Наблюдающее участие. 
Методология и методы социологических исследований

Интереснейшее квазиэкспериментальное исследование методом включенного наблюдения провел в советское время ленинградский социолог А. Н. Алексеев (рис. 10.2).

Рис. 10.2. А. Н. Алексеев.

«В чем специфика моего исследования (да, пожалуй и способа жизни) сегодня? Уже приходилось высказываться против включенного наблюдения в пользу наблюдающего участия (метода близкого к социальному экспериментированию). Так вот, меня интересуют прежде всего не высказывания, не мнения и даже не факты, индивидуализированные или массовые, а — ситуации, имеющие достоинство модели…».

А. II. Алексеев

Окончив в 1956 г. филологический факультет Ленинградского университета, он работал журналистом в Куйбышеве и Ленинграде. В 1961 г. вступил в партию и ту г же ушел из газеты на завод, рабочим. А. Н. Алексеев сменил социальное положение и в течение ряда лет проработал вальцовщиком и электролизником. В 1964 г. вернулся к штатной журналистской работе и год спустя поступил в аспирантуру. Начиная с 1968 г. работал в социологических институтах Академии наук СССР в Новосибирске и Ленинграде. В 1980—1988 гг., поступив в качестве станочника-наладчика на Ленинградский завод полиграфических машин, А. Н. Алексеев в течение восьми лет «изнутри» изучал жизнь рабочего класса, его отношения к власти и систему социального взаимодействия. Его интересовали социальные нормы производственной организации (отношение к инновациям), личностная адаптация к новым социальным условиям (эксперимент на самом себе), а также отражение социального контекста жизни тех лет — «доперестроечного» и «перестроечного» периода — на жизни одного конкретного коллектива.

«Начало всех этих драматических событий, — вспоминал о том периоде В. А. Ядов, — было положено в 1980 году. А. Н. Алексеев, тогда старший научный сотрудник Института социально-экономических проблем АН СССР, обратился ко мне как руководителю сектора и отдела со словами:

«Надоела эта имитация науки, пойду рабочим на завод»… На заявление Андрея я предложил попробовать натурный эксперимент: не увольняться совсем из института, а перейти на завод, оставаясь нашим сотрудником по совместительству… Мы с огромным интересом обсуждали отчеты своего коллеги на семинарах, научных сессиях социологов…"^[1] Вскоре после начала несанкционированного властями включенного наблюдения возник конфликт между «рабочим-исследователем» и администрацией завода, постепенно ставший конфликтом с обкомом и КГБ^[2]. Обыск, следствие, исключение из КПСС, Союза журналистов, Социологической ассоциации, изымается личный архив.

Результаты квазиэкспериментального исследования производственных отношений освещены в недавно вышедшей тетралогии «Драматическая социология»^[3]. В ней представлены материалы о том, что А. Н. Алексеев именует экспериментом социолога-рабочего, «наблюдающим участием», «театром жизни на заводских подмостках», «драматической социологией», «социологической ауторефлексией». Он называет свой метод на разных этапах «экспериментальной социологией», «наблюдающим участием», «драматической социологией». Несколько лет назад, признавался автор, «я собрал в три папки свои сочинения 50—70-х годов — дневники, журналистские публикации, научные статьи… Перечитав все это, я, в поисках самоопределения, колебался между названиями: „недоразвитый“ или „запоздалый“ шестидесятник»^[4]. Так родилась «Драматическая социология».

Первый том («В поисках жанра») посвящен начальному этапу «эксперимента социолога-рабочего». На этом этане был разработан и опробован социологический метод «наблюдающего участия», предполагающий активное вмешательство исследователя в изучаемые социальные процессы, синтез практической деятельности, рефлексии и игры. Во втором томе («Контрапункты») рассматривается продолжение эксперимента при «вновь возникших» обстоятельствах — состоявшейся в середине 1980;х гг. эскалации идеологических и политических обвинений в адрес социолога-испытателя. Автор отходит от схемы изложения, традиционной для социологии. Особенность метода А. Алексеева состояла в том, что, помимо наблюдений за естественным ходом событий, он выступал с определенными инициативами и описывал их последствия. Книга представляет собой так называемое «плотное описание»^[5].

