«Мыльные оперы» нищих

Децентрализация вещания, по мнению многих критиков, привела к потере единого информационного телепространства, когда-то объединявшего всю страну. Действительной же потерей стало исчезновение единого культурного телеполя, реально существовавшего на одной шестой части суши.

Переход от диктатуры идеологии к диктатуре рейтинга только поначалу мог показаться отечественной публике чуть ли не скачком из царства необходимости в царство свободы. Действительность оказалась намного печальнее. Едва лишь рейтинги превратились в решающий фактор формирования сеток вещания, как между редакциями развернулись неистовые сражения за эфир. Передачи, не окупаемые за счет рекламы, немедленно попадали в число изгоев. Просветительские программы высокого качества, постановки выдающихся режиссеров, документальные телефильмы, поддерживавшие художественную репутацию телевидения, задвигались в несмотрибельные часы или вовсе пропадали с экрана.

Погоня за рейтингом и, стало быть, ориентация на неразвитый вкус привела к «вымыванию» из эфира произведений отечественной культуры. Соревнуясь по скорости с уличными киосками, экраны заполонила продукция экзотических «мыльных опер» и шоу-бизнеса. Эфирные зрелища ощутимо приобретали колониальный облик, а оценки телекритиков, все более расходящиеся с «индексом популярности», вызывали раздражительную реакцию телепрактиков: «Страшно далеки они от народа».

Разумеется, в том, что массовые коммуникации обслуживают массовые вкусы аудитории, нет ничего зазорного. Несправедливой была бы, пожалуй, обратная ситуация — преимущественная ставка на элитарное телевидение. Это означало бы отказ широкой аудитории в той культуре, в которой она воспитана. Все равно как если бы осуждать подростка за то, что тот не читает Шекспира и Достоевского. Но заполняя эфир передачами исключительно на уровне «мыльных опер», детективов и комиксов (для детей и взрослых), телевидение лишь усугубляет инфантилизм аудитории.

Если в цивилизованных странах противостояние и взаимодействие телевидения коммерческого и общественно-государственного становятся, как мы видели, естественным регулятором, охраняющим от утраты культуры, до которой рекламодателям нет никакого дела, то совмещение телевидения коммерческого с тоталитарным приводит к совершенно обратному результату. Не успев расстаться с наихудшими сторонами номенклатурное™, мы охотно усваиваем не лучшие стороны частного бизнеса.

Коммерциализация «Останкино» стала фактом, который требовал лишь юридического признания. Этим признанием явился Указ президента (ноябрь 1994 года) о преобразовании государственной телерадиокомпании в акционерное общество ОРТ («Общественное Российское телевидение»). За словесной мистификацией, декларирующей превращение государственного в общественное, на деле скрывается реорганизация номенклатурного в частное (51 процент акций, остающихся в федеральной собственности, — неуклюжая попытка сохранить хорошую мину при скверной игре).

Но если мы хотим, чтобы государственное Российское телевидение действительно появилось и служило обществу, а не аппаратчикам, политикам или коммерсантам, у него нет иного выхода, как обращение к абонентной плате.

Введение

такой платы, разумеется, дело трудное.

Но не более трудное, чем введение капитализма в России.