«Джунгли»: «роман-бомба». История литературы сша в 2 ч. Часть 1

Эптон Синклер (Upton Sinclair, 1878—1968) родился в Балтиморе в семье аристократов-южан, разорившихся в результате войны Севера и Юга. Его отец торговал вином, но не очень удачно, зато сам отличался пристрастием к алкоголю, что вызывало резкое неприятие сына. Позднее Эптон Синклер стал пламенным поборником трезвого образа жизни.

В 1892 г. Синклер поступил в нью-йоркский городской колледж, где проучился пять лет. Первые пробы пера относятся к 15-летнему возрасту, когда он принимается за поденную литературную работу, чтобы оплатить учебу; пишет бульварные повести и рассказы, которые печатают невзыскательные дешевые издания. Продолжив образование в Колумбийском университете, он публикует свои средней руки первые романы: «Царь Мидас» (King Midas, 1901), «Принц Хаген» (Prince Hagen, 1903), «Дневник Артура Стирлинга» (The Journal of Arthur Stirling, 1903).

Широчайшая известность приходит к Синклеру после выхода романа «Джунгли» (The Jungle, 1906), который стал событием не только литературной, но и общественной значимости. Это был образец «литературы протеста», «роман-бомба», который по произведенному впечатлению сопоставим с «Хижиной дяди Тома» Бичер-Стоу.

В центре романа — горькая доля семьи литовских эмигрантов, приехавших в США и ставших объектом безжалостной эксплуатации. Трагична участь главного героя Юргиса Рудкуса, рабочего на чикагских бойнях; безработного; бродяги, попавшего в тюрьму; затем люмпена, перебивающегося случайными заработками. Его жена Уна умирает во время преждевременных родов. Полуторагодовалый сын Антанас, лишенный присмотра, тонет в уличной грязи. Дом отобран за неуплату взносов. Горька судьба и родственников Юргиса. Мария вынуждена продавать себя, чтобы помочь сестре Эльжбете и ее голодным детям. Сын Эльжбеты Кристофорас, не получив медицинской помощи, умирает; другого ее сына — Станиславоса загрызли наводнившие трущобы крысы.

Сердцевина романа — описание страшных чикагских боен; рабочие трудятся в тяжелейших антисанитарных условиях; порой разделывают туши павших животных; используется в «деле» зараженный туберкулезом скот, поскольку он быстро набирает жир; испорченное мясо идет на приготовление колбас, мясных консервов. Иногда в мясе попадаются дохлые крысы. Поражала не только исчерпывающим образом воспроизведенная «технология» производства на бойнях. В романе возникла пугающая картина того «промышленного рабства», которое писатель обозначил беспощадной метафорой — джунгли. Это понятие прочно вошло в общественно-политический лексикон. Именно звериные законы джунглей приводят к гибели семью Юргиса.

Романист намечает выход, правда, художественно малоубедительный. Придя на митинг социалистов и слушая пламенную речь оратора, Юргис переживает «обращение» в социализм как в новую жизненную веру. При этом духовный перелом героя слабо мотивирован, он декларируется, а не раскрывается во всей сложности. «Новый» Юргис бесплотен. Подобный недостаток станет для Синклера характерным.

Разоблачительный документальный материал, собранный Синклером и «интегрированный» в ткань романа, поверг читателей в шоковое состояние. Правда, Синклер сетовал по поводу того, что он целил в «сердце» читателей, а попал в «желудок»: более всего их возмутила антисанитария на производстве. Была создана специальная сенатская комиссия, расследовавшая положение на чикагских бойнях.

За многие годы, прошедшие с выхода «Джунглей», условия труда и быт рабочих, описанные Синклером, канули в прошлое. Но в тех реформах, которые были проведены, есть заслуга писателя. Роман прочно вписан в историю литературы США.

Критик Харвей Суодос на страницах журнала «Атлантик» сопоставлял «Джунгли» с «Жерминалем» Золя: «…Оба произведения были плодом творчества писателей, которые, вооружившись записными книжками, отправились исследовать новую территорию. Они возвратились к письменному столу, но не умиротворенные, а, напротив, исполненные возбуждения, гнева и надежды, узнавшие цену, которую заплатили тысячи людей, созидавшие то, что мы называем цивилизацией. Загрубевшие шахтеры северной Франции у Золя и иммигранты на бойнях Чикаго у Синклера никогда не сотрутся в нашей памяти».

Джек Лондон назвал «Джунгли» «„Хижиной дяди Тома“ рабов наемного капитала». Лев Толстой, получив в Ясной Поляне роман с дарственной надписью автора, записал в дневнике: «Удивительная книга. Автор — знаток жизни рабочих. Следовало бы издать по-русски».