Разработка аксиологической проблематики в советской философии и нынешнее состояние теории ценности

Появление в 1960 г. первой книги В. Тугаринова, а в 1968 г. — второй, посвященных доказательству необходимости разработки теории ценности с марксистских позиций, было в то тяжкое для развития философии время своего рода научным подвигом, хотя изложенное в них позитивное решение проблемы было во многом упрощенным, эклектичным, противоречивым. Как показал тбилисский симпозиум 1965 г., дальнейшая разработка теории ценности встречала слишком сильное сопротивление ортодоксальных мэтров из Академии наук СССР и идеологических жандармов из ЦК КПСС, чтобы она могла вылиться в публикацию серьезных монографий на эту тему. Все же в 1982 г. был издан перевод книги чешского философа В. Брожика «Марксистская теория оценки», а в 1985 г. в Иркутске увидела свет монография Б. Кислова на ту же тему, автор которой полемизировал с аксиологическими концепциями своих коллег, в их числе и со взглядами автора этих строк, и предложил свою типологию оценок. Однако преимущественно обсуждение общих положений теории ценности осуществлялось за пределами исторического материализма, в работах по этике, эстетике, логике, социологии и социальной психологии (см. опубликованные в 60-х—90-х годах книги и статьи С. Анисимова, О. Бакурадзе, Ю. Борева, С. Гольдентрихта, А. Гулыги, В. Додонова, О. Здравомыслова, В. Иванова, А. Ивина, В. Келле, К. Любутина, М. Мамардашвили, Е. Мамчур, Н. Мотрошиловой, И. Нарского, Б. Орлова и Н. Эйнгорн, С. Рубинштейна, Л. Столовича, М. Туровского, А. Хапсирокова, Н. Чавчавадзе, Л. Чухиной, Г. Шингарова, В. Ядова).

Начало этому движению было положено упоминавшейся на прошлой лекции дискуссией 50-х—60-х годов об эстетических ценностях, в которой само понимание эстетического как ценности, а не как объективно-природного свойства материальных предметов, встречало самую резкую критику, однако в дальнейшем именно оно возобладало. Аналогичный процесс протекал и в этике: если в 60-х — начале 70-х годов О. Дробиницкий и решительно выступал против правомерности разработки теории ценности — хотя и не с ортодоксально-ленинистских позиций, а с позиций рационалистически-сциентистских, — то в дальнейшем он изменил эту точку зрения и в превосходных монографиях, посвященных проблемам этики, и в статьях в «Философской энциклопедии» доказывал неправомерность гносеологического редукционизма в этой сфере философской мысли. В 1981 г. вышла в свет в Москве книга В. Блюмкина «Мир моральных ценностей», а в следующем году там же — коллективная монография «Нравственная жизнь человека»; в первой ее главе В. Сагатовский так сформулировал исходный пункт всей концепции книги: «Система ценностей субъекта является ценностным основанием образа жизни» (курсив автора), ценности определены здесь как «обобщенные, устойчивые представления о предпочитаемых благах и приемлемых способах их получения, в которых сконцентрирован предшествующий опыт субъекта и на основе которых принимаются решения о его дальнейшем поведении». Хотя такое определение приходится признать неточным — ценность не есть «представление» субъекта, но, безусловно верно разъяснение, что тут имеются в виду «не только ценности индивида, но и ценности класса, общества, всего человечества». И далее В. Сагатовский изложил свое понимание структуры аксиосферы, исходя из того, что «деятельность, ориентированная на ценности», может быть «экстерогенной», если их «достижение диктуется внешней необходимостью», и «интерогенной», если эта цель определяется внутренней потребностью субъекта; «ключевые ценности» первого рода — польза, удовлетворенность, признание, обладание, истина, порядок, «ключевые ценности» второго рода — счастье, радость, добро, свобода, правда, красота. Хотя и тут вызывает возражение явная разнородность выделенных ценностей, заставляющая усомниться в теоретической корректности оснований построения данной системы, безусловно верным является комментарий автора: «Все перечисленные ценности в различные эпохи, в разных образах жизни, культурах, у разных классов и даже личностей могут получать неоднозначное — вплоть до противоположного — содержание». Аксиологический ключ применен в последующих главах к анализу всех аспектов поведения человека и его нравственной жизни.

