Философские учения Японии Средних веков

В дальнейшем в Японии все больше появляется именно философской рефлексии на религиозно-мировоззренческие существующие доктрины. В целом развитие шло в сторону слияния главных религиозно-философских направлений. Основой практически всех школ того времени являлось учение Чжу Си. Стоит отметить также усиление движения конфуцианства, на котором взросло эстетическое учение об уникальности Японии.

Период Токугава (1600—1868) считается «золотым веком» конфуцианства в Японии. Фудзивара Сэйка (1561—1619) и Хаяси Радзан (1583—1657) придали чжусианскому направлению статус самостоятельной школы Сюсигакуха, пользующейся официальной поддержкой правительства. Согласно учению Чжу Си, природа человека, порядок в обществе и мир в Поднебесной рассматривались как вещи взаимосвязанные. Метафизическая доктрина была построена на основе дуализма Небесного принципа «ли» (яп. — «ри»), определяющего природу всех вещей, и психофизической субстанции «си» (яп. — «ги»). Небесный принцип, присутствующий во всех вещах без исключения, объявлялся законом мироздания или одновременно моральным законом, заложенным в человеческой природе. Японские чжусианцы нередко отождествляли принцип с «путем Неба» или с «путем богов» (синто). Познание рассматривалось как исследование принципа в конкретных вещах. Постижение собственной истинной природы мыслилось как отправная точка морального совершенствования. Одной из отличительных особенностей японского чжусианства является включение элементов синтоистской космологии и дзен-буд дизма. К данной традиции относились Муро Кюсо (1658—1734), Киносита Дзюнан (1621—1698), Андо Сэйан (1622—1701), Амэномори Хосю (1668—1755), Каибара Эккен (1630—1714).

Еще одно направление развитию чжусианского учения придали Ямадзаки Ансай (1618—1682) и его последователи Асами Кэйдзай (1652—1711) и Сато Наоката (1650—1719). Ямадзаки Ансай создал учение, получившее название «Суига-синто», полностью посвятив себя истолкованию синтоистских мифов в терминах неоконфуцианства, создав своего рода «мифоонтологию». Синто и конфуцианство мыслились им как абсолютно тождественные учения.

С опровержением учения Чжу Си в период Токугава выступила «Школа изучения древности» («Когакуха»), призывавшая вернуться к подлинному смыслу конфуцианских классических книг. Представители этого направления говорили о неправомерности сведения норм морали, политики и многообразия природных явлений к единому «принципу». Добродетели стали рассматриваться ими как внешние по отношению к человеческой природе правила, изобретенные древними «совершенномудрыми». В связи с этим возникло и новое понимание природы человека, в соответствии с которым страсти и желание составляют ее неотъемлемую часть. Все мыслители «Когакуха» отрицали возможность познания вещей и природных форм в силу ограниченности человеческого разума и объясняли все сущее волей Неба. Ито Дзинсай (1627—1705) утверждал, что моральные нормы могли возникнуть лишь в контексте человеческой истории. Он рассматривал историю как пространство, в котором были выработаны прецеденты для последующих эпох. Центральное положение в этике Ито Дзинсая занимают конфуцианские добродетели человеколюбия и лояльности. Исходя из подобных установок, Ямага Соко (1622—1685) сформулировал основы самурайской этики «бусидо», стержнем которой явились принципы чести и долга, уходящие корнями в японскую историю Огю Сорай (1666—1728) и Дадзай Сюндай (1680—1747) посвятили свои учения социально-политическим проблемам. С их точки зрения, благополучие в государстве зависело не от морального совершенства его граждан, а от знания «норм ритуала, музыки, системы законов и наказаний», созданных «совершенномудрыми» древности, которых Небо наделило уникальными способностями. Тем не менее, согласно Огю Сораю, использование институтов и законов возможно лишь с учетом условий текущего времени, каждый отдельный человек рассматривался им как участник управления государством под руководством правителя.

