, кто знал, что их раздор для всех чреват бедой!

Тем временем Брюнхильда со свитою своей Направилась к собору и встала у дверей, Беседа завязалась у витязей и дам, А тут и гостья подошла ко входу в божий храм.

Наряд ее прислужниц был сказочно хорош — Такой вовек не снился и дочерям вельмож, За Зигфридом не бедно жила его жена:

Богатством тридцать королев могла затмить она.

Вам подтвердил бы каждый, кто был в тот миг у храма, Что в жизни он не видел пышней одетой дамы, Чем спутницы Кримхильды, пришедшие в собор.

Она принарядила их невестке вперекор.

Итак, столкнулись свиты обеих королев, И тут хозяйка гостье, от злобы побелев, Надменно приказала не преграждать пути:

«Пускай супруга ленника даст госпоже пройти».

Разгневанно Кримхильда воскликнула в ответ:

«Молчи! Твое злоречье тебе самой во вред.

Как саном королевским кичиться может та, Кто подданным своим была в наложницы взята?".

«Кого же ты, Кримхильда, наложницей зовешь?» — «Тебя, и ты не смеешь сказать, что это ложь, Впервые насладился твоею красотой Не Гунтер, твой законный муж, а милый Зигфрид мой.

Ужель тебе рассудок в ту ночь не подсказал, Что, к хитрости прибегнув, возлег с тобой вассал? Уймись и грех свой тайный не ставь себе в заслугу". Брюнхильда ей: «Твои слова передам супругу».

«Изволь! Ты не уронишь меня во мненьи брата.

Сама ты возгордилась, сама и виновата.

Коль подданной своею ты смела счесть меня, Меж нами больше дружбы нет с сегодняшнего дня".

Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней, Вошла в собор Кримхильда со свитою своей.

Вот так вражда меж ними и началась с тех пор, И помутнел от горьких слез у многих ясный взор.

(827−843).

Задание 2.

Прочитайте сцену смерти Зигфрида. Можно ли назвать его убийство коварным и какими мотивами со стороны бургундов оно было продиктовано? Как отразилось в тексте авторское отношение к этому событию?

Песнь о Нибелунгах.

Фрагмент^[2]

Что бы ни делал витязь, был первым он везде, Отставших поджидая, спустился он к воде, Приставил к ближней липе тяжелое копье И меч с колчаном положил на землю близ нее.

Свой щит отбросил Зигфрид, от жажды еле жив, Но даже здесь остался любезен и учтив;

Дал королю бургундов сперва напиться он, Ах, плохо был за вежливость храбрец вознагражден!

Звенел ручей студеный. Вода была чиста, И Гунтер с наслажденьем в ней омочил уста, Напившись, он поднялся и отошел опять, И наклонился к роднику его отважный зять.

Вот тут-то за сердечность ему и воздал друг, Отнес подальше Хаген меч Зифрида и лук, Схватил копье героя и, напрягая взгляд, Всмотрелся в крестик, что нашит был на его наряд.

Как только Зигфрид воду рукою зачерпнул.

Бургунд, нацелясь в крестик, копье в него метнул.

Кровь брызнула из раны на Хагена струей, Никто досель не совершал такой измены злой.

До сердца через ребра прошло копье его, Не бегал в жизни Хаген еще ни от кого Быстрей, чем в этот полдень по зарослям лесным.

Едва лишь Зигфрид раненый сообразил, что с ним, Вскочил он и, неистов, метнулся вдоль ручья С засевшим меж лопаток в спине концом копья:

Сыскать пытался витязь свой лук иль добрый меч, Чтоб смерти, как и надлежит, предателя обречь.

Но из-за тяжкой раны он нс нашел меча, Лишь щит лежал, как прежде, у звонкого ключа. Помчался с ним вдогонку за Хагеном смельчак, И приближенный Гунтера уйти не смог никак.

Был Зигфрид ранен насмерть, но жаждал отомстить.

Он так сумел в убийцу своим щитом пустить, Что лопнул щит и наземь посыпались дождем Каменья драгоценные, сверкавшие на нем.

От мощного удара свалился с ног злодей И разом загудела земля в округе всей.

Будь меч у нидерландца, изменнику б конец —.

Так, даже в миг предсмертных мук, был страшен удалец!

Но вот он пошатнулся, внезапно ослабел, Глаза его померкли, стал лик прекрасный бел, И смерть на нем незримо поставила печать.

Ах, скольким женщинам пришлось о Зигфриде рыдать!

