Психологические детерминанты войны

Разобраться в причинах войны — это значит понимать то, насколько война возможна в данных конкретных условиях.

Народная мудрость гласит: «Война начинается в головах людей». И это положение — не просто красивая фраза, дань моде, конъюнктуре, не порождение амбиций психологов. Это констатация объективного положения вещей. Нельзя не согласиться с тем, что в системе сложной и многообразной детерминации войны психологические факторы (когнитивные, эмоциональные, мотивационные, волевые и т. д.) являются определяющими. Попытки выделить обстоятельства, порождающие войны, относятся к глубокой древности. На поле научных баталий, посвященных овладению причинами войны, оставили свои следы выдающиеся умы всех времен и народов. Их взгляды различны, часто противоречивы, но интересны и поучительны. Сравнение, группирование, классификация гипотез, идей, концепций, в которых содержатся попытки раскрыть причинности вооруженного противоборства, позволяют выделить по крайней мере пять более или менее сформировавшихся подходов к объяснению природы войны. К ним относятся подходы, которые условно можно обозначить как биоционный, антропоционный, цивилизационный, группоционный, интергруппоционный. Четких границ между данными подходами не существует. Более того, одни и те же ученые нередко объясняли причины войны обстоятельствами, относящимися к разным группам детерминации.

1. Сторонники биоционого подхода видят причины войн в действии механизмов естественного отбора, делающего борьбу за выживание и существование универсальным свойством живых организмов как в макрои микромире, так и на границах их взаимодействия.

В этой борьбе Ч. Дарвин находил одно из средств совершенствования видов и, прежде всего, человека. Предуготованность живых форм к борьбе ради собственной сохранности и сохранения рода, по мнению ряда ученых, определяется специальными генетическими программами.

По убеждению К. Лоренца, агрессия имеет инстинктивную природу и отличается свойством аккумулироваться и «взрываться» под воздействием пусковых стимулов. Причем живой организм не имеет генетических программ торможения агрессии, что создает условия для спонтанного проявления агрессивности — своеобразного бойцовского инстинкта. Именно в отсутствии природного «тормоза» для инстинктивной агрессивности живых организмов сторонникам обозначенного подхода видится причина насилия, имеющего место в животном мире^[1].

Таким образом, чтобы выжить в борьбе за существование, живой организм должен вести бескомпромиссную войну с себе подобными и отличными от себя организмами. Однако эта борьба ведется на разных уровнях и не обязательно связана с уничтожением конкурентов. По большей части она происходит в процессе естественного отбора более приспособленных для выживания видов. Более того, в животном мире, как правило, уничтожение себе подобных блокируется природными запретными программами.

2. Сущность антропоционного подхода состоит в наделении свойством братоубийства преимущественно представителей человеческого рода. По мнению его сторонников, человек по своей природе агрессивен, воинственен, драчлив. Это свойство он якобы унаследовал от своих животных предков, но превзошел их в масштабах и жестокости насилия, а также его направленности на «себе подобных».

Ярко выраженной антропоционной позиции придерживались величайшие психологи планеты 3. Фрейд и К. Юнг. Фрейд считал агрессивность одним из основных инстинктов, определяющих психологические «пружины», направленность и смысл человеческого существования^[2]. По его мнению, в бессознательном человека существуют разрушительные импульсы, которые могут быть направлены либо внутрь, любо во вне. Если они направляются внутрь, разрушается личность. Поэтому человек стремится выплеснуть свою агрессивную энергию на внешние объекты. На вопрос А. Эйнштейна «Почему мы воюем?» Фрейд отвечал: «Потому что человек — это то, что он собой представляет». Это его убеждение особенно отчетливо проявилось и оформилось после Первой мировой войны. Исходя из этой позиции, Фрейд даже отказался участвовать в движении борцов за мир, так как считал войны неизбежным следствием периодических вспышек человеческой агрессивности.

В свою очередь Юнг связывал причинность военных конфликтов с существованием в коллективном бессознательном человечества специального архетипа войны. Выражая свое понимание природы войны, он писал: «…подобно тому, как реки весной, наполняясь водами, выходят из берегов, образуя бурные потоки, а на исходе лета высыхают и мелеют, так же и архетипические структуры актуализируют импульсы агрессии, находящие бурное выражение в войне, а затем возвращают человечество к миру»^[3].

