Развитие внутрисемейных отношений

Анализ внутрисемейных отношений представляет исключительный интерес, поскольку отношения в семье и социуме находились в тесном взаимодействии и обусловливали друг друга. По семье можно судить об обществе, и наоборот.

А. Крестьянская семья

У крестьян семья была союзом родственным, а не супружеским, поскольку включала три поколения, две и более брачных пары — деда с женатыми и неженатыми детьми, внуков и часто родственников.

Семья была «вмонтирована» в производственный процесс и непосредственно подчинялась его требованиям. Это накладывало отпечаток на семейные отношения: они покоились не только на отношениях эмоциональной привязанности, но и на производственной зависимости, господстве и подчинении. Мысли о работе, забота о производстве хлеба насущного пронизывали всю семейную жизнь.

Основополагающий принцип семьи — иерархизм и разделение труда. Своей организацией она напоминала маленькое абсолютистское государство. Большак — обычно отец или дед домочадцев, самый опытный и старший по возрасту мужчина — осуществлял в семье, до некоторой степени подобно царю XVII в. в государстве, патриархальное управление и традиционное господство, основанное на вере в законность и священность отцовской власти. Он распоряжался трудом членов семьи, распределял и контролировал работу, разбирал внутрисемейные споры, наказывал провинившихся, следил за нравственностью, делал покупки, заключал сделки, платил налоги, являлся ответственным перед церковным приходом за отправление православных обычаев внутри семьи, перед деревней и помещиком (во владельческих имениях) и администрацией за поведение членов семьи. Именно большак всегда и везде представлял интересы семьи. Он мог отдать в работы своих детей или жившего с ним младшего брата против их воли; члены семьи могли вступать в какие-либо сделки только при его участии. Под властью жесткого патриарха положение домочадцев бывало порой очень тяжелым. Однако обычай, по которому жили крестьяне, не признавал за детьми права отделиться от отца и требовать раздела имущества. Лишь тогда, когда большак расточал имущество, пьянствовал, наносил явный ущерб интересам семьи, помимо его воли, но с санкции и под наблюдением общины производился раздел и часть имущества переходила к отделяющимся детям или родственникам.

Руководить женской часть дома помогала большуха (обычно, но не всегда жена большака). Это было необходимо — заботы делились на мужские и женские. Мужчины выполняли работы, требовавшие большой физической силы, сопряженные с риском, вдали от дома — пашня, луг, лес, лошади. Женщинам оставались дети, уход за скотом, птицей и огородом, приготавливали пищу, одежды, производили некоторые виды полевых работ. Дети помогали с малых лет. Домочадцы, как музыканты в оркестре, знали каждый свое место, образовывали строгую иерархию в зависимости от пола, возраста и своей роли. Распределение членов семьи за обеденным столом эту соподчиненность отражало: большак — во главе стола, все остальные — вокруг него по статусу.

Статус большухи был выше, чем у других женщин, над которыми она имела власть, хотя и она сама беспрекословно повиновалась мужу. В случае его смерти и при отсутствии в доме взрослых мужчин к ней переходила власть большака. Однако новый статус она сохраняла, как правило, лишь до того времени, когда дети становились взрослыми, женились и обзаводились детьми. Впрочем, и большуха, по мнению крестьян, поскольку она женщина, не заслуживала большого уважения. Как известно, правила поведения в традиционном обществе выражались в пословицах и поговорках. Они были своего рода категорическими императивами, в них отражалась мораль, отношение к миру, людям, власти, труду и т. д. Из 84 пословиц, посвященных женщине в сборнике В. И. Даля, нет ни одной, в которой о ней говорилось бы что-нибудь доброе: «Волос долог, да ум короток». «В чем деду стыд, в том бабе смех». «Курица не птица, баба не человек». «Я думал идут двое, ан мужик с бабой». «Баба что мешок: что положишь, то несет». «Куда черт не поспеет, туда бабу пошлет». Негативное отношение к женщине — не специфически русское явление. Так было во всех европейских странах в доиндустриальную эпоху.