Всем богатырским телом пал на цветы герой, На мураву из раны струилась кровь рекой, Но от тоски и боли уже лишаясь сил, Он все-таки успел проклясть тех, кто его сгубил.

Сказал боец сраженный: «Вы низки и трусливы, Коль за мои услуги мне так воздать могли вы.

Я был всегда вам верен и вами же убит, Но ждут за это весь ваш род позор и вечный стыд.

Предательски и подло заколот вами я, На вас и ваших детях пребудет кровь моя.

Что из того, что ею вы утолили месть, Коль все, кто честен, вправе вас изменниками счесть?".

Охотники сбежались туда, где он лежал.

Днем гнева и печали тот день для многих стал.

Всяк, кто не чужд был чести, рыдал над храбрецом.

Грех было бы не горевать о витязе таком!

Стал и король бургундский оплакивать его, Но раненый промолвил: «Что пользы от того, Что слезы о злодействе льет сам виновник зла?

Не скроет скорбь притворная постыдные дела".

Сказал жестокий Хаген: «Скорбеть и впрямь не след — Ведь мы теперь свободны от всех забот и бед.

Отныне не опасен нам ни один боец, Я рад, что вас от гордеца избавил наконец".

«Легко теперь хвалиться! — чуть слышно Зигфрид рек, — Когда б друзей в измене я заподозрить мог, С лица земли давно бы вы были сметены, Но полно! Думать должен я лишь о судьбе жены.

И участь сына также в меня вселяет страх.

Господь да не попустит, чтоб он в людских глазах Безвинно опорочен был с детства до могилы За то, что низость некогда его родня свершила".

Возвысил голос слабый смельчак в последний раз:

«Коль честности хоть кайля, король, осталась в вас И вы еще способны кого-нибудь любить, Я вас молю моей жене во всем опорой быть.

При вас, по-королевски, Кримхильда жить должна, Защитником ей будьте — ведь вам сестра она, А я уж не увижусь ни с батюшкой, ни с ней.

Всем милых не легко терять, а ей всего трудней".

Цветы вокруг покрылись багряною росой.

Со смертью неминучей вступил в борьбу герой, Но бой недолго длился — утратил речь храбрец, И дням его земным пришел безвременный конец.

Когда все убедились, что вечным сном он спит, Был труп его положен на золоченый щит, И стали вормсцы думать, как им ловчей схитрить, Чтоб преступленье Хагена от посторонних скрыть.

«Повинны мы в злодействе, — промолвили вельможи, —.

Поэтому нам надо твердить одно и то же —.

Что Зигфрид в одиночку охотиться любил И, заблудясь в лесу, убит разбойниками был".

Сказал владетель Тронье^[3]: «Труп отвезу я сам, Пусть все Кримхильда знает — не страшно это нам.

Гордячка честь Брюнхильды осмелилась задеть, С какой же стати мне ее жалеть теперь и впредь?..".

Задание 3.

Ознакомьтесь с фрагментом из лекции А. В. Карельского, в котором он рассуждает о своеобразии образа Хагена. Согласны ли вы с суждениями автора? Если нет, приведите свои доводы, опираясь на текст «Песни». Какие новые рассуждения о герое встретили вы у В. А. Пронина?

Карельский А. В.

«Песнь о Нибелунгах».

Фрагмент

…Хаген, пожалуй, единственная из всех фигур поэмы, которая обнаруживает не только последовательную линию поведения, но и линию, строго определенную его мировоззрением. Это вассал феодальной эпохи, все действия которого обнаруживают сознательное, вполне сформировавшееся, конкретно-исторически обоснованное мировоззрение.

Ведь если вдуматься, Хаген — почти единственный герой поэмы, который не руководствуется личными мотивами в своих действиях. Он своего рода эталон вассальной верности. Автомат, недоступный никаким другим эмоциям. В ссоре с Зигфридом он защищает достоинство своего короля. После ссоры Кримхильды с Брюнхильдой он решается на убийство Зигфрида, чтобы отомстить за поруганную честь своей королевы. Он совершает ограбление Зигфридовой вдовы, чтобы отвести от Брюнхильды опасность мести Кримхильды. Он противится второму замужетву Кримхильды, потому что понимает, что союз Кримхильды и Аттилы — большая опасность для Бургундии. Для него не существует другой этики, кроме этики вассальной верности.

