Итальянский абсолютизм. 
Средневековье. 
Новое и новейшее время

Апеннинский полуостров является не только колыбелью Ренессанса, но и родиной возрожденных традиций римского принципата — республиканской монархии, внезапно ожившей на совершенно новой почве спустя 1000 лет.

Имена Висконти, Сфорца, Медичи, Борджия, Гонзаго и др., пожалуй, знают сейчас очень хорошо, благодаря в основном их поддержке титанов Возрождения: художников скульпторов и других представителей изящных искусств, которые своим талантом прославили эти фамилии и эпоху. А эпоха, надо сказать, была одной из самых кровавых, а фамилии явно не могли похвастаться аристократическим происхождением. Италия в интересующий нас период: XIV—XV вв. (эпоха треченто и чинквеченто в искусствоведении) представляла собой чересполосицу владений городов и крупных сеньорий — остатков Лаигобардского королевства, единство которого всегда было чисто номинальным. Важно отметить, что благодаря интригам Гогенштауфенов, направленным против папы, все эти города и сеньории были вовлечены в войну друг с другом. Война эта в историографии получила название войны гвельфов и гебелинов.

Первоначально итальянские города управлялись так же, как и в остальной Европе: будучи основанными на земле сеньора, они ему и подчинялись. Поскольку в Италии многие сеньоры были духовными лицами, в руках епископов со временем сосредоточилась публичная власть, благодаря которой и в связи с формированием феодального иммунитета развился епископальный суд. Время было смутное: с юга грозили набегами сарацины (арабы), которые успели к этому времени захватить Сицилию, с севера в Италию все время стремились прорваться из Паннонии венгры, кое-где сохранялись герцогства буйных норманнов — все это дало епископам повод и право возводить укрепления и содержать постоянное войско.

Однако сами города первоначально не представляли грозной силы, к тому же распри пап и Гогенштауфенов нашли себе выход в крестовых походах. Но папы активно стремились использовать сами городские коммуны против усиливающейся власти епископа там, где последние в пику пане брали инвеституру (свою епископскую тиару) из рук императора. И наоборот, грозили карами тому городу, который противился власти сеньора (на чьей земле находился город), если сеньор, боясь излишней зависимости от императора, коммендировался престолу св. Петра. Гогенштауфены не сидели сложа руки и тоже стремились перетянуть города на свою сторону. Именно первый из Гогенштауфенов, Фридрих Барбаросса, начал активно раздавать свои грамоты вольностей городам во владениях маркграфини Матильды Тосканской (Ломбардия). В результате этих интриг ломбардские города начинают освобождаться из-под власти как духовных, так и светских сеньоров. Так к концу XIII в. возникает самоуправляющаяся городская община — муниципия.

Во главе получившего вольность города становится коллегия консулов, в руках которых сосредоточиваются полномочия бывших графов и епископов: судопроизводство, командование армией, заведование финансами и внешними сношениями, наблюдение за порядком в городе. В консулы не могли избираться духовные лица и вассалы враждебных городу сеньоров. Количество консулов колебалось в разное время и в разных городах (от 2 до 12). Выбирались они чаще всего на один год, иногда, впрочем, на пять лет. Рядом с консулами находился городской совет. Как и консулы, члены городского совета выбирались только полноправными гражданами — пополаиами (от итал. il popolo — «народ»). Вся организация городского самоуправления именовалась «коммуной» (от итал. il commune). Вот такие города, стоящие на стороне папы, получают прозвище «гвельфов», а другие — «гебелииов».

Ситуация, тем не менее, осложняется тем, что многие городские коммуны сами оказываются разделенными на соперничающие партии. Поэтому война зачастую идет внутри городских стен, при этом она не перестает бушевать и за их пределами. Несмотря на то что война ведется под партийными знаменами, истинная ее причина очень прозаична: удобный торговый путь, переправа, часто просто стремление уничтожить торгового конкурента. Например, гвельфы были несказанно рады опустошению провансальских городов в результате кровавых альбигойских войн.

Война влияет на внутреннее устройство городских коммун. Со времен Ронкальского сейма (1158 г.) принцип quod principi placiut legis habet vigorum приобретает основополагающее значение не только для прямых вассалов Гогенштауфенов, но и для побежденных ломбардских городов. В результате в городских коммунах учреждается (императором) новая должность — подеста (от итал. podesdas), который является личным представителем императора. Подеста представляет интересы императора в данной городской коммуне, в его руках находится высшая судебная и военная власть. Сначала срок полномочий подеста устанавливается в один год, затем его сокращают вдвое. Города-гебелины получают привилегию — давать согласие на назначение императором подесты. Очень скоро подеста и его управление в глазах горожан начинают выгодно отличаться от полуанархической системы управления консулов и городского совета. Первые подеста в итальянских городах были немцы, как следствие, на суде они были беспристрастны, что очень высоко ценится всегда.

