Переход от самодержавия к абсолютизму

В январе 1613 г. Земский собор, состоявший из бояр, дворян, духовенства, стрельцов, казаков и горожан, избрал на царство Михаила Фёдоровича Романова (1613−1645) [250, с. 111]. Значительную часть времени за Михаила фактически правил его отец, патриарх Филарет (Фёдор Никитич Романов) (1554−1633). В 1613 г. Боярская дума состояла из 40 человек. Чтобы ослабить боярскую оппозицию, Филарет расширил Думу за счёт думских дьяков и дворян. Для решения текущих дел он создал Ближнюю думу из четырёх бояр, царских родственников. Возросло число (доходившее порой до 80) и роль приказов, наиважнейшими из которых: Разрядным, Поместным, Большой казны, Стрелецким, Иноземным и другими, — управляли члены царской семьи. В начале 30-х гг. были созданы полки нового строя, вооружённые современным оружием: солдатские (пехотные) и рейтарские и драгунские (конные). Было увеличено жалование казакам [36, с. 115, 116; 207, с. 171].

Дальнейшие реформы продолжились в царствование сына Михаила Фёдоровича Алексея Михайловича (1645−1676), при котором продолжало укрепляться самодержавие за счет ослабления власти бояр при опоре на дворян. Реформы, укрепляющие самодержавие, превращающееся в абсолютизм, в последние десятилетия правления Алексея Михайловича продолжились. В 1678 г. Боярская дума была расширена до 97 человек. К этому времени в состав думы было введено значительное число дворян, в том числе и из незнатных родов. Уже в 1668 г. из 60 членов боярской думы было только 28 представителей старинных боярских родов. В 1678—1679 гг. в думе было 42 боярина, 27 окольничьих, 19 думных дворян и 9 думных дьяков. В число дьяков вошли выходцы из «торговых людей» Н. И. Чистой и А. И. Иванов и некоторые другие незнатные люди, а московские «гости» отец и сын Кирилловы получили чины думных дворян. Псковский дворянин А.Л. Ордын-Нащокин и сын дьяка А. С. Матвеев вошли в думу и впоследствии стали боярами [36, с. 119; 207, с. 171; 138, с. 233−240].

При Алексее Михайловиче число приказов доходило до 80. Теперь финансами ведал приказ Счётных дел. Для борьбы с раздробленностью и усиления центральной власти был создан Приказ великого государя тайных дел, который позволял царю проводить угодные ему решения в тайне от бояр, контролировать деятельность послов и чиновников, управлять рядом военных производств и помогать царю в личных делах (хотя после смерти царя приказ был упразднён). Выполняя те или обязанности по управлению или сбору средств приказ получал доход от сбора налогов или «корм» от управляемого региона или группы населения. Тогда уже приказным чиновникам стали свойственны волокита, взяточничество, готовность на подкуп и казнокрадство [36, с. 119; 207, с. 171−174].

На протяжении XVII в. с целью усиления царской власти перестраивалось и местное самоуправление. С 1613 г. были назначены новые воеводы с административной, судебной, военной и фискальной властью в 33 города, что ограничило власть местных аристократов [266, с. 174]. Ряд уездов был объединён в «разряды» (области): Московский, Владимирский Рязанский, Новгородский, Казанский, Смоленский, Севский, Тамбовский и Украинский (позднее Белгородский), — под властью воеводы. Сохранившиеся губные старосты постепенно теряли самостоятельность, осуществляя исполнительную власть при воеводах. Земские старосты продолжали наблюдать за сбором налогов и должны были обеспечивать воевод всем необходимым. Выборные судьи («излюбленные головы») сохранились только в землях, принадлежащих дворцу, и в чёрных землях Поморья [207, с. 174−175].

Централизация власти способствовала и военным реформам. Дворянское ополчение было трудно и долго собирать. Бедным дворянам было трудно с экипировкой. Многие уклонялись от призыва на войну из-за хозяйственных проблем. Дворянское ополчение было плохо подготовлено к боям. Бояре, стоявшие во главе войска, во время войны часто преследовали не государственные, а свои корыстные цели. В 1630 г., накануне Смоленской войны правительство попыталось создать солдатские полки с казённым жалованием и вооружением из детей боярских, но в них записалось только 60 человек. После этого в солдатские полки стали призывать казаков и свободных людей. Было сформировано 6 полков во главе с офицерами из иностранцев. В 1632 г. был создан первый рейтарский конный полк с более высоким жалованием, чем у пехоты. Живших по домам рейтар собирали на учение осенью на месяц. Во время смоленской войны сформировали ещё два полка (где преобладали податные люди) и смешанный драгунский полк. В новые полки пришлось отправлять по принудительному набору, а после окончания Смоленской войны распустить их по домам из-за нехватки денег на жалование. В 40-х гг. в некоторых пограничных уездах были созданы «поселенские войска», из которых сформировали новые драгунские полки. Составившие эти «поселенские войска» крестьяне должны были заниматься своим хозяйством, освобождаясь от повинностей и налогов, но проходили обучение и несли пограничную службу, хотя были мало пригодны для военных действий. В 1606—1621 гг. и в 1647 г. были составлены первые военные уставы по примеру западных. Во второй половине XVII в. были образованы первые территориальные «разряды» — прообраз военных округов. Однако до 1682 г. командные должности занимали наместники, но их приходилось заменять иностранными офицерами. За время Русско-польско-шведской войны 1654−1667 гг. пришлось набрать в полки 50 тыс. податных граждан на постоянную службу с разрешением части из них возвращаться домой в мирный период. Позднее по одному из 100 податных дворов брали в солдаты или рейтары, в 1678 г. в солдаты записали всех «скудных» дворян, а в 1680 г. из Севского, Белгородского и Тамбовского разрядов в солдаты брали всяких дворян. Ближе к концу столетия были выделены два лучших «выборных» полка, составленных преимущественно из черносошных крестьян и посадских людей. В 1681 г. армия состояла из 60 тыс. солдат, 30 тыс. рейтар, более 50 тыс. стрельцов, 16 тыс. дворян и детей боярских и 30 тыс. конных «служилых инородцев»: татар, мордовцев и других народов, всего — 180 тыс. На вооружение вместо тяжёлых пищалей поступили мушкеты и карабины. При полках была артиллерия, насчитывавшая к 80-м гг. свыше 40 тыс. орудий, отливаемых из меди и чугуна, вместо железных. Росло производство боеприпасов. Началось строительство военного флота для плавания по Волге и Каспийскому морю, который начали строить в 60-х гг. XVII в. в селе Дединове под Коломной [207, с. 175−177].

