Зеленая лампа. 
История литературы русского зарубежья. 
Первая волна

Название общества возникло по ассоциации с литературно-политическим кружком, собиравшимся в 1819—1820 гг. в доме петербургского богача и страстного театрала Н. Всеволожского. Членами этого кружка были А. Пушкин, А. Дельвиг (1798—1831), Ф. Глинка (1786—1880), Н. Гнедич (1784—1833) и многие будущие декабристы. Зеленая лампа на столе во время их заседаний символизировала «свет и надежду».

Именно эти настроения должна была поддерживать в русской эмиграции новая «Зеленая лампа». Другим объединяющим свойством обоих обществ выступивший со вступительным словом на первом собрании «Зеленой лампы» 5 февраля 1927 г. В. Ф. Ходасевич назвал принадлежность к роковому времени, обозначенному в пушкинской поэзии символом кометы 1811 г., вслед за появлением которой для России наступили большие исторические испытания. «Вино кометы, — утверждал В. Ходасевич, — воодушевляло важные роковые споры. Среди окружающей тупости, умственной лености и душевного покоя оно помогало бередить умы и оттачивать самое страшное, самое разительное оружие — мысль… Мы тоже не собираемся „перевернуть мир“, но мы хотели бы здесь о многом помыслить, главным образом, — не страшась выводов»^[1]. В условиях чужбины, «пустоты, призрачности, бескровности, бесплодности» эмиграции, — развивал мысль коллеги Д. С. Мережковский на том же февральском собрании общества, — когда «зараза усталости, обывательщины очень сильна. Воздух наш напоен тончайшим ядом. Мы теряем понемногу чистые понятия свободы и родины», задача «Зеленой лампы» — «искать противоядий», искать слов, которые слили бы воедино Россию и Свободу^[2].

Формально «Зеленая лампа» являлась закрытым объединением, попасть туда можно было только по приглашению организаторов. Другое дело, что получить такое приглашение не составляло особого труда. Постоянными участниками собраний были И. Бунин с супругой, Б. Зайцев, М. Алданов, А. Ремизов, В. Ходасевич, Тэффи и другие писатели, получившие известность еще до революции и объединенные в «Союз писателей и журналистов». На заседаниях присутствовали редакторы журнала «Современные записки» М. Вишняк, И. Фондаминский (Бунаков), В. Руднев, представители как «Возрождения», так и «Последних новостей». Частыми гостями и участниками дебатов были философы Н. Бердяев, Л. Шестов, Г. Федотов. Дискуссионную ноту вносили в заседания молодые писатели Б. Поплавский, В. Варшавский, Д. Кнут, поэт и пианист Л. Кельберин.

Для собраний выбирались представительные залы, вмещающие несколько сот человек. Начинались заседания в 21 ч, когда за накрытый зеленым сукном стол усаживались Георгий Иванов — бессменный председатель всех собраний, справа и слева от него по концам стола Д. Мережковский и 3. Гиппиус, между председателем и Мережковским — очередной докладчик. Постоянный секретарь общества, он же секретарь Мережковских, молодой писатель Владимир Злобин в президиуме не сидел, а собирал с присутствующих небольшую плату, чтобы оплатить аренду зала.

Докладчика перебивать не полагалось: за этим строго следил председательствующий. Он же стремился «укротить» самых несдержанных на язык участников прений. После их завершения докладчик получал заключительное слово, где спорил или соглашался со своими оппонентами. Порой заключительное слово брал и Д. Мережковский, чей ораторский талант намного превосходил его писательские способности.

За время существования «Зеленой лампы» (с 5 февраля 1927 по 26 мая 1939 г.) состоялось 52 заседания.

Стенограммы первых пяти заседаний «Зеленой лампы» печатались в журнале «Новый корабль» (1927—1928). Отчеты о последующих появлялись в газете «Возрождение» (1928—1929), отдельные доклады печатались в виде статей в журнале «Числа» (1931, № 2/3; 1935, № 5)^[3].

Особый интерес представляет разговор, вызванный докладом 3. Гиппиус «Русская литература в изгнании», длившийся на протяжении двух заседаний февраля — марта 1927 г. Достаточно сказать, что в нем, кроме докладчицы, приняли участие И. Бунин, Д. Мережковский, В. Ходасевич, Н. Берберова, М. Вишняк, Г. Адамович и ряд других менее известных писателей.

