Смысл жизни как связь с Абсолютом

«Главным понятием в смысложизненной проблематике является нс понятие цели (или высшей цели, как это было у русских мыслителей конца XIX — начала XX в.), — пишет Ю. Ш. Стрелец, — а целесообразности бытийного уровня, то есть возможности жить сообразно высшей цели, вступая в диалог с Абсолютом и отвечая на его призывы индивидуальным (универсально-уникальным) образом»^[1]. По его мнению, абсолютная цель жизни смыкается с ее смыслом, хотя нюансы различия остаются: цель — более схематизированное, регулятивное, абстрактно обедненное понятие; в понятии цели акцент переносится на должное и результативное, а не на сущее и процессуальное (смысл).

Если смысл любой вещи — ее истинное предназначение, то цель — это конкретизация этого назначения, рассматриваемая в контексте средств и путей его достижения. Чем ценнее цель, тем большее количество вещей она охватывает, становясь общеобязательной, необходимой. Абсолютно ценную цель и смысл жизни роднит то, что жизнь тогда достигается ради нее самой; самоценность — главный признак, становящийся таковым и понятным лишь в контексте сверхценного, не ограниченного земным пространством-временем. «Здесь: правда религии, — заключает Ю. Ш. Стрелец. — Смысл жизни рождается на стыке предельно возможного и беспредельно действительного»^[2].

И. А. Ильин доказывал, что вопрос о смысле жизни есть вопрос о таких ценностях, которые выше самой жизни. Конечная цель и смысл жизни религиозного человека рисуются в священных текстах как видение Бога, пребывание в Абсолютном Духе. Поскольку жизнь богодухновенна, то в глубочайшей сущности человека коренятся такие ценности, как любовь, истина, красота, добро, радость, счастье. Интегральная цель жизни может быть понята как достаточно полная реализация этих сущностных свойств. Когда люди проявляют чистоту помыслов, мудрость, сострадание, притяжение к ближним и дальним, то в них горит искра Божия. Религиозное стремление к счастью и внутренней удовлетворенности суть желания горних видений. Радость, возникающая от таких видений, не идет ни в какое сравнение с плотской радостью.

Стремление к счастью — основа жизни. Достичь небесного счастья — предельная цель верующего. Радость от связи с Абсолютом именуется небесным блаженством (или нирваной), она возвышается над всяким страданием. Полное отчуждение своего «я» ради пребывания в Абсолютном Духе дает ощущение заразительной радости. К этому состоянию духовного блаженства религия и призвана вести сердца верующих. Каждый человек, какой бы национальности и какого бы возраста он ни был, способен обрести духовное блаженство, если его душа открыта Святому Духу.

Вот характерное индуистское высказывание: «Бесконечное — источник радости. В конечном радости нет. Лишь в Бесконечном радость. Спроси, как познать Бесконечное». В Авесте зороастрийцев сказано: «Через Тебя, всевидящий Дух… к радости долгой жизни всех дней». Нирваной называют буддисты «Вечную радость, в которой нет ни наслаждающегося, ни того, кто не наслаждается».

В Новом Завете есть такие строки: «…Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».

Джайнизм учит: «Душа, свободная от дефектов кармы, достигает высочайшей точки вселенной, знает все и воспринимает все и достигает вечного внеземного блаженства».

В Коране написано: «Ни одна душа не знает, сколько утех сокрыто для них в награду за дела их».

Бахаулла советует: «Не довольствуйся покоем преходящаго дня и не лишай себя покоя вечнаго. Не меняй сада вечной радости на земную долину смерти… …вылетай из клетки смертности в райский сад безместнаго».

«Человек не центр мира, а стрела, выпущенная к центру» (О. И. Губанов). Постоянное пребывание христианина в требуемом догматами «смысложизненном состоянии» достигается в первую очередь через мистику медитации, тайну молитвы.

• [1] Стрелец Ю. Ш. Смысл жизни человека в метафизико-философском измерении. Оренбург, 2003. С. 122.
• [2] Там же.