Социологический практикум Какие практические выводы могли бы извлечь, по вашему мнению, политики из этого исследования?

Исследование, проведенное в марте — апреле 2012 г. американской социологической службой «Pew Research Center», позволило прийти к выводу, что жители мусульманских стран (Тунис, Ливан, Египет, Пакистан, Иордания, Турция) предпочитают демократическую форму правления, несмотря на то что в некоторых из них граждане выступают за шариат.

Согласно результатам опроса, проведенного в шести мусульманских странах, 63% жителей Туниса и 67% египтян назвали демократию предпочтительной формой правления. С подобным мнением солидарно большинство жителей Иордании (61%) и Турции (71%).

Самой демократически настроенной страной оказался Ливан, где за «власть народа» выступают 84% населения, а единственным государством, жители которого без энтузиазма относятся к идее демократии, стал Пакистан (42%). Он же стал абсолютным лидером в том, что касается предрасположенности к шариату — за полное соответствие юридических законов нормам ислама выступают 82% населения. Сторонниками шариата являются также жители Иордании (72%) и Египта (60%), которые наряду с этим предпочитают демократическую форму правления. Шариат как законодательная база имеет намного меньше сторонников в Тунисе (23%), Турции (17%) и Ливане (17%).

Во всех странах подавляющее большинство жителей выступили против экстремизма: «Аль-Каиду» поддержали только 19% египтян, 16% тунисцев и 13% пакистанцев.

Жители Туниса, которые полтора года назад первыми дали импульс событиям «арабской весны» и свергли 30-летний режим президента Зин аль-Абидина бен Али, также выразили свое мнение относительно будущего своей страны. Только 45% тунисцев согласились с тем, что при новой власти жизнь стала лучше, чем при старой, в то время как 42% населения с этим тезисом не согласны. Тем не менее, 75% тунисцев с оптимизмом смотрят в будущее и считают, что экономика страны восстановится и будет развиваться^[6].

Автор включил в публикацию множество документов, относящихся как к самому исследованию, так и его контексту. В книге содержатся личные письма, стихи, описания событий, произошедших совершенно независимо от автора, и реакции других людей на тексты А. Н. Алексеева. Кроме того, он поместил в книгу и описание антисоветских «дел», и фрагменты биографий людей, по этим делам проходивших, дневники наблюдающего участия, письма, протоколы, различные служебные документы. Читатель найдет первичный материал, комментарии, комментарии к комментариям, параллельные тексты, альтернативные тексты. В качестве периферийных материалов, не связанных с заводской проблематикой, выступают социологический портрет сибирского села Викулова, созданный учителем А. Давыдовым, материал о революционере и краеведе С. Поршнякове из г. Боровичи и анализ истории шахтерских забастовок.

Собственно полевое исследование имело целью рассмотреть гипотезы, касающиеся внедрения инноваций на социалистическом предприятии. Основные негативные гипотезы — о неэффективной экономической политике государства — в целом подтвердились. Гипотеза об общественном осмыслении социальных и экономических проблем и возможности достижения нового уровня в инновационном поиске не получила подтверждения. Собственно, нигде перечень итогов исследования не приводится. Зато многократно подчеркивается ценность описания событий как жизненного документа. Автор приходит к двум принципиально важным выводам:

1) как в советское, так и в постсоветское время между реальностью народной жизни и официальной идеологией существовала и существует непроходимая пропасть; 2) самовоспроизводство и наследование социальнокультурных моделей и стереотипов поведения людей могут совмещаться с радикальной трансформацией самого общества. Отсюда следует, что закономерности смены моделей индивидуального и коллективного поведения принципиально иные, чем закономерности перехода от одних форм социальной организации общества к другим.

В своей рецензии на книгу, ставшей введением, В. А. Ядов^[7] пишет, что метод повествования А. Н. Алексеева можно было бы отнести к новому жанру — этнометодологической социологии, называя ее социологией, опирающейся на «гибкие», качественные методы исследования. «Непредвзятое наблюдение, семантический анализ магнитофонных записей, видеодокументы, другие подобные источники информации используются сторонниками этого направления для выдвижения новых гипотез и обнаружения социальных проблем»^[8]. Другим возможным наименованием этого жанра могла служить социология действия, созданная А. Турэном и его коллегами, принимавшими активное участие в молодежном студенческом движении, исследовавшими его изнутри и содействовавшими этому движению практически. Однако у А. II. Алексеева свой подход, который он назвал методом «наблюдающего участия», первоначально озаглавив рукопись книги «Познание через действие», а в опубликованном тексте — «Драматическая социология».