В конце 80-х гг. М. Туровский в ряде статей, посвященных методологии философского рассмотрения культуры, утверждал, что «в качестве общего методологического фактора» осмысления содержания культурно-исторического процесса «выступает ориентация на понятие ценности как способа адресовать личности предметное богатство культуры»; вместе с тем, необходимо «встраивание ценностного подхода в деятельность коллектива общения», в «существенно важные в культурном строительстве феномены традиции и институализации культурных форм»; изучение феномена ценности в контексте культуры становится поэтому ключевым для ее философской интерпретации.

Осваивая опыт западной социологии и преодолевая жестокое сопротивление догматиков в своей области, стали осваивать ценностный подход наши социологи — прежде всего, ленинградская школа, возглавлявшаяся В. Ядовым и использовавшая понятие «ценностная ориентация» для изучения мотивации поведения личности; правда, сама ценность понималась поначалу столь широко и неопределенно, что ценностная ориентация теряла свою конкретность и отличие от других регуляторов поведения: в самом деле, если социологи включали в аксиосферу и «ценности-нормы», и «ценности-идеалы», и «ценности-цели», и «ценности-средства», то собственное содержание ценностного отношения исчезало, растворялось в гораздо более общих принципах избирательного поведения; но ведь не всякий выбор, ориентирующий поведение человека, определяется ценностями действующего лица — и «норма», и «идеал», и «цель» являются регуляторами поведения, принципиально отличными от «ценностей»: скажем, поступок, совершаемый, как принято говорить, «по велению совести», или по внутреннему императиву долга, или по суждению вкуса — то есть побудительным силам, коренящимся в духовном мире человека, действующим безотчетно, чуть ли не инстинктивно, — нельзя не отличать от поступка, даже если он по своей «фабуле» подобен первому, совершенному в соответствии с принятыми в обществе нормой поведения, правилами этикета, требованиями культа, подчинением приказу начальства: так, человек может подать милостыню нищему, совершить благотворительный акт, креститься в храме, сочетаться законным браком, церковным или гражданским, и т. д. и т. п. потому, что такое поведение соответствует его ценностям, а может тот же самый акт осуществить потому, что «так положено», «так принято», «так велено», «так выгодно». . Значит, необходимо принципиально отличать те специфические мотивы, которые и именуются «ценностями», от всех иных, управляющих поведением человека другими способами, — это важно ведь не для отвлеченной теоретической классификации, а для эффективного воспитания саморегулирующегося поведения личности; поэтому не только «норма» есть нечто сущностно отличное от «ценности», но и «цель», и тем более «средство», и даже «идеал», которому нужно из отвлеченного представления о желанном будущем стать твоей собственной, личной, переживаемой ориентацией поведения, чтобы функционировать как ценность. Отрадно поэтому, что уже в 1995 г. в новой коллективной работе петербургских социологов, посвященной исследованию этнонациональных аспектов массового сознания петербуржцев, проблема «различия ценностных систем разных культур» была исследована О. Крокинской, исходя из понимания своеобразия, действительной специфики ценности, понимаемой как сила, «существенно определяющая особенности сознания, мировоззрения и поведения любого субъекта — будь то отдельный человек или групповые общности разного уровня и масштаба. На основе ценностей, которые они принимают или исповедуют, люди строят отношения, определяют приоритеты и критерии, выдвигают цели деятельности, занимают политические позиции».

Обращение к ценностям все шире входило в круг философских дисциплин — назову работы петербургских теоретиков Г. Тульчинского «Проблемы осмысления действительности» (1986 г.) и Ю. Шилкова «Гносеологические основы мыслительной деятельности» (1992 г.); автор первой исходил из того, что «рассмотрение гносеологической природы осмысления показывает его явно выраженное ценностное содержание», ибо научное познание «само ориентируется на определенные ценности» и «можно говорить о ценностях самого познания», а автор второй книги в главе «Субъектно-личностные факторы мышления» выделил специальный параграф, посвященный «Эмоциональноценностному фактору».