Это придает фигуре Хагена — традиционного злодея — оттенок того же героического величия, которым озарены и другие герои поэмы. А в последней сцене — сцене своей смерти — он, несомненно, выше Кримхильды. Победив Хагена и Гунтера, Дитрих Бернский приводит их, скованных цепью, к Кримхильде: «Пощадите их, благородная королева; такие благородные рыцари, каких я вам передаю, никогда не бывали заложниками. Пускай им поможет мое заступничество». А Кримхильда зверски убивает обоих, но перед смертью Хаген кричит ей в лицо: «Бургундский король мертв, мертв Гизельхер, мертв Гернот. Никто кроме меня и бога не знает, где клад. А тебе, тигрица, вовек не узнать об этом». Поступок Кримхильды приводит Этцеля в ужас: «Эта женщина убила лучшего рыцаря, который когда-либо сражался в битвах и носил щит! Как бы я ни был враждебен ему, мне его жаль». А старик Хилдебрант убивает Кримхильду, мстя именно за смерть Хагена: «Он подверг мою жизнь опасности, но я отомщу за его смерть. Здесь авторское сочувствие уже несомненно на стороне Хагена — в той же степени, в какой оно было на стороне Зигфрида, когда тот его убил.

Именно это и давало основание многим исследователям считать автора Нибелунгов чем-то вроде «объективиста», человека, не желающего занять ничью сторону. Но это, как мне представляется, именно заслуга автора. Он пытается найти в кровавой неразберихе какую-то незыблемую меру справедливости, какую-то точку опоры, находящуюся вне феодальных распрей, независимую от них. Если, убив Зигфрида, Хаген поступил вероломно, хотя и мотивированно, то сейчас преступление совершает Кримхильда. Автор пытается найти реальную меру вины в каждой конкретной ситуации, и это, несомненно, косвенное отрицание самого закона феодального существования с его правом сильного на насилие. Все противоречия «Песни о Нибелунгах» — это, в конечном счете, отражение единоборства куртуазного шпильмана с суровым материалом древнего героического сказания.

Цит. по: Карельский А. В. Песнь о Нибелунгах // Карельский А. В. Немецкий Орфей. М.: РГГУ, 2007. С. 97−98.

В. А. Пронин

«Песнь о Нибелунгах».

Фрагмент

Хаген — главный злодей «Песни о Нибелунгах». На его счету два главных преступления: убийство мужа Кримхильды — Зигфрида и убийство малолетнего сына Кримхильды от второго брака с Этцелем — Ортлиба. Хаген выступает в повествовании как антипод главной героини. В сражениях с датчанами и саксами, а также в ходе кровавой распри с гуннами от его меча погибли сотни его врагов. Хаген — самый сильный, бесстрашный и преданный вассал Гунтера. Однако он не только храбр, но и по-своему мудр. В образе владетеля Тронье, как его часто именуют в повествовании, сконцентрированы политические и идеологические представления германских феодалов.

Хаген — роковой герой, ибо он единственный, кто провидит будущее. Сознавая неотвратимость фатума, он принимает на себя миссию вершителя судеб Нибелунгов. Авторы наделяют его неким универсальным знанием, ему, как никому другому, памятно прошлое и открыто будущее. Внутренний драматизм образа проистекает из того, что Хаген выступает одновременно как прорицатель грядущего и как его творец.

Почему Хаген убивает Зигфрида? Объяснить преступление тем, что он, будучи вассалом Брюнхильды, выполняет ее волю, явно недостаточно, тем более что он и не получает такого приказа, а скорее лишь угадывает желание своей госпожи. Инициатива исходит от самого Хагена, который уговаривает пойти на подлость Гунтера. Он мстит Зигфриду за прежние мелкие обиды, но не ограничивается одним лишь убийством Зигфрида. По его предложению в Вормс привозят клад Нибелунгов, который он отбирает у Кримхильды. Тем самым он, отнявший у нее мужа, стремится истребить память о нем. Однако новая обида вопиет о мести. Он один выступает против второго замужества Кримхильды, потому что ясно понимает: брак с королем гуннов позволит вдове Зигфрида отомстить ему и Гунтеру за злодейство.