Продолжая психоаналитическую традицию анализа причинности войны, К. Меннингер отмечал, что война — это отражение многократных, маленьких войн в душах людей и что война между нациями — это продолжение и усиление борьбы человеческих инстинктов и мотивов. Внешнее общественное давление является лишь следствием накопления и организации детского опыта взаимоотношений с родителями.

Истоки агрессивности человека, толкающей его в том числе и к войне, А. Адлер находил в формирующихся у отдельных личностей таких комплексах неполноценности, которые толкают их к гиперкомпенсации своих физических и психологических недостатков.

Опираясь на идею ранней социализации личности 3. Фрейда, Т. Адорно разработал концепцию авторитарной личности, в которой показал, что агрессивность, нетерпимость по отношению к окружающим и психологическая готовность участвовать в войне может формироваться системой воспитания, причем как в семье, так и в масштабах общества.

По мнению русского антрополога Д. А. Коробчевского, основной причиной войны является психологическая природа человека и человеческого сообщества, важными компонентами которой являются «дух воинственности» и «инстинкт истребления» как механизмы реагирования на угрозу или оскорбление. «Всякое чувство оскорбления, нанесенное нашей нации, заставляет нас инстинктивно протягивать руку к оружию»^[4]. Причем схема реагирования достается человеку в готовом виде от первобытных предков и не изменяется в процессе эволюции человека. По убеждению Коробчевского, «предки передают нам уже готовую организацию мозга, определяющую наши стремления и наклонности». В результате сегодня, как и тысячи лет назад, человек по своей природе «звероподобен», и война позволяет ему утолить «жажду крови». «Воинственность, — утверждал Коробчевский, — не прерывалась в нашей истории, и в области бессознательного нашей души инстинкты войны залегают прочно и глубоко, с почти первобытной силой»^[5].

По мнению Г. Олпорта, причины войн кроются в такой психологической субстанции, как ожидания людей. Он подчеркивал, что большинство людей сожалеют о войне, но ожидают ее. «А то, чего люди ожидают, детерминирует их поведение»^[6]. Он подвергает критике концепцию «общего врага», отмечая, что ошибочно полагать, что «внутри каждой нации существует резервуар враждебности — враждебности, которой необходимо как-то высвобождаться, через локальные конфликты, классовые предубеждения и внешние войны. Достаточно странно, но человек не высвобождает агрессию, выпуская ее через один канал вместо другого. У стран с многими внутренними конфликтами отнюдь не меньше конфликтов внешних»^[7].

Олпорт отмечает, что одной из причин воинственности человека является существующий у каждого народа образ его «золотого века» — того времени, когда их предки превосходили все другие группы по культуре, процветанию, науке или власти, обладали высокими художественными, материальными или интеллектуальными достоинствами. Этот «золотой век» мог быть в очень давней истории, но побуждаемые личной гордостью, люди легко идентифицируются с ним. Они также легко переходят к оценке того, что заслуживают сегодня, используя в качестве мерила достижения этого века максимального возвышения. В результате они «осознают», что против их группы много грешили, что границы их земель несправедливо узки, что их группа лучше и потому она заслуживает больше благ, чем другие.

По существу, в этих рассуждениях Олпорт предстает как представитель межгруппоционого подхода в трактовке причин войны. Однако его рассуждения завершаются антропоционным выводом. Он утверждает, что агрессивный национализм не может вспыхнуть до тех пор, пока воинственно настроенные индивиды не возобладают в сообществе. Поэтому решающим фактором в вопросах войны и мира является лидер. Самая большая угроза миру — это лидеры, рассматривающие войну как неизбежную и тем самым приучающую людей к мысли о ней. Ибо, «если люди рассматривают войну как неизбежность — она неизбежна»¹.

Сторонники антропоционного подхода пытаются также объяснить побуждения человека к агрессии и войне дисбалансом соответствующих генов (избытком тестостерона и недостатком серотонина).

Безусловно, рассматриваемый подход основывается преимущественно на гипотетических конструктах в объяснении причинности войны. Генов враждебности, также как и инстинктов драчливости, до сих пор не выявлено. Ожидание людьми войны — свойство не универсальное. Скорее, Олпорт говорил о допустимости возможности войны. Однако и ожидание войны, и ее допустимость легко формируются в процессе специальной деятельности по созданию «мифической реальности».