В XVII в. Россия значительно расширила свои границы, превратившись в сильную евразийскую державу. Крупнейшими достижениями стали воссоединение с Левобережной Украиной и дальнейшее завоевание Сибири, позволившее русским крестьянам колонизовать Сибирь [138, с. 134−143].

Земские соборы стали собираться реже. Соборы созывали для обсуждения наиболее важных внутриполитических и внешнеполитических проблем (особенно когда требовалось получить с населения деньги и ратников) и принятия законов, но участники соборов выполняли лишь совещательные функции, передавая царю предложения в форме челобитных. Таким образом, Российское государство во второй половине XVI — первой половине XVII в. приобрело характер сословно-представительной монархии, но отнюдь не ограничивало самодержавие. На соборы отправляли представителей Боярской думы, «освящённого собора» и выборных представителей дворянства и горожан. Представители черносошных крестьян были только на соборе 1613 г. Состав соборов не был регулярным. Депутатов избирали отдельно от служилых московских чинов: стольников, стряпчих, московских дворян и жильцов (не вёрстанных в чины дворян); по уездам от городовых дворян; от торговых людей: гостей и гостиной и торговой сотен. В Новгородской земле выбирали по традиции по пятинам, в Рязанской земле по традиции — по «станам». «Служилые люди „по прибору“ посылали своих представителей от приказов (полков) и слобод. Посадские люди в Москве выбирали по сотням и слободам, а в провинции по посадам в целом». Случалось, что посадские люди и даже дворяне в городах никого не посылали. На соборе 1634 г. были только дворяне, находившиеся в данный момент в Москве. На соборе 1642 г. (где преобладавшее по численности дворянство отказало казакам в помощи для удержания Азова) присутствовали столичные и провинциальные дворяне, духовенство и купечество. На соборе 1648−1649 гг. было 14 представителей высшего духовенства, 40 человек представляли бояр, московское дворянство и высших приказных чиновников, было 153 провинциальных дворянина, 94 представителя торговых и посадских людей и 15 стрельцов [207, с. 154, 165, 171−172].

Согласно принятому по решению собора в 1649 г. «Соборному уложению», все выступающие против царской власти, церкви и государевых бояр и воевод подлежали смертной казни, были усовершенствованы некоторые законы и судопроизводство, предусматривавшее жестокие телесные наказания, крестьяне как частные так и государственные были потомственно прикреплены к земле. Теперь дворяне могли владеть не только поместьями, но и вотчинами, выменивая их на поместья. Тогда же церкви было запрещено приобретать земли, а контроль за монастырскими землями был возложен на Монастырский приказ. Главным же стало положение главы XI: «Суд о крестьянах», которая окончательно прикрепляла как частных так и черносошных крестьян к земле, закрепляла частных крестьян за их хозяевами и устанавливала наследственность крепостного состояния, давала помещикам право распоряжаться имуществом крепостных и холопов, позволяя отбирать его для выплаты помещичьего долга, отменяла «урочные лета», что делало розыск беглых бессрочным. Согласно уложению, помещики получали право надзора за крестьянами и вотчинного суда, а иски крестьян в суде мог защищать только их хозяин. Только с его же согласия крестьянам теперь стало возможно заключать браки, делить семейное имущество и передавать его по наследству. Уложение давало помещикам и другие права, ущемляя ограниченные права крестьян, которых, разве что, нельзя было превращать в холопов, но иелзя было и отпускать на волю [36, с. 116−118; 207, с. 141, 167−168].

В городах частные «белые слободы» на купленной или захваченной тяглой земле сливались с другими тяглыми посадскими землями (Позднее посадская реформа 1649−1652 гг. фактически превратила всю посадскую землю в государственную, а всех живших на ней горожан в тяглых людей). Аристократы получали замену за подгородние вотчины и поместья, которые также приписывались к посаду. Право торговли в городах теперь отдавалось только посадским. Московские стрельцы получали право заниматься ремеслом и торговлей, за что должны были платить подати наряду с чёрными людьми. Торгующие городские стрельцы и казаки обязаны были платить оброк с лавок и таможенные пошлины. Все прочие служилые люди в случае торговли переводились в тягло. Даже став стрельцом, выйти из тягла мог только третий сын посадского человека. Даже перейти к помещику в качестве крепостного тяглый горожанин не мог под страхом битья кнутом и высылки в Сибирь на Лену, а по указу от 8 февраля 1658 г. за самовольный переход в другой посад или женитьбу вне посада предусматривалась смертная казнь. Однако бегство продолжалось В Тотьме за 8 лет после переписи 1676 г. число посадских «душ мужского пола» уменьшилось с 1048 до 566 [138, с. 105; 207, с. 169].

