Понимание совести в экзистенциальной философии и психологии

В экзистенциальной философии и психологии совесть понимается как феномен внутренней жизни человека, который побуждает его к подлинному, или аутентичному бытию. Согласно М. Хайдеггеру, каждый человек несет в себе потенциальную способность подлинного бытия; человек — это существо, которое постоянно ставит свое бытие под вопрос и делает выбор: быть самим собой или пройти мимо себя. Главная причина неподлинного существования человека состоит в отданности единичного коллективному, в стирании и растворении индивидуальности в таком совместном бытии с другими людьми, для которого характерны пустые безличные разговоры, суета, спешка, скольжение по поверхности.

М. Хайдеггер трактует совесть не как этический, а как онтологический феномен — сам голос совести, по его мнению, и есть свидетельство способности человека быть подлинным: «Зов идет от сущего, которое всегда я сам» (Хайдеггер, 2003, с. 315). Совесть выводит человека из «самозабывчивой потерянности» в повседневности, ее голос дает понять, что человек проходит мимо себя. Сопряженным с совестью онтологическим феноменом является вина: «Зов в принципе дает понять это бытие виновным» (Хайдеггер, 2003, с. 324); при этом вина — это в первую очередь вина перед самим собой за утрату себя, за неподлинное существование. Понимание зова совести и вины как «задолжания самому себе» как раз и ведет человека к решимости быть самим собой. М. Хайдеггер различает проспективно-предостерегающую и ретроспективно-укоряющую совесть, утверждая, что суть их одна — зов совести вызывает человека к экзистенции, к подлинности, к «самой своей способности быть» (там же, с. 316).

М. Хайдеггер пишет, что «совесть говорит единственно и неизменно в модусе молчания» (там же, с. 309). Человек может услышать зов совести только тогда, когда он высвободится из своей вплетенное™ в мир, из своей растворенное™ в мире, и прислушается к самому себе. Вместе с тем М. Хайдеггер полагал, что голос совести никогда не достигает порога артикуляции: «в содержании зова не удается обнаружить ничего, что голос „позитивно“ советует и велит „практических“ указаний голос совести не дает» (там же, с. 332). Иными словами, по М. Хайдеггеру, задача голоса совести состоит в том, чтобы, подобно даймонию Сократа, сказать человеку: «Так поступать не нужно», но как именно следует поступить в данной ситуации, голос совести не сообщает. Такое понимание совести, с нашей точки зрения, затрудняет разработку конкретных методик обращения к ней в исследованиях, практике психологического консультирования и в повседневной жизни.

Согласно К. Ясперсу, в голосе совести происходит коммуникация человека с самим собой: «В совести во мне говорит голос, который есть я сам. Он не просто всегда есть здесь, я должен быть способен слушать, чтобы услышать, как он меня тихо будит; я должен быть способен ждать в неопределенности, когда он молчит; его требование потом может снова настоятельно быть здесь; я слышу, какая она громкая и прикладываю усилия, чтобы ее заглушить, когда хочу действовать вопреки ей. Это словно бы в расщепленности моего Бытия коммуникация меня со мной самим, заговаривание с моим эмпирическим Бытием-здесь источника моего Бытия самим собой. Никто не окликает меня, я сам себе говорю. Я могу от себя убежать и я могу за себя держаться. Но эта самость, которой я в своей сущности и являюсь, потому что я мог бы ею быть, еще не здесь, а говорит, чтобы привести меня в движение; она молчит, если я правильно двигаюсь или если я совсем себя потерял» (.Jaspers, 1956, s. 268).