Вслед за ленинградскими и грузинскими учеными в 80-е годы весьма активно стали работать в данном направлении украинские обществоведы, преимущественно в сфере социологии; в 1989 г. в Киеве был издан обзор проведенных исследований «Ценностные ориентации в гуманитарном познании», в котором обозначены шесть аспектов этой работы и составлена обширная библиография. В 1990 г. в Барнауле вышел сборник статей «Ценностные аспекты общественного сознания», а в 1994 г. в Москве — коллективная монография «Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества», написанная группой этнографов под редакцией Л. Дробижевой и Т. Гузенковой; первая часть книги посвящена методологическим проблемам изучения ценностей и символов в зарубежной и отечественной философии, социологии и этнологии, а вторая — обобщению материала эмпирических исследований ценностей и символов народов России. Хотя объединение ценностей и символов есть следствие чисто этнографического подхода к изучению национальных культур, знаменательно само выдвижение на первый план этого исследования ценностей, которые и оказались в центре внимания ученых. Столь же показательно, что в вышедшей в Москве же в 1996 г. небольшой книге И. Чубайса «От Русской идеи — к идее Новой России: Как нам преодолеть идейный кризис» размышления на эту тему развернулись в аксиологической плоскости — идея Новой России рассматривается как «ценностная система» с векторами прошлого, настоящего и будущего и «центральной идеей» того же ценностного характера.

И в других областях гуманитарного знания применение конкретно понимаемых ценностных ориентаций давало в последнее десятилетие продуктивные результаты. Так, в серии науковедческих работ — в сборниках статей «Наука и ценности» (Новосибирск, 1987 г.) и одноименном ленинградском, вышедшем в 1990 г., «Человек и его ценности» (М., 1988 г.), «Ценностные аспекты развития науки» (М., 1990 г.), «Эстетические ценности в системе культуры» (М., 1986 г.) освещались различные аспекты связи научного познания и ценностного сознания, а в 1990 г. в Москве была опубликована монография Л. Микешиной «Ценностные предпосылки в структуре научного познания», обобщившая сделанное в этой области и в нашей философии, и в зарубежной, исходя из того, что в XX веке «произошло существенное расширение и углубление аксиологической проблематики вообще, и в частности трактовки „познавательное-ценностное“».

В 1991 г. выходит написанное в 80-е годы фундаментальное исследование А. Ахиезера «Россия: критика исторического опыта», полемическое по отношению к традиционно марксисткому осмыслению российской истории. Исходная методологическая позиция автора — «всеохватывающие повороты в системе ценностей» определяют развитие нашей страны, ибо ход истории вообще детерминирован способностью людей «создавать новые цели и ценности… способностью возвышаться от узких локальных ценностей до ценностей человеческих». А в системе ценностей главенствующими являются ценности нравственные, выступающие «в форме дуальной оппозиции»: «добро— зло, полезное—вредное, Правда—кривда»; в России «идея извечной борьбы Правды и кривды — строительный материал для формирования социальных ценностей народа».

В вышедшем в 90-е годы двумя изданиями учебном пособии «Введение в культурологию», написанном коллективом авторов под научным руководством Е. Попова, выделены несколько типов культуры — «конфуцианско-даосийский», «индо-буддийский», «исламский», «христианский» и «русский», характеристика каждого из которых включает описание лежащей в его основе «системы ценностей»; в последней главе, посвященной «актуальным проблемам современной культуры», выделен параграф «Социальное равенство как ценность современной культуры».

В 1991 г. в Грозном вышел в свет сборник под названием «Проблемы вечных ценностей в русской культуре и литературе XX века»; его составитель и научный редактор В. Хазан писал в предисловии к книге, что она представляет собой «плод коллективных раздумий ученых-литературоведов из разных вузов и академических центров Советского Союза, Австрии, США и Италии на одну общую тему… Понятие ценности, каким оно сложилось в современной философии и социологии, может быть приложено к широкому, по существу неограниченному, многообразию предметов человеческой деятельности, общественных отношений и включенных в их круг природных явлений».

В 1996 г. в Санкт-Петербурге увидела свет книга А. Запесоцкого «Молодежь в современном мире: проблемы индивидуализации и социально-культурной интеграции», в которой ценностный угол зрения был убедительно и точно включен в многомерно-системную методологию исследования современной молодежи; обобщая характеристику гуманитарной культуры, автор заключает, что ее «текст» содержит в себе «не столько знания, сколько ценности, концентрирующиеся вокруг определенного идеала», поскольку отличие ценностей от знаний состоит в выражении «отношений между объектом и субъектом», а не «между объектами», что поэтому одной из основных функций гуманитарной культуры является ее «ценностно-ориентационная» функция.

