Обоснование самопознания в современном экзистенциальном анализе

Сначала в образовательной программе Венского Общества Логотерапии и Экзистенциального анализа (GLE) самопознание было предусмотрено в весьма ограниченном объеме. Однако очень скоро практика и супервизии с убедительной силой дали понять, что образовательный процесс в значительно большей мере требует опоры на самопознание. Опыт самопознания дает ту степень открытости, ясности и гибкости у терапевта, которая необходима для осуществления свободного и продуктивного терапевтического процесса. Немалую роль сыграло и дальнейшее теоретическое развитие экзистенциального анализа. В связи с понятием «экзистенциальный анализ»^[1] были использованы ранние работы В. Франкла, а также его статьи, относящиеся к среднему периоду творчества, когда он еще использовал данное понятие в своих теоретических построениях. Понятия «личность», «представления об экзистенции», «феноменологическая основа», содержащиеся в работах указанного периода, получили свое углубление и развитие. Однако только благодаря расширенным представлениям, которые, выходя за пределы экзистенциального анализа В. Франкла — М. Шелера, соотносятся с традициями К. Ясперса, М. Хайдеггера, М. Мерло-Понти, М. Бубера, Ф. Эбнера, Э. Левинас и Э. Гуссерля, самопознание получило убедительное теоретическое обоснование, открывшее возможность для его осуществления и на практике. Далее будет коротко представлен ряд наиболее существенных пунктов теоретического обоснования самопознания в современном экзистенциальном анализе.

I. Из всего многообразия понимания личности на первый план выдвигается проблема ответственности. Аспекты «бытия свободным» и «возможность-стать-другим» уже не акцентируются в той мере, в какой это делал В. Франкл. Личность, в первую очередь, — это та инстанция в человеке, посредством которой он познает себя как данного самому себе (в диапазоне от: «я доверен самому себе» до: «я требую сам от себя») (ср. Heidegger, 1979, s. 193; Jaspers, 1952, s. 42; 1984, s. 48; Pannenberg, 1986, s. 8). Человек как таковой постоянно находится во «внутреннем настоящем» (bangle, 1988, s. 97; 1992а, s. 7), которому соответствует «принципиальная способность к диалогу» (Buber, 2010; bangle, 1993, s. 137). «Благодаря своей диалогической природе личность пребывает в постоянном обмене с миром и во взаимодействии с миром — внешним и внутренним. В этом взаимодействии человек осуществляет свое фундаментальное „бытие личностью“, вступая в отношения с самим собой и с миром, который, будучи „другим в нем“, его дополняет (делает целостным, а значит, здоровым). Быть личностью, таким образом, означает иметь постоянное отношение: отношение в особенном виде — в виде встречи» (bangle, 1993, s. 137).

В соответствии с такой экзистенциально-аналитической концепцией личности, понятию встреча придается ключевое значение. Согласно модели Персонального экзистенциального анализа, встреча состоит из трех элементов: эмоциональное переживание другого (впечатление), понимание и формирование определенной позиции в ответе. Последовательное упражнение в этих трех элементах расширяет для человека его отношение как к внешнему, так и внутреннему миру. Способность к «встречающему присутствию» (Г. Марсель) и к «внутреннему настоящему» раскрывается и тренируется в процессе самопознания. Но для такого самопознания нужен диалог, причем беседы в рамках самопознания предполагают не только встречу с другим, но также имеют своим назначением побуждение внутреннего диалога.

Если быть личностью означает быть данным самому себе, то следует прояснить, из чего состоит отношение к самому себе и как его следует проживать (bleras, 1982, s. 3), какие трудности при этом возникают, какой опыт имеется, а какой отсутствует. В конце концов, необходимо определить и прояснить, кто есть этот «сам», которому доверено «Я». Также следует уяснить, кто этот «Я». При этом принципиально следует исходить из позиции, которую так метко сформулировал М. Бубер: «Человек становится „Я“ через „Ты“» (Buber, 2010) (идентичный взгляд у В. Франкла (1982, s. 13, 135).