Дети, по крайней мере до женитьбы, находились в полной зависимости от родителей и должны были быть абсолютно им послушны под страхом наказания. В крепостное время власть отца над детьми была столь велика, что их продавали, отдавали в кабалу и зажив — в услужение в качестве оплаты за долги. До 7 лет дети воспитывались матерями, но с 7 лет мальчики постепенно переходили под наблюдение отца, передававшего им навыки и умение, которые необходимо было знать крестьянину, а девочки оставались под надзором матери, она обучала их всему, что необходимо было знать крестьянке. Дети с раннего возраста участвовали вместе со взрослыми почти во всех домашних и сельскохозяйственных работах. Обучение трудовым навыкам стояло на первом месте; к 15 годам девушки и юноши становились полноценными работниками, способными выполнять все крестьянские работы. Целью воспитания являлось также развитие страха Божьего, покорности родителям, церкви и властям. Вследствие того, что именно в лоне семьи происходила в основном социализация, дети становились как бы двойниками своих родителей.

Отношения между супругами и между ними и детьми не отличались теплотой, заботливостью, сердечностью, взаимным уважением: домочадцы не были равными партнерами, в основе их отношений лежали неравенство. иерархия, субординация. Семья являлась производством, и необходимо было поддерживать порядок принудительными мерами. Народная педагогика признавала принуждение и насилие нормальными и важными формами воздействия на непослушных. Дети, особенно часто маленькие, наказывались физически; но розга не обходила и взрослых детей. Крестьяне считали, что родительская любовь заключается в строгом отношении к детям, что наказание всегда идет ему на пользу, и поэтому не упускали случая наказать, искренне полагая при этом, что «они обходятся с детьми ласково и балуют их». Побои были обычны в семье еще и потому, что власть нуждалась в демонстрации своей силы, что тирания в отношении женщин и детей служила компенсацией мужчинам за их покорность перед власть имущими. Авторитарная жесткость семейных отношений частично объяснялась недостатком самоконтроля, повышенной эмоциональностью и импульсивностью людей того времени. Любви же было мало, потому что любовь (к родителям или другому человеку вообще) — это не покорность и собачья привязанность, а переживание причастности и общности, она основывается на равенстве и независимости, а не на страхе и подчиненности.

С точки зрения межличностных отношений, крестьянская семья относилась к авторитарной. Авторитаризм в то время носил патриархальный характер: во-первых, он основывался на авторитете самого достойного, по мнению домочадцев, мужчины, каковым являлся отец или дед; вовторых, члены семьи не претендовали на власть и правб и свое подчинение ему считали нормальным, неизбежным и оправданным; в-третьих, домочадцы отождествляли себя с главой семьи и насилие со стороны большака не казалось им нарушением их прав и интересов. В крепостное время авторитарно-патриархальная семья господствовала в среде православного крестьянства от севера до юга и от запада до востока. Лишь в Прибалтийском регионе у эстонских, латышских и литовских крестьян внутрисемейные отношения были менее авторитарными и положение женщины было немного лучше.

Характерной чертой семьи являлся коллективизм: общее имущество, совместно труд, стол, отдых и даже постель — спали в одной комнате, на печи, на лавках, на полу. Интимное и личное не отделялись от семейного. Найти место для частной жизни было очень трудно. Личность поглощалась семьей. Общие интересы семьи главенствовали над индивидуальными, что наглядно проявлялось при всту плении в брак по воле родителей Семья не только добывала средства к жизни, растила и воспитывала молодое поколение, защищала жизнь и достоинство своих членов, она выполняла политическую функцию — поддерживала авторитарный и иерархический порядок в семье, общине и обществе, утверждала власть мужчин над женщинами, родителей над детьми, старших над младшими. Главе семьи закон (а не частное право на землю или семейное имущество) делегировал власть, поэтому он действовал как агент коронной администрации власти в семье.

Крестьянская семья жила под жесткой опекой сельской общины. Ввиду чересполосицы и общинной формы землевладения все хозяйства подчинялись принудительному севообороту — сеяли одно и то же, работали и отдыхали одновременно. Они также несли коллективную ответственность при уплате налогов, выполнении разного рода повинностей, имели много разных общих дел и обязанностей (поддерживали порядок, содержали церковь, ремонтировали дороги и др.). Община могла в любой момент вмешаться в дела семьи, если они принимали оборот, опасный для благополучия, порядка и покоя общины, например, сменить большака, если он начал пьянствовать, проматывая имущество, помешать семейному разделу, если он вел к уклонению от рекрутства, не признавала завещание, если оно несправедливо разделяло имущество между наследниками, и т. д. Отсутствие автономии сужало сферу частной, интимной, личной жизни человека. Сравнивая общину с семьей, обнаруживаем между ними много сходства в принципах организации и функционирования, приоритет общих интересов над индивидуальными, принуждение, господство мужчин над женщинами, детьми и молодежью, регламентацию жизни, обезличивание, коллективизм, основанный на коллективной форме собственности (в общине — на землю, в семье — на все имущество), строгое разделение ролей по возрасту и полу, приоритет роли над личностью. Семья и община органически дополняли друг друга и, естественно, поддерживали друг друга.