В XVII в. в России под влиянием ремесла, мануфактурного производства, торговли, связям с другими регионами и, особенно, из-за жестокой прикрываемой верой эксплуатации со стороны монастырей и церковных иерархов авторитет церкви пошатнулся. В народе нередко стали отправлять религиозные обряды в общинах, часто сочетая христианские обряды с элементами язычества. На церковных соборах 1654−1655 гг. была проведена унификация богослужебных книг и церковных обрядов по греческим образцам, что вызвало недовольство людей, привыкших к своим книгам и своим молитвам. Унификация вызвала раскол на сторонников новой обрядности и старой. Противников реформ стали называть «старообрядцами» или «раскольниками». Старообрядцы строго придерживались местных традиционных ритуалов и признавали только свои церковные книги. Они перестали подчиняться государственному клиру или совсем отрицали священников, заменив их читавшими священное писание и выступающими с речами проповедниками. Людей привлекала проповедь христианского братства и равенства перед богом. Под влиянием неистовых проповедников народ уходил в отдалённые и неизвестные места: в леса, на север, за Волгу, чтобы начать новую жизнь в молитвах, без угнетения, в надежде на братскую поддержку. Значительное число проповедников призывало к уходу из жизни, умерщвлению плоти, к самоуничтожению, обычно через сожжение. Правительство ответило преследованием раскольнических общин [36, с. 118; 207, с. 178−181]. Фактически русский раскол явился русской формой реформации, стремящейся к возврату к первозданному «священному писанию» и к традиционной этике, отрицая власть церкви и святость её клира.

В открытой борьбе с официальной церковью, а также в результате самосожжений в знак нежелания подчиниться реформам и из-за использования сторонниками реформ казней через сжигание в раскольничьих церквах, часовнях и прочих постройках погибли десятки тысяч раскольников [36, с. 118−119].

Начавшееся в 1648 г. восстание против польской власти на Украине окончилось разгромом значительной части польских войск и обращением к России с просьбой о вхождении в её состав. В 1654 г. призошло воссоединение Украины с Россией [36, с. 119−120].

В начале XVII в. в результате вражеских нашествий и междоусобиц экономика России была подорвана. Польша и Швация захватили значительные территории. Города и сёла к западу от Москвы значительно опустели. В 40-х гг. возделывалось лишь 42% пахотной земли, и лишь к 70-м гг. запашка достигла 70%. Сельское хозяйство развивалось экстенсивно. Вырубали и распахивали леса, шло освоение южных земель вдоль засечной черты и Сибири. К концу века в Сибири возделывалось около 100 тыс. десятин, которые давали 4 млн. пудов зерна. В Центре давно уже применяли трёхполье, которое стало распространяться и на окраины. Шла постепенная специализация сельхозрайонов. На юге и в Поволжье выращивали зерновые, вокруг Новгорода и Пскова — лён, к северу от Москвы разводили скот. Крупные аристократические хозяйства поставляли хлеб на продажу. Войны и подавление восстаний требовали денег. Была проведена перепись податного населения. Вместо поземельной ввели подворную подать. С черносошных крестьян и с посадских горожан стали собирать пятину. Учредили новые налоги на лавки, на водопой скота и даже на полоскание белья. Аристократам также предложили дать правительству добровольный заём. Беднеющие крестьяне совершали массовые побеги, и Соборное уложение 1649 г. окончательно закрепостило крестьян. Крестьянское хозяйство оставалось преимущественно натуральным. В домашнем хозяйстве ткали и шили одежду, строили дома, хлева, амбары и бани, клали печки, делали сани, телеги, лошадиную сбрую, разнообразные предметы быта: корыта, корзины, туесы и прочую посуду, хотя уже были сельские колёсники, шорники, портные и некоторые другие ремесленники. Окончательно обособленно испокои веков работали кузнецы, были самостоятельные гончары, но ремесло развивалось преимущественно в городах [36, с. 125−126; 207, с. 135−136].

Войны, неурожаи и эпидемии XVII в. способствовали забрасыванию земель и возрождению и развитию промыслов, что в свою очередь помогало усилению торговли. «Из Поморья везли соль, рыбу, с Белого моря — тюленей и моржей, с Печоры, Двины, северных отрогов Уральского хребта, из Сибири — меха; соль добывали в Новгороде и Старой Русе, Соли Камской, Перми и Тотьме, Астрахани и на Соловках; продолжало сохраняться ещё кое-где бортное хозяйство; кроме того, во многих местах делали дёготь, селитру» [207, с. 136].

Крупные аристократы продолжали развивать производство. В их хозяйствах появились кожевенные, винокуренные, поташные заводы. Боярин Борис Иванович Морозов получал от продажи поташа 24 тыс. рублей в год. Однако главным он, как и почти все аристократы, считал рост земледелия и землевладения. Для этого он 80 тыс. рублей раздал кабальникам. В XVII в. «…Б. И. Морозов имел более 300 сёл и деревень (9 тыс. дворов) в 19 у.е.здах — 80 тыс. десятин. 7012 дворов имел дядя царя Н. И. Романов, 7819 дворов было у князя Я. К. Черкасского, 2791 двор — у Ф. И. Шереметева и т. п.» [207, с. 137]. Во владении церкви находилось 120 тыс. крестьянских дворов. Из них 17 тыс. дворов в 40 у.е.здах принадлежало самому крупному монастырю, ТроицеСергиевой лавре, а в вотчине московского патриарха находилось 9 тыс. дворов. Монастыри также производили товары и торговали. От продажи соли Кириллов Белозёрский монастырь ежегодно выручал 8 тыс. рублей, а Соловецкий 40 тыс. [207, с. 136−137].

