Жизнь Ампера. К столетию со дня смерти
Июля исполняется сто лет со дня смерти Ампера. Имя это, конечно, известно всем, но большей частью, как имя нарицательное, как физический термин, обозначающей единицу напряженности электрического тока. Но многие ли ответят на вопрос, каким был живой Ампер, чье имя они так равнодушно повторяют? По догадке скажут: физик, сделавший открытие в области электричества. Но в чем открытие, предпочтут… Читать ещё >
Жизнь Ампера. К столетию со дня смерти (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
10 июля исполняется сто лет со дня смерти Ампера. Имя это, конечно, известно всем, но большей частью, как имя нарицательное, как физический термин, обозначающей единицу напряженности электрического тока. Но многие ли ответят на вопрос, каким был живой Ампер, чье имя они так равнодушно повторяют? По догадке скажут: физик, сделавший открытие в области электричества. Но в чем открытие, предпочтут умолчать. А то, что Ампер был еще многим другим, одной из исключительнейших творческих личностей в истории человечества, вообще почти никому неизвестно. Оно и понятно. Фигура и жизнь Ампера до того необыкновенны и волнующи, не по внешним признакам, а по глубокой духовной сущности, они требуют при малейшем знакомстве с ними такого внимательного подхода и такой переоценки всех привычных ценностей, что для сохранения душевного спокойствия о реальном Ампере выгоднее забыть. Лучше уж помнить о фиктивном образе ученого-специалиста, что-то там сделавшего для измерения тока.
Морис Левандовский все-таки решил воспроизвести подлинный его облик[1]. В предисловии к этому юбилейному изданию член Академии Наук Луи де Лоней говорит нам о его научных заслугах, и один их список уже повергает в изумление. Действительно, Ампер был менее всего узким специалистом даже в своих ученых трудах. Впрочем, он ведь жил больше ста лет тому назад, а воспитание получил еще в восемнадцатом веке, когда специализирование отнюдь не считалось патентом на знание, и от людей науки, прежде всего, требовались широкое общее образование и философский подход к жизненным явлениям. Ампер привык подходить ко всему углубленно, доискиваться до основной причины каждого явления. Может быть, поэтому он и нашел объяснение факту, и до него обращавшему внимание физиков, но никем из них не истолкованному. Тогда как датский ученый Эрштед[2] ограничился наблюдением над отклонением магнитной стрелки под влиянием электрического тока, Ампер первый построил смелую гипотезу однородности магнитных и электрических явлений, впоследствии признанную всеми очевидной. Из этого предположения возникла теория электромагнетизма и электродинамики, не только произведшая полный переворот в физике, но и давшая возможность развиться всей современной промышленности. Достаточно отметить, что без открытия Ампера не существовали бы все динамо-машины.
Но это основное открытие было только звеном в длинной цепи амперовских исследований. Точно так же, воспользовавшись наблюдением Френеля над световыми лучами, Ампер вычислил поверхность световой волны. Однако и физикой не ограничиваются его работы. Совместно с известным зоологом Жофруа Сент-Илером он подтвердил несомненными аргументами существование у насекомых наружного позвоночного столба. В геологии он оказал услуги Бомону и Кордье. В математике, первой привлекшей его внимание, он оставил ряд ценных вычислений. Вместе с психологом Мэн де Бираном он составил общую классификацию наук. Наконец, очень многое сделал он для химии, положив основу (по данным Мариотта и Гей-Люссака) атомной теории.
Однако и все эти труды не создают еще полного представления об Ампере. Будучи одним из величайших мировых ученых, он отнюдь не верил в самоцель науки. Она была для него лишь одним из путей духовного творчества, которому он был предан целиком и безраздельно. Именно этот его образ и воскрешает в своей книге Левандовский.