Современники отмечали, что чем больше была семья, тем больше власти принадлежало большаку. Здесь-то и обнаруживается главное противоречие большой семьи и основная пружина ее жизни. Чем больше становилась семья, тем строже становился контроль за ее членами, так как каждый из них имел свои особенные интересы, стремился их удовлетворить и искал способ уклониться от опеки большака. Вследствие этого принуждение и контроль усиливались. Но вряд ли этого было достаточно для сохранения семьи. Субъекты крепостнических отношений—община, помещик и государство — поддерживали составную патриархальную семью из политических и экономических соображений. Во-первых, составная семья являлась носителем авторитарных, монархических отношений, основывалась на безоговорочном подчинении человека. Свою власть над крестьянством помещики и государство осуществляли в союзе с патриархами, при их поддержке. В свою очередь патриархи власть над домочадцами осуществляли при поддержке общины, помещиков и государства. Вовторых, составная семья обеспечивала более высокий уровень благосостояния и платежеспособности крестьянства, в чем нуждались и община, и помещик, и государство.

Крестьянская семья при поддержке общины, помещика и государства воспитывала в крестьянах специфические черты. Крестьяне испытывали потребность в сильной власти и руководстве. Они легко мирились с принуждением и регламентацией. Им были свойственны уравнительные принципы при разделе как общинного пирога, так и общинных повинностей. Они не любили значительную дифференциацию в чем бы то ни было, ориентировались на устоявшиеся авторитеты, боялись нарушить многочисленные запреты, правила, требования и негативно относились ко всякого рода переменам и нововведениям. Им не чужд был плюрализм мнений, но они стремились к единомыслию. Они часто обнаруживали нежелание сотрудничать. Крестьяне проявляли враждебность и неприязнь к представителям привилегированных сословий, к нарушителям принятых норм (примеры тому — расправы с помещиками во время бунтов, с неверными женами и непослушными детьми). Бунтарский, анархический дух, эмоциональность и стихийность поведения легко проявлялись во время социальных выступлений. Предрассудки и фатализм пронизывали деревенскую жизнь.

В пореформенное время происходило постепенное ослабление власти главы семьи над домочадцами, мужа над женой и родителей над детьми. Оставаясь центральной фигурой, большак мало-помалу утрачивал свои неограниченные полномочия, его власть посредством законов и инструкций постепенно ограничивалась. По мере сжатия большой семьи до малой права женщин и детей возрастали, с их интересами начинали понемногу считаться. При заключении брака за родителями оставалось решающее слово, но к голосу молодых стали прислушиваться. Осуществление наказания за нарушение супружеской верности переходило в руки самой семьи. Женщины без разрешения мужей решались уходить на заработки за пределы деревни, а если мужья или свекры злоупотребляли своей силой, пьянствовали и расточали имущество, то обращались в суд и получали защиту. В случае неспособности супруга руководить хозяйством суд мог передать управление хозяйством в руки его жены, и тогда она представляла семью на сельском сходе. Укреплялись имущественные права женщин: после смерти мужа жена получала вдовью долю, дочери при живых братьях — часть семейного наследства, возрастала их роль в управлении хозяйством.

В семьях появилась личная собственность отдельных ее членов. Все взрослые имели право на обладание благоприобретенным имуществом, заработанным личным трудом в свободное от семейных обязанностей время. Право большака наказывать членов семьи в некоторых местностях стало распространяться только на детей и жену; на прочих членов семьи он был должен обращаться с жалобой в общину или волость.

Яркий показатель изменения положения женщин в семье и деревенском обществе — их участие в отхожих промыслах, которое давало женщине экономическую независимость, расширяло ее кругозор, развивало самостоятельность, чувство собственного достоинства и нарушало сложившийся уклад деревенской жизни. В XVIII в. женщин среди отходников насчитывались единицы, в первой половине XIX в. — десятки, а в начале XX в. — тысячи. По отношению ко всему женскому населению их доля среди отходников колебалась от 0,3% в Вятской губернии до 8% в Московской. Многие главы семей и мужья пытались воспрепятствовать уходу женщин в города на заработки, и тогда некоторые женщины пытались получить паспорт, дававший право на отход, через суд, а наиболее упорные обращались на высочайшее имя. В 1895—1902 гг. таких ходатайств поступало около 4 тыс. в год.