Превращение участвующего наблюдения в наблюдающее участие, как считает Б. 3. Докторов^[9], принципиально изменяет логику исследования: на смену наблюдению с целью познания приходит познание через действие, или познание действием. Из простого наблюдателя происходящего вокруг него социолог переквалифицируется в постановщика «социологической драмы». Отсюда и появление нового термина — «драматическая социология». Когда А. Н. Алексеев распространил принципы наблюдающего участия на самого себя, возникла социологическая саморефлексия, или ауторефлексия. «А нельзя ли попробовать сделать собственную жизнь (всю совокупность внутренних процессов и внешних жизнепроявлений) объектом своего рода включенного наблюдения? Назовем этот нестандартный случай — когда социальный исследователь ставит самого себя (или другого человека, согласившегося на такой способ самореализации) в положение „наблюдающего участника“ собственной жизни — социологической ауторефлексией», — пишет А. Н. Алексеев^[10].

«Ведь и жизнь свою я однажды уразумел как эксперимент!.. Не знаю чей: кто или что его надо мной ставит? Но важно тут, осознав себя неким подопытным существом, не юлитьпрятаться-увиливать от роли этой, но принять и исполнять ее честно, и добросовестно вести журнал наблюдений»^[11].

Г. Гачев

Еще более верно можно было бы именовать такой метод «провоцирующим действием», учитывая намеренный конфликт с администрацией завода. Благодаря ему ленинградский социолог обнаружил многое из того, что скрыто от постороннего взгляда, например, «заключение о механизме двойной системы поведенческих установок (проявление двойного нормативного стандарта). Этот механизм оказывается условием стабильности существующей производственной системы. Суть его состоит в том, что практически все рабочие на советском предприятии нарушали трудовую дисциплину (прогулы, несоблюдение технологии и т. д.), мастер аккуратно их фиксировал. Но, покуда между рабочим и мастером сохранялись, скажем сегодняшним языком, „партнерские“ отношения, эти сведения оставались в записной книжке мастера. Как только между ними возникал серьезный конфликт, мастер выносил „досье“ на собрание и собрание вынуждено было остро реагировать. А еще чаще рабочего увольняли и профсоюз не мог ничего возразить»^[12].

В российской социологии известны также исследования А. Н. Алексеева в области социологии массовой коммуникации, социологии культуры (в частности театра), социологии личности, социологии труда, социологии жизненного пути, методологии и методики социологических исследований. Он — один из пионеров применения биографического и иных «мягких» (качественных) методов в российской социологии. Широко известен его эксперимент социолога-рабочего (1980), а также экспертно-прогностическое исследование «Ожидаете ли вы перемен» (рубеж 1970—1980;х гг.). Разработанный и испытанный А. Н. Алексеевым оригинальный исследовательский метод — наблюдающее участие — ныне вошел в обиход программ учебных курсов по социологии в России.

• [1] Ядов В. А. Рец. на книгу А. II. Алексеева // Социс. 1999. № 1. С. 152—153.
• [2] Во внутренней документации КГБ Алексеев проходил под псевдонимом Аспид.
• [3] См.: Алексеев А. Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия.Т. 1—4. СПб.: Норма, 2003—2005. URL: http://www.kiis.com.ua/txt/doc/13 062 006/book/book.html; Его же. Человек в системе реальных производственных отношений (опытэкспериментальной социологии) // Новое политическое мышление и процесс демократизации. М.: Наука, 1989; Его же. Социальные нормы производственной организации и жизненная позиция личности (из опыта «экспериментальной социологии») // Проблемы социального познания и управления. Томск: Изд-во ТГУ, 1982; Алексеев А. Н., Ленчовский Р. И. Профессия — социолог (Из опыта драматической социологии: События в СИ РАН 2008—2009 и не только). М., 2009.
• [4] Пчела. 1977. № 11 (октябрь — ноябрь).
• [5] Григорьев Л. Г. Рец. па книгу А. Н. