Феномен творчества. 
Основы теории журналистики

Феномен творческой активности человека привлек к себе внимание ученого мира, как только удалось выработать механизмы теоретикофилософской рефлексии, другими словами, как только родилась философия. Если для теоретического мышления, т. е. умозрения, эта задача, по крайней мере, могла быть адекватно поставлена, то объективной науке она явно не давалась. Ясно, что попытки физического, химического, биологического и даже социологического объяснения творчества были обречены на неудачу, но и психологические модели творческого процесса также оказывались достаточно далеки от этой живой и непредсказуемой стихии. Его было сложно «оконтурить», сложно воспроизвести, сложно, если вообще возможно сделать предметом научного исследования в рамках современной научной парадигмы.

Действительно, творчество всегда уникально, в какой бы профессиональной деятельности оно не реализовалось бы. Журналистика не является исключением. Но будучи однажды зафиксированным исследователем, описанным языком науки и повторенным в следующей серии опытов, оно тут же перестает быть творчеством, превращаясь в нечто иное, в ремесло, в технологию. Да и сам исследователь, изучая творчество, фактически включается в него и этим придает результату налет субъективности.

Творчество сущностно виртуально, даже в том смысле, в котором этот термин понимается в релятивистской физике. Так, например, исследование материи на фундаментальных уровнях привело к открытию виртуальных частиц. Их отличительной особенностью является принципиальная нерегистрируемость. Как только такая частица регистрируется прибором, она перестает быть виртуальной, а точнее, факт ее регистрации означает, что она и не была виртуальной. Так же как и творчество перестает быть творчеством, став подвластным объективирующей, опредмечивающей фиксации.

Или другой пример, в релятивистской квантовой механике установлено, что на результаты экспериментов в области физики высоких энергий и субсветовых скоростей влияет наблюдатель и его приборы. Иными словами, свойства приборов и наблюдателей должны быть включены в уравнения, описывающие объективную физическую реальность. То же происходит и с творчеством, исследование которого не может осуществляться совершенно отстраненно, без включения в исследуемый процесс фактора личности исследователя.

По всей видимости, именно из-за противоречивости рассмотрения творчества и его феноменов как предмета научного исследования достаточно мало серьезных работ, посвященных этой теме. Не составляет исключения и журналистика, которой на роду вроде было бы написано разрабатывать эту тематику. Однако крут авторов, в ней работающий, крайне ограничен^[1].

Сегодня этого явно недостаточно. Требуются новые подходы, так как потребность в осмыслении творчества в целом, и журналистского в частности, сегодня как никогда значима. Есть ряд тому объективных причин, среди которых выделим следующие.

1. Развитие кибернетики, глобальная информатизация, рождение информационного общества, ноосферостроительство и другие подобные объективные тенденции современной цивилизации выдвинули перед наукой двоякого рода требования. С одной стороны, появилась практическая необходимость ускоренного продвижения в область искусственного интеллекта, способного взять на себя основной груз по переработке информационных потоков. Следовательно, понадобилось вскрытие глубинных механизмов продуктивной мыследеятельности и воплощение ее в технические средства.

С другой стороны, остро обозначилась проблема определения границ так называемой компьютерной метафоры. Процесс постепенного очеловечивания машины, воплощения в ней все более интимных человеческих качеств чреват интеллектуальным унижением человека.

Проблема научного изучения механизмов творческой активности в этом смысле перемещается из области психологии и кибернетики в сферу глобалистики и глобальной культурологии. Принципы детерминизма и асубъективизма, господствующие в науке, не позволяют адекватно оценить последствия создания искусственного интеллекта. Поэтому нужно выработать новый научный подход к творчеству, совмещающему в себе мощь рационализма и уважение к тайне творчества человеческой души. Творчество в подлинном смысле слова есть процесс глубоко личностный и для его изучения необходим научный аппарат, способный видеть в явлениях не столько общее и особенное, сколько единичное, индивидуальное и уникальное.