Росли города, хотя их формальное число (не считая Украины и Сибири) достигло к середине XVII в. 226. Только в Москве проживало около 200 тыс. жителей. В Новгороде Великом, Пскове, Нижнем Новгороде, Казани, Ярославле, Костроме, Вологде было по нескольку десятков тысяч горожан. Довольно крупными городами стали Тотьма и Устюг Великий. Обычно же население городов редко превышало 5−10 тысяч. Были ещё меньшие городки. Города росли преимущественно на севере, где были развиты промыслы и было больше свободных крестьян. Южные и восточные города служили преимущественно крепостями, большую часть населения которых составляли служилые люди. В Воронеже в 1646 г. было 1200 служилых и только 513 посадских людей. В Томске служилые люди составляли 74% населения. Довольно большой процент населения в городах составляли феодалы и их слуги. Значительная часть городских территорий была занята «белыми слободами», принадлежащими монастырям, патриарху и светским аристократам. «Белые слободы» были освобождены от посадского тягла, что привлекало туда бедноту, что приводило к усилению тягловой нагрузки на остальных горожан, которые требовали ликвидации «белых слобод». Посадские люди в зависимости от платёжеспособности официально делились на «лучших», «середних» и «молодших» людей. «В Москве по данным 1634 г. 45% населения чёрных посадских слобод обладало имуществом, оценивавшимся до 5 рублей, 45% — от 5 до 10 рублей, 4% — от 50 до 100 рублей, 2% — свыше 250 рублей» [207, с. 149−150]. Многие небогатые горожане были вынуждеы заниматься земледелием. Городская верхушка стремилась закабалить бедняков. Поскольку годовой государственный налог назначался на всё посадское население города, постольку «большие» горожане стремились переложить всю тяжесть налога на «меньших», чтобы их закабалить. Образовались большие недоимки, которые правительство нередко собирало со стрельцами. Тогда недоимщиков могли поставить на правёж, устраивая их ежедневую порку до уплаты недоимок. Обусловленная тяжёлыми повинностями и налогами бедность нередко вынуждала покидать города. В 1631 г. в Шуе осталось всего 40 человек посадских. Видя разорение городов в результате войн и тяжести налогов и повинностей, нуждающееся в пополнении казны правительство иногда было вынуждено временно освобождать некоторые из них от уплаты налогов. Так, например, в конце 10-х годов пришлось освободить от налогов на три года Новгород. Лишь после Уложения 1649 г. население городов стало медленно расти [36, с. 126−127; 207, с. 149−150, 152].

Несмотря на крепостнические порядки, затруднявшие передвижение рабочей силы и «отход» от земледелия для занятия ремеслом, даже в некоторых сёлах ремёсла становились основным занятием. В Поволжье в селе Иванове к 1667 г. только Vs крестьян продолжала пахать землю, остальные занимались промыслами и торговлей. В Павлове, Лыскове, Мурашкине занимались обработкой металлов. В районе Тулы, Олонецком крае и в некоторых других местах сельские жители также переходили к ремеслу и торговле. В городах углублялось разделение труда. В большинстве городов ремесленников было ещё мало. Например в 1628 г. в Суздали было всего 65 ремесленников, в Ростове в 1646 г. — 170. Однако в Москве насчитывалось около 260 ремесленных специальностей, из которых 50 занималось различного рода обработкой металлов. Свыше 200 специальностей насчитывалось в Ярославле, более 50 — во Пскове и Устюге Великом, где в 20-х гг. XVII в. было 432 ремесленника, составлявших более половины взрослого мужского населения, занимавшихся главным образом обработкой железа и изготовлением кожаных изделий. По всей стране ремеслениики-металлисты изготавливали сошники, серпы, лопаты, вилы, подковы, удила, ножи, молоты, клещи, ломы, скобы, гвозди, цепи, сковороды, подсвечники, замки, гири и другие вещи. Чрезвычайно разнообразны были, например, деревянные изделия, а также предметы из кожи. Теперь большая часть ремесленников работала не на заказ, а на продажу. Наметилась товарная специализация ряда городов. В Великом Устюге производили металлические изделия, в Ярославе и Казани выделывали кожи и изготовляли кожаные изделия, в Калуге производили деревянную посуду, в Тотьме и Старой Русе варили соль [207, с. 142−143].

В ремесле там, где существовало развитое крестьянское производство: кузнечное, ткацкое, кожевенное, шорное, — возникали мануфактуры: солеваренные, винокуренные, по производству юфти и прочих товаров. Первая мануфактура — медеплавильный Ницинский завод на Урале была организована в 1631 г. Вскоре был открыт железоделательный завод Виниуса и Винкельсона около Тулы. Несколько железоделательных мануфактур основал С. Гаврилов в Олонецком крае. В Ярославле, Казани и Тобольске были открыты кожевенные мануфактуры. Под Ярославлем заработала полотняная мануфактура Тамеса. Государственные потребности в оснащении армии и флота, обеспечении металлом вызвали к жизни возникновение «казённых заводов». Ряд мануфактур открыло, например, дворцовое ведомство в Москве: текстильную Хамовную, Печатный и Монетный дворы. В XVII в. в солеваренном производстве работало 10 мануфактур, всего же можно насчитать около 30 непостоянно работавших из-за нехватки сырья и рабочей силы мануфактур. Заинтересованное в обеспечении армии правительство обычно поддерживало мануфактуры и предоставляло привилегии частным предпринимателям. Тульские металлургические заводы были построены при содействии правительства, также как и некоторые другие предприятия. Стремясь к обеспечению непрерывности производства, правительство принудительно отправляло на мануфактуры государственных крестьян, что способствовало их уже производственному закрепощению и консервации крепостнических отношений даже в новой сфере производства — промышленного производства. Вольнонаёмный труд был крайне незначителен и ограничивался главным образом привлечением квалифицированных мастеров. Часть мануфактур использовала механизмы, которые нередко приводились в движение течением воды или ветром. Первая русская мануфактура, основанный в 1479 г. московский Пушечный двор, отливавший пушки и колокола, был значительно расширен. Голландский купец А. Д. Виниус основал компанию с П. Марселисом (старшим) и Ф. Акемой и построил в 1637 г. под Тулой 3 железоделательных завода, и вскоре ещё 4 возникли в Каширском уезде. На этих заводах выпускались пушки и ядра, а также сковороды, гвозди и другие изделия. Швед Койет построил стекольную мануфактуру под Москвой. В районе Соликамска заработал медеплавильный завод. В Москве появилась текстильная мануфактура — Хамовный двор. В Архангельске возникла мануфактура канатная. Русские также стали строить мануфактуры. Среди них вотчинники И. Д. Милославский и Н. И. Одоевский и другие. Бояре Морозов и Милославский и тульский мастер Никита Демидов создали металлургические заводы. Стали складываться центры металлургии: Тульско-Серпуховской и УстюгоТихвинский. В Москве, Великом Новгороде и Нижнем Новгороде выпускали изделия из меди, бронзы и прочих металлов, включая драгоценные, в Ярославле, Казани, Вологде обрабатывали кожу [34, с. 51; 36, с. 126−127; 207, с. 145−146].