Хаген предстает в трагическом ореоле, когда идет сам и ведет за собой бургундов навстречу гибели. Ему не удалось отговорить Гунтера от поездки к сестре, но зато он заставил снарядиться бургундов, едущих в гости, как на битву. Он не сомневается, что предстоит сеча великая. Сам он служил гуннам и знает, сколь они сильны в бою. По мере приближения к королевству гуннов неотвратимость побоища становится для Хагена, но не для других бургундов, все более очевидной. Исполнена иносказательного смысла переправа через Дунай: в фольклоре река разграничивает миры — свой и чужой. Вещая дунайская дева Зиглинда — тезка матери Зигфрида — сулит Нибелунгам гибель. Предсказание Хаген воспринимает как неизбежность, сам же начинает действовать сообразно ему: убил перевозчика, разнес в щепы челн. Смысл его поступков ясен — обратной дороги бургундам не будет. Хаген понял это окончательно и с достоинством приемлет кару за содеянное прежде.

Почему Хаген умертвил ребенка Кримхильды и Этцеля? Бессмысленный с точки зрения общечеловеческого гуманизма поступок объясняется тем, что, поняв неизбежность сражения с гуннами, он тем самым объявил войну королю Эгцелю.

В батальных эпизодах Хаген всегда на первом плане, авторы не устают перечислять всех, кому снес он головы. Это неудивительно, война — стихия Хагена, его существование в мирное время тускло и блекло, он отходит на задний план. В поединках раскрывается суть натуры эпического героя, — преданного своему королю и сотоварищам, неукротимого в ярости к врагам. В средневековом героическом эпосе возникает специфический образ, целиком раскрывающийся как зачинщик и участник феодальных распрей.

Цит. по: Пронин В. А. Песнь о Нибелунгах // Пронин В. А. История немецкой литературы. М.: ЛОГОС, 2007. С. 22−24.

Задание 4.

Познакомьтесь с рассуждениями В. А. Пронина о характере образа Кримхильды и его значении в «Песни о Нибелунгах». Покажите развитие этого образа в «Песни» от первой ко второй части эпической поэмы. Приведите примеры из текста.

В. А. Пронин «Песнь о Нибелунгах».

Фрагмент

Главная героиня «Песни о Нибелунгах» — Кримхильда, ее судьба придает целостность эпическому сказанию. Образ Кримхильды претерпевает по мере развития событий существенную эволюцию.

Создавая образ Кримхильды, безымянные творцы фольклора и вслед за ними тог неизвестный автор, которому принадлежит запись сказаний, пользуются оригинальными стилевыми приемами. Они не индивидуализируют облик юной красавицы, но всегда говорят о ее красоте в превосходной степени, выделяя ее среди соперниц. Но красота Кримхильды приводит к трагическим последствиям, об этом говорится загодя, когда еще ничто не предвещает беды. Авторы готовятся к трагедии исподволь, что создает в рассказе о Кримхильде ощущение тревоги, непрочности се счастья, ожидание беды. Такими средствами авторы концентрируют внимание на снах героини, которая живет предощущением счастья, что, однако, оказывается неосуществимым по вине ее самых близких людей.

Когда в столицу бургундского королевства приезжает Зигфрид, его с первого взгляда полюбила Кримхильда, тем более что и Зигфрид был наслышан о красоте бургундской принцессы. Первоначально все их поступки носят нормативный характер и основываются на совпадении желаемого и действительного…

Кримхильда для Зигфрида — прекрасная дама, которой он служит в соответствии с куртуазным этикетом, а когда все испытания выдержаны, он получает в награду ту, которой он поклонялся. Выйдя замуж за Зигфрида, Кримхильда предстает в ином качестве: она послушная верная супруга, рассудительная и добродетельная мать наследника. Поведение Кримхильды полностью соответствует идеалу жены и королевы, но внутренний мир героини до поры до времени замкнут.

Ее гордый независимый характер впервые обнаруживается в споре с Брюнхильдой, которая заманила их в Вормс. Несмотря на прошествие десяти с лишним лет, Кримхильда по-прежнему пленяет всех красотой. Не постареет она и в дальнейшем, ибо эпические героини облик свой не меняют, а следовательно, не старятся. Но в поведении Кримхильды неожиданно проявляется качество вполне конкретное, реальное, присущее отнюдь не идеальным натурам. Оказывается, супруга Зигфрида тщеславна, и она первой задирает свою золовку Брюнхильду. Спор о том, чей супруг более могущественный властелин, приводит к страшным последствиям.

Из вздорного повода разрастается грандиозная ссора, вина за которую, несомненно, лежит на Кримхильде. Однако слушатель или читатель вскоре принимает ее сторону, так как супруга Зигфрида становится его вдовой. Трагическая вина Кримхильды не в том, что она затеяла ссору, а в том, что она невольно выдала убийце своего мужа его уязвимое место. Все последующие десятилетия она будет нести чувство вины, от которого, как ей кажется, ее освободит только месть.