2. Проблема творчества принадлежит к тем проблемам современной науки, которые понуждают задуматься об основаниях научного знания и организации человеческого общежития в целом. И наука, и социопсихологические практики постепенно поворачиваются лицом к личности. Общественная потребность повышения значимости личности отражается и в политических доктринах, и в научных концепциях. Медленно, но возвращается к потребностям реального человека и журналистика во всем своем многообразии. «Легко понять, почему значение индивидуалистического, или личностного, начала резко растет в современную эпоху экологического императива, и мы не сделаем ошибки, если станем утверждать, что в современных условиях раскрытие творческого потенциала личности становится жизненно важным для всей популяции homo sapiens. И это не преувеличение»^[2].

Личностные ценности уже сегодня существенно потеснили прежние ориентиры индустриально-технократического мира. Вместе с ними уходят на второй план и те свойства человеческого продуктивного мышления, которые позволили в свое время осуществить этот научнотехнический прорыв. Речь идет об аналитических и формально-логических свойствах человеческого интеллекта.

Все это позволяет утверждать, что сегодня ярко обозначилась онтоаксиологическая оппозиция. С одной стороны, происходит процесс глобального всеобъединения, который чреват нивелированием всего индивидуально-личностного. С другой — возрастает роль личности и ее сердцевины — творческого начала, поскольку «творчество во все времена носило и продолжает носить совершенно индивидуальный, быть может, интимный характер»^[3].

Отличительными чертами творчества как психологического процесса является продуктивность, т. е. порождение чего-то, чего раньше не было. Но это нечто, будучи сотворенным однажды, уже не может быть повторено тем же самым путем, в том же самом творческом импульсе. Естественно, что творческая функция должна быть отнесена к действию сознания, так как требует определенного рода рефлексии. Продукт должен быть не просто произведен, но и оценен как новый.

Вне сознания не может быть и творчества. Вот почему существам, не обладающим сознанием, отказывается в праве творить. Когда же говорят о творчестве Природы в целом, то либо иносказательно, либо наделяя ее какими-то формами сознания. Но было бы неверным ограничиваться только сознательными компонентами психики, так как законченный продукт творчества подчас появляется неожиданно, будто бы без особого труда, иногда даже во сне. Эти явления называют озарением, инсайтом, открытием.

Во всех случаях рождение продукта осуществляется скачкообразно, разрывно, да так, что трудно бывает проследить последовательность и логику перехода в новое состояние. Как видим, немаловажную роль играет в процессе творчества бессознательное, среди весьма простых описаний которого приведем следующее: «…сознательное психическое состояние содержит по меньшей мере две стороны: переживание субъекта и возврат субъекта к своему переживанию (рефлексия) для познания его… Если для сознания необходимы два фактора — психическое состояние и рефлексия на него, то можно допустить, что бывают случаи, когда психическое состояние возникло, а рефлексия на него не последовала; иными словами, можно допустить существование бессознательных психических процессов»^[4].

Отметим, что Н. О. Лосскому удалось ввести понятие бессознательного в отличие от Фрейда и его школы без привлечения фактологии проявлений бессознательного как иррационального в деятельности и поведении. Откуда, между прочим, следует необязательность связывания бессознательного с телесным, чувственным, инстинктивным и сексуальным. Область бессознательного также оказывается открытой рациональному и трансрациональному, как и область сознания.

В то же время бессознательное, будучи поставлено в оппозицию к сознанию, служит для более ясного представления сознания, т. е. позволяет определить сознание, как небессознательное. В этом смысле продукт творчества и само творчество выступают в роли катализатора прояснения сознания, перевода смысла из темной иррациональной бессознательной области психики в область осознанного. Сам по себе этот переход и его последующая рефлексия является предметом работы мышления, так как требует последующего осмысления и объяснения. Продукт творческой деятельности отчуждается от своего творца, так как предназначен для рассматривания как бы со стороны и потому вновь осваивается. Таким образом, можно сказать, что мышление сопровождает всякий творческий процесс, как бы выводя продукт творчества во внешний мир, превращая субъективный психический продукт в объективный предмет. Причем этот объективный предмет есть воплощенная, т. е. перешедшая в плотское (материальное) состояние мысль.

Схематично можно определить творчество как совокупность осознаваемых и неосознаваемых психических процессов, сопровождаемых мышлением, итогом которых становится воплощение, опредмечивание мысли в продукте (творении).

В соответствии с этой схемой становятся понятны пути, по которым шло исследование творческого процесса и его приоритеты. Ближе всего к поверхности оказалось мышление, и потому проблемы продуктивного мышления оказались наиболее хорошо разработаны психологами. Достаточно упомянуть знаменитую работу М. Вертгеймера «Продуктивное мышление», а также работы других представителей гештальтпсихологии, например, В. Келера «Исследование интеллекта человекоподобных обезьян», К. Коффки «Основы психического развития» и т. д.

Отечественная философская и психологическая мысль в исследовании творчества шла широким фронтом, но все же наиболее интересными, на наш взгляд, являются работы, где ключом к пониманию творческого процесса было сознание. Это не случайно, так как русская философская школа вскормлена православной традицией. Для нее характерно неприятие как всего примитивного, мистически темного, животно-иррационального, так и сложно-лукаво-мудрого. Напротив, в качестве одного из основных принципов жизни провозглашается трезвление ума. Согласно этой традиции только трезвым умом способен человек увидеть невидимый мир смыслов, идей и символов. Только будучи трезвлен, способен он творить, т. е. пересоздавать образы мира горнего в мире дольнем, воплощать их^[5].

Следовательно, сознание, являясь одновременно средством творения (воссоздания) и средством трезвления (защиты от ложных и пустых образов), должно было стать центральным при исследовании творческого процесса.

Возвращаясь к проблеме творчества в журналистике, отметим, что журналистику в целом можно рассмотреть как форму существования и воплощения коллективного сознания, или интерфейса между действительностью и представлением о ней, складывающимся в совокупной и актуальной картине мира. Таким образом, конечным продуктом журналистского творчества является фактографическая картина мира — целостный образ современности и повседневности.

Актуальность, повседневность и современность здесь являются ключевыми словами, так как журналистика — это референт именно текущих событий настоящего времени, т. е. в формируемой картине мира она отвечает за ту ее часть, которая более всего подвергаема изменениям.

Степень ее участия в этом прямо пропорциональна степени осознавания происходящего, т. е. объективности освещения, хотя нельзя отрицать, конечно, и роли интуиции и иррационального в продукте журналистского творчества. Последние придают журналистским материалам форму креативности, необходимую для улучшения их восприятия. Но это в большей степени относится к «упаковке», т. е. к форме, а не к содержанию журналистского послания.

В содержании посланий, формирующих совокупную картину мира, можно выделить два компонента: информационный и образный. Информационный компонент создается рациональными средствами, которые не оставляют простора для творчества. Единственной творческой работой в подготовке информационной составляющей контента является выбор и селекция фактов из информационного потока, поскольку требуют от журналиста способности к видению.

Образная же составляющая контента, напротив, не может быть произведена без участия творчества. Образ действительности и есть конечный продукт журналистского творчества, как индивидуального так и общего.

• [1] Достаточно подробно проблемы творчества разрабатывались в трудах современныхтеоретиков массовой информации В. М. Горохова, Г. В. Лазутиной, С. Г. Корконосенко, Л. Г. Свитич и др.
• [2] Моисеев Н. Н. Человечество на пороге XXI века. Глобальная экологическая катастрофа может подкрасться внезапно и совсем незаметно // Независимая газета. 2000.23 августа.
• [3] Моисеев Н. Н. Указ. соч.
• [4] Лосский Н. О. Чувствительная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М.:Республика, 1995. С. 49.
• [5] Представление о творчестве, как о воплощении в мире дольнем идеальных объектов мира горнего дает, например, Павел Васильевич Флоренский, особенно в своейфундаментальной работе «Иконостас».