Почему феноменология?. Современный экзистенциальный анализ: история, теория, практика, исследования

Для терапевта настоящим вызовом является задача видеть в беседе пациента как личность и заговаривать с ним как с личностью в его свободе — встретиться с целостностью человека. Проблема, которая при этом возникает, заключается в следующем: для осуществления психотерапевтической работы нам необходимо встретить личность, но ведь она свободна, она не материальна, не зафиксирована и не локализована, она «всегда может быть также и иной» (Frank!, 1959, s. 685).

Личность нельзя зафиксировать — ее можно только встретить.

«Свободное» не обладает такими характеристиками, как субстанциональность или предметность, которые можно удержать. Даже если какие-то определенные особенности личности могут быть нами отмечены, мы все равно никогда не сможем сказать о ней: «Ты есть такая-то и такая-то». Однозначно закрепленное и подобным образом удерживаемое сразу же застывает, становясь фактом, и свобода утрачивается. Подобную утрату свободы мы можем интуитивно почувствовать на себе, когда нас как личность фиксируют определенным «ярлыком», давая пусть даже лестные характеристики: нам становится не по себе, мы чувствуем, что по-настоящему нас не видят. То, что в нас закреплено, описывает не личность, а в лучшем случае ее тень, след, который она оставила в жизни, то, как она воздействовала на окружающее, или просто психическую или телесную сторону нашего Бытия человеком.

То, в чем личность показывает себя, — это ее выборы, принятые решения. То, что проявляется в осуществленном выборе, происходит из сущности человека. В творческом акте решения содержится то, что человек хочет, что для него важно, в чем он себя вновь обретает, поэтому в осуществлении выбранного мы обнаруживаем, кто мы есть и какое влияние на жизнь оказывает наше Собственное.

Для того, чтобы встретить личность другого человека, распознать, что идет из этого внутреннего источника, требуется установка моей собственной открытости, которая приглашает Другого быть здесь, в диалоге, со своей креативной потенцией. Личность нельзя определить или зафиксировать, и, чтобы оставить ей ее свободу, нужна соответствующая установка терапевта — вместо того чтобы пытаться смотреть и оценивать объективно, он должен задействовать свою собственную субъективную свободную креативную потенцию — свою личность. Хотя личность и нельзя объективировать и определить, но ее можно встретить: мы не можем «говорить о личности», не можем «говорить сквозь нее», но можем по большому счету «говорить только к ней» СFrankI, 1990, s. 146).

Если в психотерапевтической работе мы хотим помочь личности прийти к раскрытию, соответствующему ее сущности, т. е. к самопознанию и к чувствованию себя, к своей свободе, Собственному и к смыслу (это и составляет «исполненную экзистенцию»), тогда в качестве методического средства необходимо использовать базовые принципы, которые адекватны сущности личности. Именно эти открытость, непредвзятость и отсутствие каких-либо намерений и представляют собой тему феноменологии. То есть если в работе психотерапевта или консультанта речь идет о персональных темах, таких как любовь, доверие, ценности, Бытие самим собой, воля и т. д., то тем средством, которое следует выбрать для их проработки, является феноменология. Она оставляет темы на уровне персонального переживания, благодаря чему личность может почувствовать себя понятой. При этом затронутые темы не будут сразу же редуцированы до чего-то другого. Феноменология оставляет другого человека свободным, она пытается увидеть его в его сущности, не стремится завладеть им и использовать его.

С практической точки зрения, феноменология — это средство, которое мы выбираем в ситуациях, когда у человека отсутствует ясность в восприятии, в чувствовании, в принятии решения и в ориентировании в мире. Говоря еще более простыми словами: феноменология показана при отсутствии у человека понимания самого себя или другого.

Показания для феноменологии: более глубокое понимание другого человека и самого себя.

Такое понимание должно способствовать ясности в восприятии самого себя, чувствовании, принятии решений и в ориентировании в мире. Это является основой для «исполненной экзистенции».

Конечно, не всегда в консультировании и психотерапии применима феноменология. Иногда необходимо давать пациенту объективные объяснения, обучать каким-то техникам, способам поведения, просто оказывать поддержку и т. д. Но когда начинается наполненный чувствами рассказ пациента, психотерапевт просто слушает и уже в некоторой степени чувствует затронутость — это спонтанная, внутренняя феноменология. Что в этом повествовании себя показывает? Как это на меня воздействует? О чем для моего визави идет речь? Эмпатическое слушание с большой спонтанной долей феноменологии и переживание, которое появляется у терапевта рядом с рассказчиком, — вот то самое важное, что делает актуализацию пережитого настолько важной в психотерапевтическом процессе. Она важна вдвойне: и для психотерапевта, который получает материал для работы с пациентом, и для самого пациента, который, размышляя над вопросами психотерапевта, посредством внутренней феноменологии может ближе подойти к своей сущности. Внутренняя душевная жизнь человека имплицитно содержит немало спонтанных феноменологических переживаний, и феноменологическая установка является единственным систематическим подходом к личности, который провоцирует, упражняет и тем самым развивает внутреннюю открытость пациентов своему опыту.