О прогрессе в искусстве

Проблема законов и тенденций в искусстве тесно связана с вопросом о прогрессе в искусстве. Последний является одним из аспектов более общей, основательно запутанной темы исторического прогресса.

Идея прогресса как неуклонного движения вперед, от низшего к высшему, постепенного перехода на более высокие ступени развития и неуклонного изменения к лучшему сложилась и окрепла в эпоху Просвещения. Г. В. Лейбниц первым сформулировал в качестве единого принципа исторической науки принцип возвышения духа, возникающего из природы, обретающего самостоятельность и в силу внутренней необходимости постоянно движущегося вперед. Историческая наука Просвещения, проникнутая оптимизмом своего времени, считала всесторонний культурный прогресс, включая, разумеется, прогресс искусства, очевидным следствием освобожденного от религиозных предрассудков разума. Идея прогресса стала формулироваться как всеобщий закон, детерминирующий динамику истории.

Прогрессизм как вера в неуклонный прогресс опирался на бурное развитие науки и техники. Однако он не останавливался на этом, распространяя идею восходящего развития на все другие области культуры. Вера в прогресс получила особое распространение в XVIII в., в период торжествующей национальной и культурной экспансии, когда Западная Европа сделалась своего рода центром мира. Но даже в этот период трудно было согласовать поверхностный оптимизм с историческими фактами.

XX в., вместивший две мировые войны, социалистические революции и тоталитарные режимы, уничтожившие десятки миллионов людей, обнажил проблематичный характер прогресса. Стало очевидным, что идея прогресса вовсе не является всеобщим историческим законом. Прогресс распространяется далеко не на все сферы социальной жизни, а его результаты в тех областях, где он все же имеет место, неоднозначны.

Неожиданность и радикальность, которыми сопровождался распад прогрессизма, были столь поразительны, что многие из тех, кто в свое время боролся против идеологии прогрессизма, почувствовали себя призванными защитить те ее элементы, которые были достойны, на их взгляд, оправдания.

Нередко суждения о прогрессе чересчур скептичны. В них не различаются с достаточной ясностью области, в которых прогресс очевиден, области, в которых он чередуется с периодами регресса, и, наконец, области, в которых он просто отсутствует или не может быть обнаружен из-за краткости известной нам истории.

Есть несомненный прогресс в знании и техническом умении, причем результаты его постоянно передаются дальше и все более становятся всеобщим достоянием. В этой области, отмечает Ясперс, мировая история может быть понята как развитие по восходящей линии, хотя и содержащее отступления и остановки, но в целом связанное с постоянным ростом достижений. В научный и технический прогресс вносят свою лепту все люди, все народы; результаты такого прогресса, но самой своей сущности доступны всем людям и действительно становятся достоянием всех. В современную эпоху научный и технический прогресс достиг своей высшей точки.

Однако это лишь одна линия целого. Прогресс в науке и технике не является, конечно, всеобщим законом истории. Это только длительная историческая тенденция, которая, можно думать, продолжится и в будущем. Научный и технический прогресс ведет к единству в области знания, но не к единству человечества.

Но уже в искусстве прогресс сомнителен. Будучи всеобщим достоянием, оно достигает высокого совершенства лишь у определенных народов и в определенные исторические периоды. Затем, взойдя на неповторимую высоту, оно как бы исчерпывает заложенные в нем потенции. Совершенное становится классикой, и новая волна в искусстве представляет собой уже абсолютно иной стиль и не считает себя продолжением или даже преодолением того, что было достигнуто ранее.

Сопоставление трактовок художественного пространства в разные исторические эпохи показывает, что нет самостоятельной, внутренне детерминированной эволюции представлений о нем и что понятие прогресса неприложимо к этой эволюции. Каждая эпоха обладает своей культурой и своим, вырастающим из глубин этой культуры художественным видением. Абсолютного, единственно правильного видения не существует, и нет, таким образом, эталона, сопоставление с которым позволило бы ответить на вопрос, какая из двух систем художественного видения лучше.

«Никому не придет в голову утверждать, будто шекспировская поэзия пошла дальше эсхиловской. Но еще немыслимее говорить, будто новоевропейское восприятие сущего вернее греческого» (М. Хайдеггер). Аналогичным образом нет оснований утверждать, что пространство искусства Нового времени в целом лучше или вернее художественного пространства Средних веков или что последнее предпочтительнее художественного пространства античного или современного искусства.

Нет сколько-нибудь заметного прогресса в человеческой природе, в человеческой доброте и мудрости, в развитии интеллектуальных способностей человека.

Высокоразвитые культуры не вызывают восхищения у народов, значительно уступающих им в развитии.

Как отмечает Ясперс, быстрый рост усредненности, неразмышляющего населения, даже без борьбы, самим фактом своей массовости торжествует, подавляя духовное величие. Беспрерывно идет отбор неполноценных индивидов, прежде всего в условиях, когда хитрость и брутальность служат залогом значительных преимуществ.

Прогресс ценностей не является, таким образом, однозначным. В одних областях он очевиден, в других едва заметен, в третьих, он, судя по всему, вообще отсутствует. Более того, имеются сферы, в которых в современную эпоху наблюдается не прогресс, а очевидный регресс.

Идея прогресса, чрезвычайно популярная еще сто лет назад, в свете событий прошлого века оказалась неочевидной и неоднозначной. Прогресс — вовсе не закон истории. Прогрессивное развитие в тех областях, где оно существует, — результат прежде всего человеческого разума и человеческих усилий.

Социологические теории искусства определяют ценность искусства с позиции той исторической роли, какую оно играет в конкретном обществе. Однако некоторые произведения искусства обладают, как кажется, непреходящей ценностью. Сменяются поколения, одна культура приходит на смену другой, и тем не менее все или почти все они приписывают определенную ценность данным произведениям. Это означает, что историко-социальный подход к искусству имеет известные ограничения. К. Маркс обращал на это внимание, говоря об античном искусстве: «…Трудность заключается не в том, что греческое искусство и эпос связаны с известными формами общественного развития. Трудность состоит в том, что они все еще доставляют нам художественное наслаждение и в известном отношении признаются нормой и недосягаемым образцом»^[1].

В искусстве нет прогресса как неотвратимого поступательного развития от низших форм к более высоким и совершенным. Каждый стиль в искусстве является порождением своего времени, и для этого времени он оказывается не просто наилучшим, а единственно возможным. Нельзя поэтому сказать, что классицизм и барокко хуже сменившего их романтизма, а последний хуже пришедшего ему на смену реализма.

Вместе с тем одна из особенностей искусства в сравнении с наукой и техникой, где прогресс очевиден, заключается в том, что новые художественные произведения не перечеркивают выдающихся достижений прошлого. Шедевры искусства неповторимы, а потому незаменимы. Как заметил В. Гюго, Данте не перечеркивает Гомера.

В различные исторические периоды остаются неизменными представления людей об определенных ценностях и нормах. В современном обществе справедливость ценится столь же высоко, как она ценилась в античности, в Средние века и в Новое время, хотя само содержание справедливости существенно менялось. Истина понималась по-разному в разные эпохи, но само стремление к истине оставалось, в сущности, неизменным. Аналогичным образом обстоит дело и с идеалами и нормами искусства. Несмотря на то что их конкретный смысл со временем меняется, в них остается определенное неизменное содержание. Оно позволяет сказать, что их успешная реализация, к какой бы эпохе она ни относилась, сохраняет характер образца и в более позднее время.

• [1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 48.