На мануфактурах работали главным образом крепостные, специально приписанные к тому или иному предприятию. Однако наряду с принудительным производством работали и небольшие мануфактуры, основанные на наёмном труде работников сравнительно немногих специальностей. Дело в том, что в XVII в. в России в силу обезземеливания крестьян и разорения ремесленников начал создаваться рынок свободной рабочей силы, что позволяло вести эксплуатацию рабочей силы и осуществлять первоначальное накопление капитала. Теперь наряду с торговым капиталом стал складываться и промышленный капитал [138, с. 116].

Производственная специализация городов и регионов вела к торговле между ними. Смоленск и Псков торговали льном. Наибольшего размаха достигла хлебная торговля, поскольку в городах всегда требовался хлеб. За счёт хлебной торговли по Волге росли Нижний Новгород, Казань, Астрахань. Из Соли Камской и Соли Вычегодской везли соль на запад и восток. Кроме того в Соли Вычегодской сложился пушной рынок. Из Великого Устюга металлические изделия везли в Сибирь. Ярославль, Вологда, Кострома, Белоозеро, Касимов, Белёв также превратились в центры торговли. В Сибири центром торговли с промысловиками стала Маигазея, шла торговля по Оби, Енисею и Лене. Самый же крупный московский торг насчитывал уже 120 специализированных рядов. Складывается общероссийский рынок с ярмарками: Макарьевской (у Нижнего Новгорода), Соль Вычегодской, Свенской (у Брянска), Ирбитской, которые по обороту уступали только Москве. В XVII в. Россия вела торговлю хлебом, солью, мехами, кожами, мёдом, воском и т. п. с Польшей, Данией, Швецией, Норвегией, Нидерландами, Францией, Англией, Персией, Индией и Китаем. Заморскую торговлю вели, например, Архангельск, принимавший ежегодно от 50 до 80 иноземных кораблей, и Астрахань, торговавшая с Востоком. Торговля с Китаем велась через Нерчинский острог. Среди купцов выделялись ведшие заморскую торговлю гости, которых освобождали от многих налогов. Они имели право свободного выезда за границу и даже могли иметь вотчины с крепостными. Остальные торговые люди также получали права на внутреннюю торговлю, подтверждённые Торговым уставом 1653 г. и Новым торговым уставом 1667 г. Этот последний составленный А.Л. Ордин-Нащокиным устав оградил отечественных купцов от начавшейся конкуренции с иностранным купечеством, которому теперь запрещалось вести розничную торговлю в пределах России. Крепостническое государство также мешало развитию производства и торговли, принудительно поручая предпринимателям поставлять определённые материалы и продукты производства и отбирая в казну продукты, которые могли бы быть выгодными для торговли товарами. Для помощи в торговле и лучшего контроля за торговлей правительство объединило купцов в корпорации «гостей», «гостиную сотню» и «суконную сотню». Гости, которых насчитывалось 30 человек, имели самые высокие привилегии: ездить за границу, иметь собственные вотчины и судиться не на местах, а в Казённом приказе. 158 купцов, составлявших «гостиную сотню», и 46 составивших «суконную сотню» не могли везти товары за границу, но имели право приобретать земли, и купеческая верхушка с удовольствием приобретала земли и промысловые угодья. Нередко богатых купцов включали в корпорации насильно для привлечения части их капиталов на удовлетворение казённых потребностей, что исключало их из городской налоговой развёрстки, ещё более усугубляя положение рядовых горожан. Мелкие торговцы, наоборот, постоянно ощущая притеснения со стороны богатых купцов, просили восстановления городского самоуправления [36, с. 127; 138, с. 107−113; 207, с. 143−149, 156−157].

Многие отсталые социальные явления и процессы отрицательно сказывались на экономике России. Хотя уже началось первоначальное накопление капитала, но крепостничество мешало развиваться товарно-денежным отношениям. Возникновение буржуазии тормозилось неравноправным, по сравнению с дворянством, положением купцов и состоятельных ремесленников, которым ничего не оставалось, как пытаться получить дворянство. Социальная мобильность оставалась низкой не только из-за сложности перехода из нижестоящих классов во дворянство, но также из-за прикреплении крестьян к земле, и частичному прикреплению горожан к посаду, что не позволяло или крайне затрудняло найм на промышленные предприятия. Господствующий натуральный характер экономики не только затруднял отходничество, но крайне тормозил развитие денежных отношений. К тому же и государственная политика, проводимая в интересах аристократии, с отсталым законодательством, налогами и пошлинами также тормозила развитие товарно-денежных отношений [138, с. 97−103, 108−109].