В этом же году в Петербурге увидела свет упоминавшаяся книга Г. Выжлецова «Аксиология культуры»; к сожалению, автор не учел сделанного в данной области рядом его предшественников (в списке использованной литературы вообще отсутствуют работы Ю. Борева, А. Гулыги, Л. Столовича, автора настоящего курса), и в результате понимание самой ценности, ее места и функций в культуре, а соответственно, проблемное содержание теории ценности беспредельно расплылись по пространству культуры и действительное своеобразие ценностного фактора оказалось неуловимым — к миру ценностей здесь отнесены и «материальные ценности», и «экономические ценности», то есть нечто, подлежащее бухгалтерскому учету, а не философско-культурологическому осмыслению; нельзя же, в самом деле, относить к одному типу отношений любовь к человеку и потраченные на него деньги только потому, что в обоих случаях мы говорим, что он «дорогой»; и для того ли гений русского языка, в котором первоначально немецкий экономический термин Wert переводился как «ценность», произвел затем для этой цели другой термин — «стоимость», а понятию «ценность» придал существенно иной смысл (чего, к сожалению, не сделали другие европейские языки, не способствовавшие тем самым преодолению двусмысленности слов Wert, value, valeur), чтобы мы сто лет спустя пренебрегли этим достижением и не только в словоупотреблении, но и в обосновывающем его теоретическом рассуждении стерли разницу между «потребительной стоимостью» или «меновой стоимостью» и «ценностью»; вместе с тем нельзя не оценить само стремление автора книги «Аксиология культуры» построить системную модель аксиосферы — стремление, отвечающее глубинным потребностям современного этапа истории философской мысли, важное для всего спектра гуманитарных наук, ибо успешное применение аксиологического подхода в любой конкретной области знания зависит прежде всего от того, какого «теоретического качества» теорию ценности может предложить науке современная философия.

Отмечу, наконец, что значительным стимулом для развития аксиологии явилось издание книги Л. Столовича, на которую я уже неоднократно ссылался, — первого в отечественной литературе исследования исторического процесса становления и развития теории ценностей (хотя по ряду позиций мои представления расходятся с представлениями ее автора — ив том, правомерно ли рассматривать «истину» как ценность, подобно «добру» и «красоте», и в том, как строить периодизацию истории аксиологической мысли).

Осмысляя сделанное в нашей стране в этой сфере философского, социологического, культурологического знания за три десятилетия ее развития, приходишь к выводу, что оно было безусловно продуктивным в ряде отношений: во-первых, было введено в теоретический обиход само понятие «ценности», доказана необходимость его теоретического исследования едва ли не во всех отраслях гуманитарного знания и выявлены различные подходы к решению этой задачи (правда, еще в 1996 г. мог увидеть свет «Современный философский словарь» под обшей редакцией профессора Уральского университета В. Кемерова, в котором нет понятий «ценность» и «аксиология». .); во-вторых, весьма успешным оказалось изучение разных классов ценностей — прежде всего нравственных и эстетических, поскольку эти области знания были сравнительно менее зависимы от официальной идеологической доктрины, чем философия в ее общих принципах, а также потому, что частное более доступно познанию, чем системное целое, в котором сопрягается множество частностей; в-третьих, началось освоение западноевропейской и американской аксиологии, теоретические достижения которой нужно было не только осмыслить, но и трансформировать с современных философских позиций. В этой связи заслуживает быть отмеченным, что в 1972 г. Институт философии АН СССР опубликовал материалы дискуссии по проблеме ценности и оценки, которая велась в польском философском журнале, а в ходе подготовки к участию в работе XVIII Всемирного философского конгресса, посвященного проблеме человека, в 1988 г. был издан в двух выпусках сборник фрагментов из книг крупнейших представителей современной европейской и американской аксиологической мысли, редактор которого (П. Гуревич) завершил вступительную статью выражением уверенности, что опубликованные в нем материалы «помогут расширить исследовательскую работу в области философского постижения человека, присущих ему ценностных ориентаций».

В настоящее время для построения обшей теории ценности уже не существует ни идеологических, ни психологических препятствий. Необходимо лишь разработка соответствующей методологии, способной привести к решению задачи на современном уровне.

Поскольку в общем виде я уже не раз описывал существо этой методологической программы (во вводных главах к книгам «Человеческая деятельность», «Философия культуры», «Эстетика как философская наука», в ряде специально посвященных этому статей, в том числе опубликованной в 1-м выпуске Ежегодника АГН «Гуманитарий»), я ограничусь изложением и обоснованием ее преломления в данной конкретной сфере философского исследования — в сфере аксиологии, исходя из ее специфической проблематики и накопленного здесь опыта полуторавекового изучения ценностей, его достижений и его ограниченности.