Но и длительный неземледельческий отход мужчин в большой индустриальный город (Петербург, Москва. Одесса, Рига и некоторые другие) оказывал серьезное воздействие на семейный уклад. С одной стороны, когда из дома уходил мужчина, его место занимала женщина. На ее плечи ложились все заботы по хозяйству и дому, она представляла отсутствующего хозяина на сходах, заключала сделки и т. д. Длительное выполнение роли большака в какой-то мере перевоспитывало женщину; изменяло ее менталитет. С другой стороны, мужчина в городе усваивал до некоторой степени новые идеи и новые отношения и был более склонен изменить свои традиционные взгляды. Гендерные роли мужчины и женщины обнаружили некоторую дивергенцию.

Таким образом, в пореформенное время под воздействием города, отходничества, коммерциализации хозяйства, более активного вовлечения женщин в хозяйственную деятельность внутрисемейные отношения гуманизировались среди всего российского крестьянства. Смягчение внутрисемейных нравов, повышение роли и статуса женщины, падение авторитета отцовской власти, непослушание детей в большей степени наблюдались в промышленных губерниях. Крестьяне с помощью своих традиционных мер с бульшим успехом в аграрных и окраинных регионах и с меньшим успехом в промышленных губерниях противодействовали этим изменениям. В результате традиционные патриархально-авторитарные семейные отношения постепенно демократизировались примерно среди 15% крестьян, проживавших в столичных и центрально-промышленных губернях, и подвергались слабой эрозии среди остальных 85 % крестьян. Мужчины медленно и с большой неохотой сдавали свои позиции, уступая желаниям и требованиям женщин. Тяжелые хозяйственные и семейные обязанности женщин, частые беременности, роды способствовали сохранению «грубоспартанского воспитания» детей и тормозили перемены в семейном укладе, особенно в аграрных губерниях. Абсолютизм патриарха во внутрисемейных отношениях не отменялся, а лишь мало-помалу смягчался и ставился под контроль суда и закона. Роль общины в регулировании внутрисемейных отношений оставалась значительной.

О том, что в пореформенный период ломка традиционных внутрисемейных отношений в деревне происходила в конфликтах, болезненно, свидетельствует рост «преступлений против союза брачного и родственного» (как они назывались в законодательстве), которые включали прелюбодеяния, жестокое обращение супругов по отношению друг к другу, злоупотребление властью родителей и опекунов над детьми, преступления детей против родителей, отказ детей доставлять пропитание престарелым родителям, кровосмешение. С 1843 по 1863 г. во всей России эта категория престу плений возросла с 893 до 1196, с 1874 по 1892 г. (в 33 губерниях) — с 2048 до 3126, к 1913 г. (на территории всей России) — до 5365, обгоняя рост других видов преступлений, а увеличение населения — в 2 раза.

Еще два вида преступлений — убийство супругов и убийство родителей — также характеризуют напряженность межличностных отношений в семье. В 1835—1846 гг. за убийство супруга ежегодно осуждались и ссылались в Сибирь со всей России 21 мужчина и 35 женщин, за убийство родителей — соответственно 5 и 1. В 1874 г. было осуждено по 33 губерниям за убийство супруга 35 мужчин и 28 женщин, за убийство родителей — соответственно 10 и 0, в 1892 г. по 33 губерниям за убийство супруга — соответственно 86 и 51, за убийство родителей — 22 и 1, в 1913 г. (по всей России) за убийство супруга — 298 и 107, за убийство родителей — 86 мужчин и 4 женщины. Отметим одно обстоятельство в убийстве супругов: до 1860-х гг. среди преступников преобладали женщины, а после — мужчины. По-видимому, до 1860-х гг. страдающей стороной в семейных отношениях чаще всего оказывались женщины, которые не имели защиты со стороны закона, суда и общественного мнения, а развод в деревне не практиковался. В пореформенное время страдающей стороной постепенно становились мужчины: власть от них начала ускользать, женщины стали находить защиту в суде и становились требовательнее и настойчивее. Это психологически травмировало мужчин и провоцировало их на эксцессы. Убийства супругов и родителей совершались почти исключительно крестьянами, и рост этого рода преступлений обгонял рост многих других видов преступлений, включая убийства. Пореформенные семейные драмы нашли яркое отражение в беллетристике. Например, в рассказе Н. Н. Златовратского «Деревенский король Лир» описано немыслимое в крепостное время событие — невестки выгнали свекра из дома после того, как он завещал имущество двум своим сыновьям.