Официально население России XVII в. делилось на служилых людей, тяглых людей и холопов. «К служилым людям относились как служилые люди «по отечеству» — городовые (провинциальные) дети боярские, так и служилые люди «по прибору» — стрельцы, казённые мастера, пушкари, городовые казаки. «Приборные» служилые люди жили своим трудом и были близки к массе эксплуатируемого населения страны. Тяглые люди выполняли комплекс натуральных и денежных повинностей в пользу государя. Это были горожане и крестьяне, как зависимые, так и лично свободные. Среди них были и богатые «большие» люди и «беднота — «меньшие» (Вспомним египетских неджесов — Н.К.). Зажиточные горожане и черносошные крестьяне, хотя и были сами тяглыми, эксплуатировали и притесняли членов посадских и крестьянских общин». Создавшуюся социальную иерархию правительства Романовых стремились сохранить в неизменном виде. «В 1642 г. был издан указ о том, чтобы вернуть записавшихся в службу холопов в прежнее состояние, а в 1675 г. запрещалось записывать черносошных крестьян в дворян» [207, с. 138].

Прежние катерогии тяглых людей: серебренники (взявшие в долг серебро), старожильцы, новоприходцы и другие, — в связи с Соборным уложением фактически утратили различия. Черносошные крестьяне жили преимущественно на севере страны. Они составляли общины, которые входили в волости и сохраняли самоуправление, хотя государство нередко вмешивалось в их дела, а налоги и подати постепенно росли. Среди крестьян раскладывали поземельные налоги по «сошному и вытиому письму», взыскивали «стрелецкие деньги» или деньги на «солдатские корма», «запасные деньги» (налог на создание запасов продовольствия на случай войны), «ямские отпуска» (подводную повинность), «судовые немерные кортомы» (плата за аренду судов), «немерные протяжи» (недоимки). Кроме того с 1613 г. семь раз со всего населения или отдельных его категорий собирали «пятинные деньги», т. е. налог в размере 1/5 урожая. Происходило обеднение крестьян. Росло количество половников, вынужденных отдавать половину урожая за взятую ссуду. Резко возрастало и количество бобылей — крестьян оставшихся без хозяйства и неспособных выполнять тягло. В конце XVI в. бобыли составляли 11% среди крестьян ТроицеСергиевского монастыря, в 1640 г. — уже свыше 43%. Возникли такие категории как подсуседники, захребетники, т. е. такие крестьяне, которые, не имея своего, вынуждены были работать в чужих хозяйствах. Появились «гулящие люди», ищущие по стране законные и незаконные средства к существованию, но наёмный труд применялся ещё редко. Наряду с бедняками порой появлялись и «капиталистые» крестьяне, скупавшие участки земли или получавшие их по закладным кабалам. Они давали денежные ссуды под залог земли и закабаляли обедневших крестьян, вели ростовщические операции, торговали. Из их среды вышли многие крупные купцы: Босые, Глотовы, Ревякины и другие. Вместе с тем новоиспечёные богатеи стремились войти в класс аристократов [207, с. 138−140, 152, 157].

Происходило расслоение и среди посадских людей. В Тотьме беднота составляла 75% от числа тяглецов в 1648 г., а в 1682 — уже 95%. Обедневшие горожане вынуждены были наниматься на работу к богатым ремесленникам, промысловикам, торговцам и аристократам, что в условиях крепостничества нередко их приводило к личной зависимости от нанимателей [207, с. 143−144].

Сложилась определённая социальная иерархия наверху с классом аристократов, который делился по чинам на бюрократической лестнице. Высшие думные чины составляли бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки. Ниже них располагались московские чины: стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы. Ещё ниже — чины городовые: выборные дворяне, дворовые дворяне, городовые (и уездные) дворяне и дети боярские. В 1687 г. аристократы владели 57% крестьян (или 507 тысячами крестьянских дворов), а в 1678 г. 88 членов Боярской думы владело 45 тыс. крестьянских дворов. Опасаясь боярских смут, цари предпочитали опираться на дворянство. Выход из дворян в низшие сословия и обратно постепенно ограничивался, а переход в боярство был вполне возможен. Дворянин Борис Иванович Морозов стал боярином и крупнейшим крепостником, владеющим 10 тысячами крестьянских дворов. Прекрасную карьеру сделали дворяне Долгорукие, Толстые, Чаадаевы, Урусовы, Боборыкины, Языковы. Постепенно стала стираться грань между вотчинами и поместьями. Росло и дворянское землевладение за счёт раздачи им крестьянских общин и конфискаций вотчин тех бояр, что служили Лжедимитриям и интервентам. При этом дворяне стремились превратить свои поместья в вотчины. В начале XVII в., правительство нуждаясь в деньгах, продало дворянам ряд поместий в отчинную собственность. Другие получили земли на правах вотчинников за борьбу с интервентами и за доносы на самовольных захватчиков правительственных земель. «В 1678 г. в Замосковском крае уже 59% дворян владело землёй на вотчинном праве» [297, с. 137]. На юге Тульского уезда и в Шелонской пятине Новгородской земли дворяне владели более чем 90% земли, но случалось, что были малоземельные и даже безземельные дворяне. В Елецком уезде, например, по одной из переписей из 878 дворян 296 обладали лишь одним крестьянским двором, а 133 дворянина были безземельны. Дворяне, а нередко и монастыри и даже небогатые и невлиятельные бояре нередко жаловались царю на притеснения, захваты земли и насильный вывод крестьян со стороны всесильных бояр, например, двоюродного дяди царя Алексея Михайловича Ивана Никитича Романова. В связи с беззакониями, творимыми «большими людьми», дворяне просили отмены «урочных лет», позволяющих им через правительственных чиновников возвращать беглых и уведённых крестьян в течение 5 лет. В ответ правительство Михаила Романова в 1637 г. увеличило указом срок розыска и возвращения крестьян до 9 лет, а в 1641 г. — до 10 лет при розыске беглых и 15 лет — вывезенных крестьян. Случалось, что крупные аристократы захватывали земли своих слабых соседей силой и даже заставляли мелкопоместных дворян стать своими кабальными холопами [36, с. 128; 138, с. 117; 207, с. 137, 151−155, 171].