Американский военный психолог Л. Лешан выделяет два типа реальности, в которых могут существовать люди: «сенсорная» и «мифическая». Сенсорная реальность формируется посредством воздействия объективной реальности на органы чувств человека. Мифическая реальность — это информация о реальности, целенаправленно переработанная, искаженная и замещающая сенсорную реальность. Основными составляющими мифической реальности являются убеждения о том, что: 1) существует нация (группа) — враг, которая является воплощением абсолютного зла; 2) если уничтожить это зло, мир станет раем на земле; 3) меры, предпринимаемые против этого зла, — путь к славе и легендарным высотам мироздания; 4) своя нация избрана избавить мир от зла, и каждый, кто не согласен с официальными взглядами, но этому вопросу, является изменником².

Эти две реальности — мифическая и сенсорная — отличаются по структуре, и эта разница непреклонно приводит к отличиям в мыслях и поведении. Мифическая реальность характеризует общество во время войны, когда все понятия делятся на белое и черное, и нет промежуточных оттенков. В табл. 7.1 приведены сравнения основных отличий в восприятии людьми сенсорной и мифической реальности, выделенных Л. Лешаном.

Таблица 7.1

Отличия в восприятии сенсорной и мифической реальности.

• 1 Олпорт Г. Ожидания и война. С. 163.
• 2 Лешан Л. Если завтра война? Психология войны. М., 2004. С. 42—43.

Окончание табл. 7.1

По мнению Лешана, структурные элементы мифической реальности являются предикторами войны. Их появление в общественном сознании указывает на то, что данная нация психологически и идеологически готова к войне.

3. Апологеты цивилизационного (циклического) подхода исходят из того, что развитие любой неживой, живой и социокультурной системы подчиняется циклической логике развития: все на Земле рождается, развивается, стареет и умирает. Этот процесс имеет определенные порядок, ритм, закономерности течения. О циклическом развитии всего сущего говорили мудрецы Древнего Востока, а также Платон, Аристотель, Плутарх и др.

Суть этого подхода ярко выражена в словах Н. Макиавелли: «Переживая беспрерывные превращения, все государства обычно из состояния упорядоченности переходят к беспорядку, а затем от беспорядка к новому порядку. Поскольку уже от самой природы вещам этого мира не дано останавливаться, они, достигнув некоего совершенства и будучи уже не способны к дальнейшему подъему, неизбежно должны приходить в упадок, и наоборот, находясь в состоянии полного упадка, до предела подорванные беспорядками, они не в состоянии пасть еще ниже и по необходимости должны идти на подъем. Так вот всегда, все от добра снижается ко злу и от зла поднимается к благу. Ибо добродетель порождает мир, мир порождает бездеятельность, бездеятельность — беспорядок, а беспорядок — погибель, и соответственно новый порядок порождается беспорядком, порядок рождает доблесть, а от нее проистекают слава и благоденствие»^[8].

С позиций цивилизационного подхода объясняет причинность войны английский историк А. Тойнби, разработавший концепцию о 13 цивилизациях и законах повторяемости социального развития. По его мнению, война является одним из «пусковых сигналов» развития цивилизаций и причиной их крушения^[9].

«Цивилизационные» тенденции просматриваются в подходе к анализу войны П. Сорокиным. В его известном труде «Социальная и культурная динамика» в качестве главной причины войны указывается ослабление процесса усвоения обществом или его отдельными частями системы основных ценностей и соответствующих норм (религиозных, нравственно-юридических, научных, экономических, политических, эстетических), нарушение их совместимости.

Научная обоснованность цивилизационного подхода достаточно дискуссионна. Цивилизационные циклы зачастую охватывают многие тысячелетия и проверить точность их описания не представляется возможным. Более того, войны имели место не только в период упадка и разложения цивилизаций, но и на других этапах их развития.

4. К группоционному подходу можно отнести концепцию пассионарности Л. Н. Гумилева и совокупность представлений о природной воинственности народов.

В концепции пассионарное™ предпринята попытка преодолеть недостатки цивилизационного подхода, связанные с разделением биологических и социальных факторов и приверженностью к строгой цикличности. По мнению Гумилева, в основе развития человеческого общества и отдельного человека лежит нассионарность — характеристика поведения и психики, проявляющаяся в стремлении индивида к цели и способности к сверхнапряжениям и жертвенности ради достижения этой цели. По существу, речь идет о своеобразной психической энергии отдельного человека и этноса. В разработанной Гумилевым семистадийной модели развития этноса имеют место стадия экспансии и ситуации пассионарного перегрева, способные продуцировать внешние и внутренние конфликты^[10].