В оппозиции по отношению к чжусианскому учению в Японии XVII в. находилось также Оёмэйгакуха — школа последователей философии Ван Янмина, основными представителями которой были Наказ Тодзю (1608—1648) и Кумадзава Бандзан (1619—1691). Для учения «Оёмэйгаку» характерно дальнейшее (по отношению к философии Чжу Си) сближение этики, гносеологии и онтологии, стремление окончательно преодолеть дихотомию субъекта и объекта. Не исследование законов вещей, а только самоуглубление признавалось здесь единственно возможным способом постижения «принципа». Отказавшись от поляризации противоположных начал мироздания, имевшей место в учении Чжу Си, философы этого направления провозгласили единство «ри» и «ги», выдвинули доктрину тождества знания и действия, теории и практики. Особенностью японского янминизма является трактовка добродетели «сыновней почтительности» в качестве основы пяти добродетелей, заключенных в «сердце», которое рассматривалось как воплощение Небесного принципа в человеке. Представители данной школы также уделяли значительное внимание разработке тезиса о единстве трех учений — синто, конфуцианства и буддизма, разделяемого многими мыслителями второй половины периода Токугава.

В XVIII в. наблюдается появление ряда оригинальных мыслителейрационалистов, влияние конфуцианских идей на которых не представляется столь очевидным, как это имело место в начале эпохи Токугава. Большинство из них было так или иначе связано с осакской академией Кайтокудо, где получали образование в основном представители торгового сословия. Деятельность этой академии была направлена на создание этической системы, допускающей простолюдинов в сферу морали, а также критику теорий внешней предопределенности моральных норм и учения «Когаку» об истории как источнике морали. Эпистемологическая проблематика, характерная для этой группы мыслителей, тесно связана с задачей использования полученного знания в сферах повседневной или общественной жизни. К их числу относится Томинага Накамото (1715—1746), который применил метод исторического критицизма в исследовании буддизма, конфуцианства и синто и пришел к заключению, что все учения могут быть сведены к комбинации основных риторических формул, которые могут быть использованы в различных контекстах истории религии. Миура Байэн (1723—1789) основал свою теорию познания на представлении о бинарности природных явлений, которые состоят из внешнего проявления и невидимого внутреннего процесса — формы и не-формы. Познание, с его точки зрения, бесконечно, как бесконечна сама природа, им был поставлен вопрос о критериях объективного знания. Философское учение Ямагата Банто (1748—1821) было чрезвычайно близко по духу идеям Байэна. Оба они считали человеческое познание относительным, однако находили возможным применение результатов этого познания. Среди мыслителей XVIII в., развивавших натуралистические взгляды, следует назвать также Андо Сёэки (1707—1762) и Камада Рюо (1745—1817).

Попытку создания системы моральной философии для торгового сословия представляет собой также синкретическое учение «Сингаку» (учение о познании сердца), родоначальником которого был Исида Байган (1685—1744), совместивший идеи неоконфуцианства, буддизма и синто. Он приравнивал экономическую деятельность торговца к разряду духовной практики, в которой раскрывается истинная природа человека, наделенная такими качествами, как честность и бережливость Исида Байган и Ниномия Сонтоку (1787—1856) заложили основы японской трудовой этики, провозглашавшей усердие, терпение и самоотречение и исходившей из понимания труда как естественного предназначения, долга перед семьей и государством и одновременно пути самосовершенствования.

Школа «Национальной науки» («Кокугакуха») возникла как движение, направленное на изучение древней японской литературы и истории с целью выявления собственно японских культурных элементов и особенностей национального духа, существовавших еще до введения буддизма и конфуцианства. К этой школе относились такие мыслители, как Камо Мабути (1697—1769), Мотоори Норинага (1730—1801), Хирата Ацутанэ (1776—1843). Возвысив мифопоэтическое метафорическое осмысление реальности над рациональным, представители школы перенесли акцент на раскрытие индивидуальности, уникальности отдельных вещей и явлений Мотоори Норинага сделал методом познания эстетическое сопереживание (постижение «моно, но аварэ», т. е. «очарования вещей»), восприятие вещей через симпатию и интуицию, отождествление себя с ними. История стала восприниматься «Кокугаку» как последовательность индивидуальных событий. Видимый, вещный мир рассматривался как реализация божественной силы невидимого мира. Дальнейшее развитие идеи национальной уникальности в Японии эпохи. Токугава принадлежит школе «Мито», мировоззренческой основой которой была философия чжусианства. Мыслители этой школы Аидзава Сэйсисай (1782—1863) и Фудзита Того (1806—1855) и др. выражали особенности японского пути в концепции «кокутай» (национальной сущности). В целом теория «кокутай» представляла собой сложную синкретическую конструкцию, в которой благодаря совмещению конфуцианских ценностей и представлений синтоистской мифологии сочетались идеи преданности императору, олицетворявшему японское государство, единства религии и политики, политики и образования, духовного единства нации на основе синтоистского ритуала.