13% всех тягловых дворов принадлежало церкви (хотя после Уложения 1649 г. церковное землевладение уменьшилось), 9% дворов принадлежало дворцу, 10% — боярам и 57% — дворянам. Лишь только 10% дворов и в сёлах и в городах составляли чёрные дворы, не принадлежащие хозяевам [207, с. 137]. Около 5% населения составляли посадские люди: стрельцы, купцы, ремесленники.

Крестьяне были самым бесправным сословием. В XVII в. цари продолжали раздавать дворцовых и черносошных крестьян вотчинникам и помещикам. В 1649 г. крестьяне были окончательно прикреплены. В 1679 г. они были обложены подворными налогами. Чтобы избежать тяжёлых налогов, в один дом нередко съезжалось по нескольку крестьянских семей. Приблизительно к северу от Москвы преобладала оброчная, к югу — барщинная крестьянская повинность. Постепенно часть барщины и натурального оброка и государственных повинностей и налогов стали заменять денежным оброком и денежными налогами в силу желания аристократии приобретать рыночные товары, расширять хозяйство, вести торговлю и заводить производство, а также в результате государственных потребностей в деньгах. Правда, некоторым крестьянам удавалось разбогатеть и стать купцами или промышленниками. Чаще это удавалось чернослшиым крестьянам, хотя были и разбогатевшие крепостные, остававшиеся в зависимости от аристократов [138, с. 119−120, 125, 128].

В наихудшем положении были холопы и прочие категории рабов, хотя некоторые из них получали от своих хозяев высокие должности в хозяйстве и войске. Холопы, например, не могли владеть вотчинами, если приобретали землю [138, с. 167].

В середине XVII в. нуждающееся в деньгах правительство стало сокращать расходы на управление, снизив жалование казённым мастеровым и чиновникам [138, с. 157−158].

Увеличение повинностей, рост налогов (Например, в 1662 г. был удвоен «стрелецкий хлеб».) вёл к разорению (Уже в 70-х гг. XVII в. десятая часть крестьян лишилась хозяйства.), что вело к разрастанию побегов крестьян, холопов и посадских людей. Не только черносошные, но и помещичьи крестьяне устремлялись из центральной России на окраины, где они в течение некоторого времени могли жить, не подчиняясь каким-либо аристократам и не платя налогов государству. Нередко аристократы переселяли крестьян па другие, более плодородные земли, в результате чего некоторые земли и поместья пустели. Случалось, что крупные землевладельцы уводили крестьян с земель небогатых соседей, которые вынуждены были отъезжать на службу. Оставленные поля обычно отходили к помещику и становились местом отработки барщины. Часть крестьян превращалась в вышедших из общины бобылей. Некоторые вынуждены были стать холопами. Определённое число крестьян превращалось в «служилых людей по прибору». В результате остающиеся на прежних местах крестьяне вынуждены были восполнять подати и повинности, не отработанные переселившимися или беглыми крестьянами. В Галицком и Костромском уездах помещикам усиленно раздавались в поместья и вотчины чёрные земли с крестьянами. Среди задержанных беглых 50% составляли крестьяне мелких и средних помещиков, 14% — крупных аристократов, 6% — монастырей. За четыре года, в 1663—1667 гг. только в Рязанский уезд было возвращено 8 тыс. беглых крестьян и холопов. Увеличение налогов и повинностей, протест против раздачи помещикам государственных крестьян приводили на протяжении всего XVII века также к крестьянским волнениям и восстаниям (обостряющимся в районах ведения войны), к которым присоединялись мучимые растущими ценами и налогами (например, на соль) и инфляцией из-за попытки введения медных денег горожане, и обделённые жалованием, плохо снабжаемые казаки, среди которых пытались искать беглых. В 1603 г. произошло восстание холопов и крестьян под водительством Хлопки, во время которого восставшие были разбиты только недалеко от Москвы. В 1606—1607 гг. произошло величайшее восстание крестьян, городских низов и холопов под руководством бывшего холопа боярина Телятевского Ивана Исаевича Болотникова. Восставшие осадили Москву и правительство с трудом подавило сопротивление крестьян. Особенно упорным было восстание 1667 г. под руководством донского казачьего атамана Степана Тимофеевича Разина. Неудачи народных восстаний, где основную массу составляли зависимые крестьяне, объясняются прежде всего тем, что восставшие боролись против угнетения со стороны (по большей части своих хозяев) аристократов, против закрепощения, не позволяющего перехода к другим хозяевам, против «богатых» (имея в виду торговцев) и против злоупотреблений администрации, почти всегда надеясь на царскую справедливость, а не против всей социально-политической системы [36, с. 122−123; 136, с. 87−89, 166, 244; 138, с. 128−130; 207, с. 182−186].