В рамках психологического дискурса В. Франкл предложил ясное различение «Сверх-Я» и совести (или морали и нравственности). «Сверх-Я» представляет собой совокупность интериоризированных социальных норм, оно относится к психическому измерению человеческого бытия, детерминируемому извне. В отличие от «Сверх-Я», в котором представлено общественное, совесть — это абсолютно индивидуальное, глубоко личное; совесть принадлежит к духовному измерению человеческого бытия, «ее можно было бы определить как интуитивную способность почувствовать единственный и неповторимый смысл, скрытый в каждой ситуации. Другими словами совесть — это смысловой орган» (Франкл, 2001а, с. 23). Если страх перед нарушением норм и правил «Сверх-Я» по сути представляет собой страх наказания (по 3. Фрейду — страх кастрации), то страх перед нечистой совестью «вызывается не столько какими-либо предосудительными поступками и негативным образом жизни, сколько осознанием того, что в жизни были упущены многие предоставлявшиеся судьбой шансы и не реализованы многие проекты» (там же, с. 203). Отметим, что сходную точку зрения высказывал и Э. Фромм, который выделял авторитарную совесть как результат интериоризации общепринятых этических установок и правил и гуманистическую совесть, побуждающую человека к реализации самого себя (Фромм, 2010).

В. Франкл, с нашей точки зрения, обозначил аспект совести, важный для ее психологического исследования. Если у М. Хайдеггера совесть в первую очередь связана с выявлением неподлинного способа бытия человека, то В. Франкл, созвучно средневековой традиции понимания совести, подчеркивал, что совесть связана с выработкой нравственной стратегии поступка, а не только с осуждением неправильного, неаутентичного поведения. В ситуациях, когда человек поставлен перед проблемой выбора, сделать ответственный выбор ему помогает «духовный глаз» совести, который видит наивысшую ценность и, соответственно, наилучшую возможность, предоставляемую ситуацией. «Задача совести как раз и состоит в том, чтобы открыть человеку „то одно, что необходимо“. При этом речь идет о той неповторимой и единственной в своем роде возможности конкретного человека в конкретной ситуации» (Франкл, 20 006, с. 235).

Согласно представлениям современного экзистенциального анализа, совесть выражает аксиологическую интуицию личности — интуитивное чувствование иерархии ценностей в какой-либо ситуации, интегральное чутье на то, что для данного человека было бы правильным в конкретной жизненной ситуации. Личность как духовная сердцевина человека обладает способностью восприятия сущностных оснований устройства мира — восприятия сути вещей, ситуаций, видения существенного в других людях. Совесть, в свою очередь, согласовывает существенное в самом человеке с существенным в мире:

• • бытие человека с условиями, в которых он существует в мире и которые его ограничивают и одновременно, в пределах этих границ, предоставляют различные возможности;
• • бытие человека как индивидуальности с его со-бытием в сообществе и этической связанностью с другими людьми;
• • прошлое жизненной истории человека с ценностными возможностями конкретной ситуации, в которой он находится в настоящем, а также с будущим как проектом проживания человеком собственной сущности (Langle, 2000b).

В экзистенциальном анализе предложена дифференциация динамических центров духовного измерения человека на сознательное духов;

ззо ное «Я» и глубинную бессознательную духовную личность. Духовные акты бессознательной глубинной личности проявляют себя в любви, творчестве, голосе совести — В. Франкл писал: там, «где духовное „Я“ погружается в бессознательную сферу как в свое основание, там мы можем, смотря по обстоятельствам, говорить о совести, о любви или об искусстве» (Франкл, 20 006, с. 240).

Совесть как духовный интеграл согласования существенного в человеке с существенным в окружающем мире, обращается к принимающему решение сознательному духовному «Я» с предложением о том, какое решение и поведение было бы аутентичным. Без сознательного «Я» глубинная бессознательная личность не может реализоваться в мире. С другой стороны, глубинная бессознательная личность представляет собой ту праоснову, из которой сознательное «Я» черпает свою духовную силу: в совести «Я» находит внутреннюю почву и укореняется в глубинной личности.

Воля как свойство и форма проявления сознательного духовного «Я», в свою очередь, охватывает все измерения человеческого бытия: тело, психику, дух, соотнесение с миром. Человек является аутентичным, или подлинным, когда его «Я» принимает решение в соответствии с голосом совести; затем «Я», посредством воли, реализует эти решения в конкретных действиях в окружающем мире. Аутентичность — это переживание генуинной индивидуальности человека. В аутентичности происходит словно бы «удвоение „Я“» — сознательное «Я» совпадает с глубинным духовным «Я» человека, в соотнесении с самим собой обретается прочная основа для самодетерминации.