Дальнейшие рассуждения на эту тему завели бы нас слишком далеко в специфическую теорию экзистенциального анализа. В связи со всем вышесказанным позволим себе лишь одно замечание относительно самотрансценденции. Когда В. Франкл говорит о самотрансценденции как о преданности человека какому-либо делу или другому человеку, то под этим он понимает акт личности, основанный на решении, а не спонтанную реакцию или защитный механизм. Решение личности об участии в чем-либо, однако, предполагает знание себя или наличие собственного опыта, даже если таковые еще в достаточно сильной степени остаются в бессознательном. Едва ли можно говорить о «самотрансценденции», если личность не чувствует или не может дифференцировать побуждающие причины (мотивы), свои потребности, состояние тела, общий настрой, эмоции, установки, опыт, имевшийся ранее, и наличную жизненную позицию. Самоотдача в таком случае только «случится», но по ее поводу не будет «принято решение», а это противоречит экзистенциальному мышлению. Самотрансценденция психотерапевта также требует принципиальной рефлексируемости определяющих ее динамик, поскольку в противном случае могут возникнуть такие отношения с пациентом, которые препятствуют терапии (Lukas, 1992, s. 12; Lukas, 1993b, s. 209).

II. В. Франкл определяет экзистенцию прежде всего как «потенциально возможное бытие» (fakultatives Sein)¹ (Frankl, 1987, s. 61). С. Кьеркегор, М. Хайдеггер и К. Ясперс делают в своем понимании экзистенции больший акцент на том, что она связана с выбором: существовать — значит всегда быть поставленным перед выбором (Kierkegaard, 1950, s. 192—200; Heidegger, 1979, s. 12; Jaspers, 1974, s. 21). Однако, выбирая среди конкретных возможностей каждой конкретной ситуации, человек также стоит перед необходимостью принять решение: быть ли самим собой или «промахнуться» мимо себя (ср. Lleras, 1996, s. 25).

Такое понимание экзистенции в значительно большей степени выдвигает на передний план личность и ее самопонимание как основное условие бытия. Личность должна иметь знание себя, подход к себе, и, прежде всего, иметь отношение к себе. Как еще человек может определить, промахнулся ли он мимо себя или нет?^[2][3] Об этом отношении к самому себе экзистенциальный аналитик должен иметь четкое представление, поскольку оно является главной темой в терапии с использованием экзистенциального анализа (и поэтому для обучения экзистенциальному анализу самопознания в повседневной жизни недостаточно, его необходимо профессионализировать).

Ф. Ллерас, в развитие идей М. Хайдеггера, разработал экзистенциально-аналитическую модель самосоотнесения, которая понимается единственно из контекста действий и вследствие этого отличается от традиционных моделей соотнесения с собой. «Человек поддерживает отношение к самому себе, он реально относится к себе самому, к своему бытию (экзистенции)» (Lleras, 1992, s. 9). Это отношение имеет диалектическую природу (Pieringer, 1993, 1994). С одной стороны, оно складывается под влиянием возможностей, которые открываются перед человеком, побуждая его принимать решения; с другой — в той же мере обусловлено необходимостями, заранее определяющими бытие человека в этом мире. По мнению Ф. Ллерас, самопознание — это «не что иное, как специально предпринятое прояснение отношения самого себя к собственной экзистенции, а именно, с точки зрения экзистенциальной возможности, т. е. бытия, по отношению к которому мне предстоит принять решение, а также с точки зрения нахождения себя в мире — т. е. аффектов и настроений» (.Lleras, 1992, s. 9). Таким образом, знать настроения и аффекты и их влияние на возможности экзистенции и на осуществляемый выбор также очень важно. Далее Ф. Ллерас пишет: «Пока я имею отношение к моему бытию (экзистенции), у меня уже есть определенное сложившееся понимание бытия. Так что самопознание, в соответствии с этим утверждением, есть не что иное, как процесс понимания собственной экзистенции. Оно развивается не в виде некой созерцающей и представляющей теоретической операции, а как действие меня с самим собой. Причем ведущей является забота о том, как я обхожусь с самим собой, как я чувствую себя в моей ситуации, как обстоит дело с экзистенциальным предназначением, в соответствии с которым речь идет о моем бытии, о том, каким я могу и хочу быть. Самопознание как действие с самим собой является экзистенциальным проектом» (там же).