В культуре XVII в. началось постоянное развитие. Усилились связи с зарубежными странами откуда проникали некоторые научные знания и достижения западноевропейских культур. Русская культура постепенно вставала на путь общего культурного развития. Авторитет официальной церкви постепенно расшатывался и культура приобретала по сравнению с предыдущей всё больше светских черт. Общественная мысль стала уходить за рамки монастырей и государственных канцелярий. Письменные произведения появились в городской среде. Распространялась грамотность не только среди аристократов, но и в городах, достигая среди посадских людей (почти исключительно среди мужчин) до 40%. Обучались преимущественно у священников и дьячков. Однако стало открываться больше школ. В 40-х гг. дворецкий стряпчий Фёдор Михайлович Ртищев устроил школу для молодых дворян, где приглашённые им три десятка киевских монахов преподавали им греческий и латинский языки, риторику и богословскую философию. Потом было создано ещё несколько частных школ. Наконец, в 1687 г. в Москве была открыта Славяно-греко-латинская акадкмия во главе с греческими учёными: Иоанникием и Стефаном Ликудами для подготовки духовенства и государственных чиновников, в которую принимали людей «всякого чина, сана и возраста». Образованнейший монах, наставник царевичей Алексея, Фёдора и царевны Софьи, писатель и поэт Симеон Полоцкий основал «Школу грамматического учения». При обучении пользовались таблицей умножения и азбукой Василия Бурцева (отпечатанной в 1651 г. в количестве 2400 экземпляров и проданной в Москве за день) и Кариона Истомина. Печатный двор выпустил около 500 книг различных наименований. В 1672 г. в Москве открылась первая книжная лавка. В 1621 г. при дворе стали издавать первую русскую рукописную газету «Куранты». Любители чтения, такие как царь Алексей Михайлович, патриарх Никон, князь Василий Васильевич Голицин, боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащёкин, стали собирать библиотеки. Продолжалось летописание. «Новый летописец», созданный по заказу патриарха Филарета, обосновывал права на престол династии Романовых. Записной приказ, созданный при Алексее Михайловиче, собирал исторические материалы для написания угодной царской власти истории. Появились и исторические сочинения. «Синопсис» киевского монаха Иннокентия Гизеля — попытка описания русской истории в единстве судеб России и Украины, ставший на долгое время единственным учебником русской истории. Андрей Иванович Лызлов создал «Скифскую историю», Семён Ульянович Ремезов — «Историю Сибирскую». Развивалась публицистика, постепенно освобождавшаяся от описания бытия святых. Таково, например, «Житие» протопопа Аввакума. Появилось разделение на сторонников сближения с Западом и защитников самобытности, а живший в то время в России хорватский богослов и философ Юрий Крижанич выступал за культурное единение славян. Росло число произведений, повествующих о современных событиях, например, «Казачье написание» соратников Ермака о завоевании Сибири. В псковских повестях даже прослеживается сочувствие к участникам псковского восстания 1650 года. В художественной литературе помимо «великих людей» героями становятся и простые люди и возникают вымышленные герои. Симеон Полоцкий (белорусский учёный и поэт С.Е. Ситнианович) сочиняет драму «О Навуходоносоре царе…», а также «Комедию притчу о блудном сыне». Народ также создаёт сатирические рассказы, обличающие несправедливость знатных и богатых, например, «Повесть о Шемякином суде», разоблачающие неправедность и взяточничество судей, «Сказание о попе Савве» и «Калязинскую челобитную», осмеивающие духовенство и чиновничество. Делаются народные попытки создания подобия рыцарских романов о Еруслане Лазаревиче и Бове королевиче, ещё не избавленных от сказочной канвы. Наконец, возникает поэзия. Симеон Полоцкий пишет целые сборники стихов.

Постепенно развиваются науки, носящие преимуществеено прикладной характер. В XVII в. в России уже накапливались математические знания: умели извлекать квадратные и кубические корни, решать уравнения, измерять площади. В связи с изготовлением лекарств и пороха стали известны свойства многих химических веществ. Труд Андрея Везалия о строении человеческого тела перевели на русский язык. Стала известна гелиоцентрическая система Николая Коперника. Переводчик Посольского приказа Николай Гаврилович Спафарий возглавил в 1675—1678 гг. посольство в Пекин и оставил описание Китая. Освоение Сибири способствовало расширению географических знаний. Владимир Васильевич Атласов исследовал и описал Камчатку, Семён Иванович Дежнёв открыл пролив между Азией и Америкой и т. д. В результате географических открытий был создан Большой чертёж — первая карта России, хотя более точная карта Сибири была создана уже в начале XVIII в. Появляются описания процессов добычи соли, изготовления краски, различных изделий из металла и многие другие, способствующие возникновению первичных знаний в геологии, физике, химии. Росли медицинские знания, и Аптекарский приказ помогал их сохранять и развивать [36, с. 130−131; 207, с. 208−209].

Теперь помимо монументальных соборов чаще строили небольшие посадские церкви, впитывающие народные мотивы, живость, красочность, узоры. Даже в религиозных постройках наблюдается, по выражению современника, «обмирщение». Архитектура продолжала традиции белокаменного зодчества, но шире использовался кирпич, изразцы, резьба. В новом стиле был построен Новоиерусалимский монастырь с Воскресенским собором. Во второй половине века строится великолепный по красоте с белокаменными стенами, разнообразными церквями, жилыми и хозяйственными постройками митрополичий двор в Ростове (обычно называемый Ростовским кремлём). Тогда же перестраиваются многочисленные монастыри в Суздале, Владимире, Костроме и других местах. В конце века возникает стиль — русское барокко, в котором построена церковь Покрова в Филях и Сухарева башня в Москве. В селе Коломенском в 1667—1668 гг. строится шедевр деревянного зодчества царский дворец.

Развивается иконопись и возникает портретная живопись. На фресках и иконах теперь с любовью в библейских сюжетах изображается нередко родная русская природа и живая жизнь: пахота, жатва. Среди фресковых художников пользовались успехом ярославский художник Гурий Никитин (Гурий Никитич Кинешемцев) и Дмитрий Григорьев (Дмитрий Григорьевич Плеханов). На Северо-Востоке Европейской части страны славится строгановская иконописная школа. Ещё большую известность получает школа Симона Фёдоровича Ушакова. Наиболее известны его работы «Спас Нерукотворный» и «Насаждение древа Государства Российского», а также портреты Алексея Михайловича и его семьи. Известен портрет Михаила Васильевича Скопина-Шуйского.

В 1672 г. по распоряжению Алексея Михайловича в комедийной «храмине» (театре) труппа из 60 иностранцев впервые разыграла несколько пьес на библейские сюжеты.