В рамках группоционного подхода выделяются попытки вывести причины войны из психологии наций и народов. Так, М. Кампеано^[11], А. А. Керсновский^[12], Д. А. Коробчевский^[13] и другие делили все нации на воинственные и не воинственные. Психология первых является, с одной стороны, гарантией высокого боевого духа войск, а с другой стороны, выступает источником агрессивности по отношению к другим народам.

Известный английский психолог В. Мак-Дугалл, анализируя причины ведения войны племенами диких народов, подчеркивал, что она обусловлена действием специального коллективного инстинкта драчливости. Он отмечал, что уже на племенной стадии развития человечества происходит замена индивидуальной борьбы коллективной. Импульс коллективной враждебности находит выражение в постоянной междоусобной войне общин, в которой часто не преследуется никакой выгоды, кроме традиции воевать.

В плане анализа механизмов повышения индивидуальной агрессивности человека в групповом контексте интересны подходы Г. Лебона, Г. Тарда, Н. К. Михайловского и др.

Группоционный подход, апеллируя к категориям пассионарное™ и групповых инстинктов, на самом деле, постоянно обращается к категории пассионарного лидерства. И пассионарность народа, и пробуждение в нем идей и воли к борьбе, как правило, связаны с появлением лидера, ориентированного на военные способы достижения личных и групповых целей. Причем, чаще всего, целей личных. Македонии не было жизненно важным завоевание Индии, монголо-татары не испытывали нужды в захвате европейских государств, империя Тамерлана не нуждалась в завоевании Китая. Все эти и другие завоевания диктовались амбициями лидеров этих народов. Более того, с их смертью нассионарность возглавляемого ими народа мгновенно «испарялась».

5. Для формационного подхода характерно увязывание возможности возникновения войн лишь с общественно-экономическими формациями особого типа, в которых имеет место эксплуатация человека человеком. Наиболее полно этот подход разработан в рамках марксистско-ленинского учения о войне и армии. Его сторонники отмечают, что с возникновением антагонистических классов основным источником самодвижения общества становится классовая борьба. Классовая борьба — это, по существу, борьба за лидерские позиции своей социальной группы в решающих сферах экономики и политики более широкой социальной общности. Эксплуататорские классы стремятся к безграничному обогащению и господству, в качестве одного из средств достижения этой цели используют организованное вооруженное насилие как неотъемлемый элемент своей политики. Считается, что война — неизбежный спутник всякого антагонистического классового общества. Любая война — результат глубинных социально-экономических процессов, происходящих в недрах эксплуататорского общества. Экономика же отражает специфику психологии этнической группы, строится на основе национального характера, уклада, традиций, хотя имеет на них решающее влияние^[14].

Война между двумя социалистическими государствами — Китаем и Вьетнамом — весной 1979 г. показала несостоятельность данного подхода.

6. В рамках межгруппоционного подхода приоритет в системе причин конфликтов и войн отдается социально-психологическим явлениям, связанным с межгрупповыми отношениями.

Для сторонников данного подхода характерна следующая позиция. Для выживания на планете, в регионе необходимо овладеть ресурсами, наличие которых чаще всего ограничено. Конкурирующие за ресурсы группы подвергают опасности существование и выживание своих ближних и дальних соседей.

Американский психолог С. Тэйлор^[15] в качестве главного мотива войны называет желание руководителей одной группы, а нередко и всего племени, этноса, страны преумножить свою власть и богатство. Группа пытается сделать эго, порабощая другие группы, захватывая их территорию и ресурсы, беря под контроль полезные ископаемые, нефть, чтобы построить империю, повысить престиж и богатство, отомстить за прошлые унижения. Человеку свойственно идентифицировать себя с группой, а затем всячески удерживать свою социальную идентичность. Высокая идентичность со своей группой автоматически создает ощущение конкуренции и вражды с другими группами. Большинство конфликтов в истории нашей планеты, но мнению Тэйлора, были конфликтами групповой идентичности: христиане и мусульмане в крестовых походах, евреи и арабы, индусы и мусульмане в Индии, католики и протестанты в Северной Ирландии, израильтяне и палестинцы, сербы, хорваты и боснийцы и т. д.

В конфликтах идентичности может возникать эффект «морального исключения», т. е. исключения других групп из «морального сообщества», лишения их права на мораль и правосудие. Исключение создает условия для того, чтобы эксплуатировать, угнетать и даже убивать представителей других групп.