Андрэ-Мария Ампер родился в январе 1775 года в Полеймье, около Лиона. Отец его, Жан-Жак Ампер, крупный шелковый промышленник, был просвещенным человеком своего времени, писал в часы досуга стихи и драмы, шедшие на сцене. Сыну, Андрэ-Мариа, он постарался дать блестящее домашнее воспитание, с которым вряд ли может сравниться лучшее школьное образование. Живя в имении Амперов в Полеймье, он в 16 лет не только прекрасно знал математику, естественные науки, литературу и философию, но и сам писал поэмы и сделал ряд небольших математических открытий. В этом возрасте поэзия и философия привлекали его куда больше, чем точные науки, чему способствовали семейные традиции. Те же традиции рано развили в Ампере религиозное чувство, граничащее с мистицизмом. Юношей он участвовал в лионском религиозно-философском кружке, одним из руководителей которого он был вместе со своими друзьями, молодым физиологом Жюльеном Бреденом и Пьером Балланшем, впоследствии небезызвестным философом.
Когда вспыхнула великая французская революция, отец Ампера бросил свои промышленные дела, чтобы стать председателем лионского трибунала. На этой должности он отличался большой гуманностью, что навлекло на него подозрение и гнев организатора лионских убийств, Шалье. В 1793 году, после победы якобинцев, он был приговорен к смертной казни. 18-летнему сыну он оставил следующее завещание: «Да постигнет его лучшая судьба и да живет в нем всегда страх Божий, дающий нам чистоту и справедливость, несмотря на непрочность нашей природы». И добавил следующие пророческие слова: «Нет ничего, чего бы не мог осуществить мой сын».
Смерть отца была для Ампера настолько сильным потрясением, что он чуть не потерял веру. Но этот первый религиозный кризис, как и второй, пришедший в зрелом возрасте, не мог подорвать заложенные в его душе основы. Ампер вышел из него укрепленным. Зато его ждал новый удар: конфискация почти всего имущества отца (кроме имения) ставила перед ним вопрос о заработке. Воспитанному в полном презрении к деньгам, Амперу угроза нищеты представлялась еще ужаснее, чем многим. О поэзии и философии нельзя было и думать, надо было искать службу.
В то же время познакомился он с Юлией Карон, в которую и влюбился без ума. Любовь была взаимной, но предсвадебная идиллия настолько запутала и без того трудное его положение, что легко могла стать катастрофой. Пришлось бросить Юлию, деревенское уединение и стихи (к которым он больше никогда не вернулся) и переехать в город. Друзья советовали ему стать агентом меняльной конторы, но Ампер предпочел скромные заработки учителя естественной истории в частной школе. Давал он уроки и на стороне. Как ни было шатко его благополучие, он все же решился соединить свою судьбу с Юлией. Два года прожили они в бедности, но в любви и согласии. Рождение сына Жан-Жака разлучило их, так как Амперу пришлось принять место учителя в государственной школе в городе Бур.
Жизнь его стала, впрочем, еще труднее, так как все деньги он отсылал жене. О своей персоне он заботился настолько мало, что Юлии постоянно приходилось напоминать ему в письмах о состоянии его костюмов и белья. «Если ты идешь куда-нибудь в гости, — писала она, — старайся иметь приличный вид; это доставит удовольствие твоей бедной жене, у которой не так много радостей». Действительно, радостей было мало. Юлия заболела туберкулезом, от которого почти не могла лечиться из-за отсутствия средств. В 1803 году Ампер, наконец, добился своего назначения учителем математики в только отрывшийся лионский лицей. 5-го июля он снова поселяется с семьей, а 13-го Юлия умирает. Это горе сбивает Ампера с толку. Он бросает учительство, мечется в поисках заработков, и только вмешательство матери спасает его от самых фантастических проектов.
Друзья устраивают его репетитором в парижскую политехническую школу. Оставив Жан-Жака на попечение бабушки, он едет в Париж, где его ждут труды и слава, но также мытарства и треволнения. Научные опыты отнимают у него все деньги. Кроме того, одиночество толкает его на ряд любовных авантюр, всегда оставляющих горький привкус. В конце концов, Ампер решает вторично жениться и делает предложение некоей Жанне Пото, не любившей его и не обладавшей достоинствами Юлии. Можно себе представить семейную жизнь Ампера с этой типичной мещанкой, думавшей исключительно о материальных выгодах. Не удивительно, что через полтора года брак этот кончился разрывом, причем на руках у Ампера осталась шестимесячная дочь Альбина.