Кримхильда величава в своей скорби по Зигфриду. В этот момент происходит раздвоение образа. Внешне она покорна судьбе и своим братьям. Она остается доживать свой век у них в Вормсе, не порывая кровных уз. Внутренне она сжигаема одной страстью, стремясь во что бы то ни стало отомстить своим сородичам за смерть супруга. Лишившись мужа, она лишается и клада Нибелунгов, что становится еще одной побудительной причиной мести. Оскорблением памяти Зигфрида является и то, что убийца присвоил его доспехи. Если ссора с Брюнхильдой была результатом чрезмерной гордыни Кримхильды, то, замышляя месть Хагену и Гунтеру, она поступает как глубоко оскорбленная женщина. Сказители не оправдывают Кримхильду, но разносторонне мотивируют ее поведение.

Сватовство Этцеля, а затем брак с королем гуннов Кримхильда использует исключительно для осуществления своих кровавых планов. Композиционная структура «Песни о Нибелунгах» симметрична, а персонажи повторяют поступки друг друга. Так, Кримхильда уговаривает Этцеля, как прежде Брюнхильда упросила Гунтера, зазвать в гости своих сородичей, чтоб учинить им расправу.

С момента появления бургундов в столице гуннов Кримхильда отбрасывает всякое притворство, встречая Хагена, да и собственных братьев, как заклятых врагов. Она убеждена, что теперь убийца Зигфрида в ее руках, и он откроет ей, где спрятано золото Рейна. По вине Кримхильды в сражениях хозяев и гостей погибнут тысячи людей. Но ничья смерть, даже гибель собственного сына, не печалит Кримхильду. Она не может успокоиться до тех пор, пока Хаген и Гунтер не станут ее пленниками. Идея христианского всепрощения органически чужда ей. Объясняется это, по-видимому, тем, что сюжет «Песни о Нибелунгах» складывался в языческие времена. В окончательно оформившемся и записанном варианте авторы немецкого героического эпоса на примере судьбы Кримхильды показывают, сколь губительной оказывается одержимость местью для самой мстительницы, которая в заключительной тридцать девятой авентюре превращается в зловещую фурию: она приказывает отрубить голову брату. Держа в руках голову того, кому служил Хаген, она требует открыть ей тайну клада Нибелунгов. Но если в прошлом Хагену удалось выведать у нее тайну Зигфрида, то теперь она не может заставить Хагена сказать ей, где же наследие Зигфрида. Осознав свое моральное поражение, Кримхильда берет в руки меч Зигфрида и отсекает голову его убийце. Месть осуществилась, но какой ценой?..

Цит. по: Пронин В. А. Песнь о Нибелунгах. С. 20—22.

Основная

Карельский, А. В. Песнь о Нибелунгах // Карельский, А. В. Немецкий Орфей / А. В. Карельский. — М.: РГГУ, 2007. — С. 86−98.

Никола, М. И. История зарубежной литературы Средних веков : учебник для академического бакалавриата / М. И. Никола, М. К. Попова, И. О. Шайтанов., 2014.

Песнь о Нибелунгах / сост. и ред. В. Г. Адмони, В. М. Жирмунский, Ю. Б. Корнеев, Н. А. Сигал; пер. Ю. Б. Корнеева, Н. А. Сигал. — Л.: Наука, 1972.

Пронин, В. А. Песнь о Нибелунгах // Пронин, В. А. История немецкой литературы / В. А. Пронин. — М.: ЛОГОС, 2007. — С. 15—26.

Хойслер, А. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах: пер. с нем. / А. Хойслер. — М.: Иностранная литература, 1960.

Дополнительная

Вестергорд, Э. Родство против договора. Германский героический эпос глазами исторического антрополога // Другие средние века: к 75-летию А. Я. Гуревича: сб. ст. — СПб., 2000. — С. 67—79.

Гуревич, А. Я. Средневековая литература и ее современное восприятие. О переводе «Песни о Нибелунгах» // Из истории культуры Средних веков и Возрождения: сб. ст. М.: Наука, 1976. — С. 276—314.

• [1] Песнь о Нибелунгах / пер. Ю. Корнеева // Западноевропейский эпос. Л.: Леииздат, 1977. С. 328−330.
• [2] Песнь о Нибелунгах / пер. Ю. Корнеева. С. 344—347.
• [3] Владетель Тронье — Хаген.