Существенный вклад в развитие межгруппоционного подхода внес 3. Фрейд. В известной работе «Массовая психология и анализ человеческого „Я“»^[16] он сформулировал три основные позиции:

• — во-первых, он доказывал неизбежность и универсальность враждебности в межгрупповых отношениях;
• — во-вторых, выделял основную функцию этой враждебности, заключающуюся в регулировании внутригрупповой сплоченности социальной группы;
• — в-третьих, описывал механизм формирования враждебности к социальному окружению.

Как отмечал Фрейд, что легко сплотить большое количество людей, если найти других людей, на которых можно будет направить агрессию первых. Психологическим механизмом формирования этой враждебности, по мнению Фрейда, является «эдипов комплекс». Амбивалентность чувств детского возраста трансформируется в любовь и привязанность к лидеру и членам своей группы и враждебность к чужим группам.

Эвристичны для анализа причинности межгрупповой агрессии концепции агрессии Дж. Долларда, Л. Берковица, А. и Р. Роузелайн, А. Бандуры, М. Шерифа, Г. Тэджфела и др.

Особый интерес представляют результаты исследований, полученные Г. Тэджфелом, автором теории социальной идентичности, который на солидном экспериментальном материале доказал, что единственной настоящей причиной межгрупповой дискриминации является факт осознания своей принадлежности к определенной группе. Причем этот феномен отмечается даже в тех случаях, когда факт группового членства крайне незначителен, условен и даже случаен, когда сами группы, между которыми возникают конфликтные отношения, практически не существуют, когда интересы личности практически не затрагиваются, и отсутствует предшествующая враждебность между группами. Другими словами, само наличие социальных групп, племен, народностей, наций, конфессий является обязательной и основной предпосылкой возникновения вражды между ними.

Таким образом, проведенный анализ научных подходов к пониманию причин войн позволяет сделать вывод о том, что для возникновения войны необходимы и достаточны следующие обстоятельства.

• — человек должен допускать возможность войны и своего участия в ней;
• — человеческий мир должен быть разделен на социальные группы;
• — хотя бы одну из данных групп должен возглавлять лидер, считающий, что его личные амбиции (жажда славы, благ, наживы, мести и т. д.) и групповые цели могут быть достигнуты в данный конкретный момент исключительно военными средствами;
• — противник должен оказывать сопротивление;
• — международные институты обеспечения мира должны быть слабыми.

Анализ современной военно-политической обстановки в мире показывает, что сегодня сложились все необходимые условия для возникновения ряда войн. Американский народ и многие европейцы сегодня живут в мифической реальности, считая Россию источником многих невзгод человечества. Наряду с этим существует И ГИЛ (Исламское государство Ирака и Леванта) и его действующие лидеры, избравшие в виде вселенского зла иноверцев и поставившие перед собой цель построить великое исламское государство на развалинах разрушенного мира, в том числе и на территории нашей страны. Международные организации (ООН и др.) разобщены, не проявляют необходимой воли, служат интересам отдельных стран.

Таким образом, угроза возникновения войны, в том числе с участием России, в современных условиях весьма высока.

• [1] Майерс Д. Социальная психология. СПб., 1999. С. 486.
• [2] См.: Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // Фрейд 3. Избранное: в 2 т. М., 1990. Т. 1.
• [3] Плотинский Ю. М. Теоретические и эмпирические модели социальных процессов. М., 1998. С. 146.
• [4] Коробиевский Д. Л. Психология войны. СПб., 1892. С. 2.
• [5] Там же. С. 31.
• [6] Олпорт Г. Ожидания и война // Олпорт Г. Становление личности: избранные труды.М., 2002. С. 151−166.
• [7] Там же. С. 155.
• [8] См.: Макиавелли Н. История Флоренции. М., 2015. Кн. 5.
• [9] Плотинский /О. М. Теоретические и эмпирические модели социальных процессов.С. 119; Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998. С. 289—301.
• [10] Плотинский Ю. М. Теоретические и эмпирические модели социальных процессов.С. 119.
• [11] Кампеано М. Опыт военной психологии, индивидуальной и общей. СПб., 1902.
• [12] Керсновский А. А. Философия войны // Философия войны. М., 1995.
• [13] Коробчевский Д. А. Психология войны.
• [14] См.: Марксистско-ленинское учение о войне и армии. М., 1984.
• [15] Taylor S. The Psychology of War: Why do human beings find it so difficult to live inpeace? // Psychology today [сайт]. URL: https://www.psychologytoday.com/blog/out-the-darkness/201 403/the-psychology-war (дата обращения: 21.01.2014).
• [16] См.: Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я».