Снова одиночество и поиски любви, в обреченности которой приходится скоро сознаться — единственной настоящей любовью Ампера была Юлия, и замены ей найти невозможно. Умирает и мать Ампера. Денежные его дела настолько ухудшаются, что ему приходится продать Полеймье, связанное с воспоминаниями о родителях и встрече с Юлией. Материально Ампер уже никогда не поднимется: молодой ученый Фредерик Озанам, которого Ампер приютил у себя в последние годы жизни, оставил описание их трудного существования: фаянсовая печка, стоявшая в комнате Ампера, почти никогда не топилась, и постились они отнюдь не только по пятницам. В 1819 году Ампера постигла и карьерная неудача. Его лекции в политехнической школе были настолько неразборчивы, что его сначала попросили составлять их заранее в письменной форме, а потом и покинуть свою должность. С большим трудом добился он, несмотря на все свои научные труды, места профессора в Колледже де Франс. Только под конец жизни, после нескольких неудачных попыток, был он избран членом Академии и получил орден Почетного Легиона.
Все эти трудности не отвлекли его, однако, от упорной работы. Именно в эти тяжелые для него годы сделал он самые блестящие свои открытия. Мало того, он как будто замкнулся в себе от внешней жизни и жил только своими напряженными и мучительными переживаниями. В это время и развилась в нем поверхностная рассеянность, отмеченная биографами. Так, однажды на улице он принял экипаж за грифельную доску и стал делать на его стенке сложнейшие вычисления. Рассказывают также, что, находясь в гостях, он забыл об этом и стал бранить обед, «плохо приготовленный сестрой». Поль Жанэ нашел в бумагах Ампера геометрическое вычисление, кончавшееся рецептом от зубной боли. Эта рассеянность сопровождалась невнимательностью к обществу и светским отношениям. Сент-Бёв писал об Ампере: «Природа и Вселенная были ему ближе, чем люди и общество… Он не знал меры и пропорции в житейских отношениях, он не умел сузить свой широкий кругозор до обычных представлений. Его ум напоминал большей частью бурное море».
Бурь в его уме и душе было и впрямь немало. Его переписка с Бреденом свидетельствует о том огромном смятении, которое поднял в нем второй метафизический кризис. В тот момент он чуть было совсем не утратил веру. Но, так как и науку он воспринимал только как функцию религиозной жизни (не предостерегал ли он себя в одной записи от увлечения чистой наукой), то его сомнения едва не вызвали краха всей его деятельности. Он сам вспоминал впоследствии, что только привычка и тайная надежда на славу заставили его продолжать исследования. Однако суррогат славы не мог заменить ему глубокого внутреннего удовлетворения, да и слишком сильна была его духовная основа, чтобы он мог стать атеистом. В момент предельного отчаяния и самых мучительных сомнений Ампер знал, что истина только в религии и воспринимал свой кризис не как доказательство абсурдности веры, а как потерю для себя лично источника подлинной жизни и как величайшее несчастье. Два события вывели его из этого состояния.
Одно из них — параллельный кризис в душе Бредена. До того он просил у своего друга поддержки и утешения: теперь он сам почувствовал обязанность поддержать и утешить его, и глубине своей нашел только слова о вере в милосердие Божие. Таким образом, он как бы забыл о своих сомнениях, стараясь излечить сомнения друга и, убеждая его, сам обрел нужные доказательства. Другое событие, помогшее ему преодолеть и свое отчаяние, и горе Бредена — было открытие «Подражания Христу». Конечно, он и раньше знал эту книгу, но вдруг прочел ее другими глазами и другой свет озарил ему истины, знакомые с детства. Это не значит, что отчаяние не возвращалось к нему больше. Не раз восклицал он: «Я знаю истины, но где же Истина!», или: «Боже мой, куда Ты ведешь меня дорогами, столь отдаленными от цели, к которой я стремлюсь». И еще: «Вы говорите со мной о бессмертии души. В нем я никогда не сомневался. Но я знаю, что только Откровение дает уверенность в нем».
Это откровение, по-видимому, посетило Ампера в последние дни, несмотря на огорчения, причиненные ему непониманием сына, ЖанЖака. Вреден, с которым он встретился проездом в Марселе, говорит о внутреннем огне, сжигавшем тело Ампера. В Марселе ему не пришлось вступить в обязанность учителя при лицее: 10 июня 1836 года он умер. Перед его смертью кто-то предложил почитать ему «Подражание Христу». Ампер ответил: «Я знаю его целиком наизусть».