Участники дискуссии исследовали духовное состояние русской эмиграции, говорили о том, что если перед революцией 1917 г. «целостное духовное состояние» русской интеллигенции «было разорвано» и «с таким разорванным сознанием русская интеллигенция перешла в эмиграцию и в таком состоянии пребывает до сих пор»^[4], то задачей литературы является сохранение и восстановление этой целостности, и эту задачу уже начали выполнять «Современные записки» (И. Фондаминский (Бунаков)).

Большое внимание было уделено вопросу о том, может ли русский писатель сохранить в эмиграции свою русскость; не помешают ли ему оторванность, «отрыв от почвы»^[5], от истоков и влияние европейской культуры (порой далеко не высшей пробы) создавать произведения русской национальной культуры. Наконец, плодотворно ли обращение к темам, далеким от жизни Отечества. «Мне было тяжело слышать, что мы задыхаемся, погибаем… Я не вижу задыхающихся… Выход из своего пруда в реку, в море — это совсем не так плохо и никогда плохо не было для художественного творчества», — утверждал И. Бунин^[6].

В свете этого особое место занял вопрос о литературной молодежи. В. Ходасевич говорил о засилье «стариков» в литературных журналах и о праве молодежи на эстетический поиск. Но он же подчеркивал, что литература «не ясли, в которые пускают всех по признаку беспризорности»^[7]. Яростно отстаивала право молодежи называться русской и при этом писать не о России, а о своей эмигрантской жизни Н. Берберова. «Можно всю жизнь писать и о джаз-банде, — полемизировала Н. Берберова с 3. Гиппиус, — оставаясь русским писателем». Молодежь, — говорила начинающая писательница, — «не может допустить, чтобы ее всерьез уверяли, что она мертва, ибо живет в Европе, в которой все русские задыхаются. Она считает изгнание трагедией… И, сознательно относясь к этой трагедии, она жертвует своим пребыванием в России ради того глубоко русского дела, которого там сейчас делать нельзя»^[8].

И в докладе 3. Гиппиус, и в выступлениях говорилось о необходимости развивать не только литературу, но и другие отрасли миросозерцания, в том числе философию, чтобы потом вернуть все это богатство России.

Большое внимание на заседаниях «Зеленой лампы» уделялось обсуждению современной поэзии (реже прозы) в свете классической традиции и традиций литературы Серебряного века. В частности, дважды собрания посвящались поэзии Александра Блока (в 1928 г. обсуждался доклад Г. Адамовича «Судьба Александра Блока»; в 1937 г. — дискутировалась тема «Блок и Россия»). Широкий резонанс, по свидетельству очевидцев, имел доклад Г. Иванова «Шестое чувство (о символизме и судьбах поэзии)», в обсуждении которого 21 марта 1930 г. приняли участие Г. Адамович, И. Бунин, В. Злобин, Д. Мережковский, К. Мочульский, II. Оцуп, Б. Поплавский, Н. Рейзини (1902—1979), М. Слоним.

Немало внимания уделялось проблемам современности: в 1928 г. прошел диспут «Левизна в искусстве»; в 1929 г. обсуждался доклад Г. Адамовича «Конец литературы»; в 1930 г. прошло собеседование на тему «Чего они хотят?» о «Современных записках» и журнале «Числа»; в 1935 г. — вечер памяти Б. Поплавского; в 1938 г. состоялся большой разговор о современной поэзии в связи с обсуждением книги Г. Иванова «Распад атома». Внимание участников собраний привлекали и более общие темы: «Эмигрантский молодой человек» (1931), «Человек и машина», «Одинокий человек в эмиграции» (1938), «Что с нами будет? (Атлантида — Европа)» (1931). Две беседы со вступительным словом Д. Мережковского (30 мая 1929 г.) и докладом 3. Гиппиус (3 июня того же года) были посвящены метафизике любви (доклад был позднее опубликован в «Числах», 1931, № 5).

В вечерах стихов «Зеленой лампы» участвовали почти все поэты русского Парижа.

• [1] Цит. по: Терапиано 10. Встречи: 1926—1971. М.: Интрада, 2002. С. 309.
• [2] Цит. по: Терапиано Ю. Встречи: 1926—1971. С. 309.
• [3] Протоколы пяти первых бесед («О литературной критике»; два заседания на тему «Русская литература в изгнании»; «Русская интеллигенция как духовный орден», «Есть ли цельу поэзии?») опубликованы в кн. Ю. Терапиано «Встречи: 1926—1971». С. 48—70, 305—331.
• [4] Цит. но: Терапиано 10. Встречи: 1926—1971. С. 327.
• [5] Там же. С. 318.
• [6] Там же. С. 321.
• [7] Там же. С. 316.
• [8] Там же. С. 326.