III. Феноменологическая установка считается основополагающей для «Персонального экзистенциального анализа» (Langle, 1989; Drexsler, 1992; Espinosa, 1992; Kolbe, 1992; Lleras, 1992), на ней же настаивал и В. Франкл (1984, s. 86). С феноменологической установкой связана отмена разделения на субъект/объект. Предпосылкой для отказа от такого разделения выступает «заключение в скобки (Epoche) любых корыстных интересов по отношению к феноменам» (Vetter, 1989, s. 15; также Blankenburg, 1971, 1979; Condrau, 1989; Kriz, 1992; Tellenbach, 1987). Феноменологическая установка, кардинально отличаясь от естественно-наивной и естественнонаучной, требует обостренного самовосприятия и нуждается в тренировке. Самопознание, при условии данной позиции, становится не только саморефлексией, а «опытом» в изначальном смысле этого понятия, — т. е. переживанием того, «как мы открываемся навстречу миру, как вступаем во взаимодействие с вещами и другими людьми, как отвечаем другому, что мы делаем сами с собой» (Espinosa, 1992, s. 11). С «проясненной таким образом субъективностью» открывается подход к «самим вещам» (Э. Гуссерль) в том виде, «как они себя раскрывают» (М. Хайдеггер). К тренировке в феноменологической установке относится рефлексия особенностей собственного восприятия и содержащихся в нем индивидуальных компонентов (не связанных с данной конкретной ситуацией, а идущих из прошлого жизненного опыта человека), мотивации, а также формирование позиции по отношению к себе и поиск подходящих форм и средств ее выражения. Все это методически отражено в персональном экзистенциальном анализе (Langle, 1993; см. также Drexsler, 1992; Firus, 1992; Kolbe, 1992).

Далее мы расстаемся с феноменологической установкой и занимаем позицию диалектическую (Pieringer, 1993, 1994). Таким образом, принимается в расчет напряжение, существующее между субъектом и объектом, и выражается уважение по отношению к иному, как отличному от собственного. Из феноменологического содержания эмпатически понимаемого единства между клиентом/пациентом и терапевтом возникает конкретное «Ты» терапевта во встрече.

IV. Собственно терапевтическая позиция также нуждается в рефлексивном, «опытном» обращении с экзистенциальными темами. На основе материала супервизий мы поняли, что экзистенциальноаналитические темы, как правило, могут быть успешно проработаны в том случае, если они проясняются со ссылкой на собственную жизнь терапевта. Только там, где терапевт экзистенциально жил и живет, он «ориентируется на местности» в вопросах экзистенции. «Чтобы познать живое, нужно принимать в жизни участие» (Weizsacker, 1949, s. 8).

В ходе супервизий нам также удалось увидеть, сколь ощутимо нерефлексивное обращение с самим собой (в тех случаях, если не проводилось самопознание) отражается на терапевтической практике (Drexsler, 1992). Личность терапевта в экзистенциальном анализе, в соответствии с методикой подхода, является в высочайшей степени включенной в процесс терапии (bangle, 1989, s. 4). Укажем здесь три специфические терапевтические способности, наличие которых служит критерием для окончания супервизии при обучении терапии в экзистенциальном анализе (Langle, 1989):

• 1) способность оставаться в рамках темы (проблемы, возможности смысла);
• 2) способность занимать феноменологическую установку открытости;
• 3) способность строить отношения в беседе и побуждать пациента к феноменологической открытости по отношению к самому себе и миру и к построению отношений с собой и своим миром.

• [1] Начиная с 1950;х гг., В. Франкл говорил только о «логотерапии» несмотря на то, что ранее он использовал для теории логотерапии понятие «экзистенциальный анализ». Начиная с 1960;х гг. и вплоть до начала формирования GLE, он отдавал предпочтениетермину «логотеория», сравнительно с термином «экзистенциальный анализ». Последнее понятие почти не применялось. После его возрождения В. Франкл снова стал говорить об «экзистенциальном анализе и логотерапии».
• [2] Термин fakultatives здесь означает возможность как таковую; возможность, покаеще не воплощенную в реальность. Будет ли эта возможность реализована, определяется свободной волей человека.
• [3] Используя понятие «совесть», В. Франкл был вначале близок именно к такому пониманию экзистенции, однако поскольку он толкует совесть как «орган смысла» (Frankl, 1990, s. 15, 58), то аутентичность и способ переживания собственно личности отошлина задний план. Из-за чрезмерного подчеркивания трансценденции в понимании экзистенции В. Франкл уделяет мало внимания соотнесению человека с самим собой.