Тем временем дворянство начинает активно переселяться в города, где образует свои гильдии, от которых избирает своих депутатов в городской совет. Именно этот процесс дал толчок смешению сословий, что, несомненно, повлияло на крушение идеи сословного представительства. Города всегда — и в древности, и сейчас — являются естественными плавильными котлами.

Следующий, очень важный новый орган городского управления — il capitano del popolo — представляет собой аналог плебейского трибуна в Риме. Его возникновение обусловлено социальным расслоением горожан. Патрицианская верхушка угнетает простой народ, «чомпи», которому нет защиты в лице городских властей, так как последние находятся всецело в руках богатых. Поэтому нередко к борьбе гвельфов и гебелинов добавляются настоящие классовые конфликты: чомпи борются с пополанами. Борьба зачастую заканчивается победой простого люда. Так, в Болонье в 1271 г. для дворян устанавливается двойное наказание за одно и то же преступление по сравнению с простыми членами коммуны. Дворянам запрещено носить оружие, занимать общественные должности. В Сиене в 1310 г. дворянам запрещено записываться в корпорации — им отказано в праве поселиться в городе. В Модене в 1327 г. вводится правило, что если дворянин хотя бы только ранит горожанина, капитан должен приказать бить в набат, идти с народом к дому виновного, арестовать и осудить по закону, сам же дом срыть до основания. Аналогичные порядки мы застаем в Падуе, Пистое, Лукке и других городах.

Официально capitano del popolo считается «военачальником народа». Его избирают цехи и ремесленники сроком на один год. Рядом с капитаном существует совет анцианов. Анцианы — выборные от цехов на пропорциональной основе, которые избираются сроком на два, три месяца. Помимо капитанов и анцианов в городах возникают сходки ремесленников по своим цехам, весьма похожие на трибутные комиции Древнего Рима. Подеста и капитан вместе принимают иностранных послов, подписывают важные документы. Фактически в одной коммуне существуют две параллельные системы власти. Эти власти постоянно борются друг с другом по партийным или по классовым причинам. База для возникновения абсолютизма готова, необходима только подходящая фигура властителя. И эту фигуру очень быстро находят в лице тирана. Так именуется, например, небезызвестный Эццелино да Романо, назначенный тираном Феррары самим императором. Однако нас в контексте эпохи Возрождения интересует другая фигура, другого типа эпохи — кондотьер.

Бесконечная bellum omnia contra omnes в Италии очень рано приводит к появлению профессиональных солдат — кондотьеров (condottieri), название которых произошло от итал. condotta, договора на поставку отряда наемников. Кондотьеры вербуются одними городами для борьбы против других. В зависимости от удачливости того или иного кондотьера в военных делах его слава и гонорары растут. Но полного взаимопонимания между наемником и городом все же нет. Это напряжение как нельзя лучше передается одним историческим анекдотом, который доносит до нас Я. Буркхардт: «У жителей некоего города — имеется, очевидно, в виду Сиена — был полководец, освободивший их от вражеского угнетения; они каждый день совещались, как им вознаградить его, и решили, что никакое вознаграждение, бывшее в их силах, не будет достаточным, даже и в том случае, если они сделают его властителем города. Тогда наконец поднялся один из них и сказал: „Давайте убьем его и будем поклоняться ему как святому города“. Так и поступили, примерно как римский сенат с Ромулом» [ Буркхардт, 1996, с. 20−21].

Естественно, очень скоро, как с иронией замечает Макиавелли, видя, как слаба внутренняя власть города, как граждане грызут друг друга, кондотьеры приходят к выводу, что им выгоднее самим захватить власть в городе, нежели служить интересам обезумевших бюргеров. Именно из среды таких солдат удачи выходят, пожалуй, самые знаменитые потом фамилии Италии: Гонзаго, Сфорца, Висконти, Монгефельтере, Матесга и др. Впрочем, иногда абсолютного владыку рождает меняльная лавка. Пример — семейство Медичи, основатель династии которой — Козимо — был банкиром.

Захватывая город, кондотьер становится его полновластным владыкой, произвол которого ничем не ограничен. Городские учреждения не являются помехой на его пути. Абсолютные принцепсы городских республик имеют громадное интеллектуальное влияние на европейские дворы. Со многими из них они породняются. Не без влияния итальянских принцесс в этих дворах начинают перенимать итальянский способ правления.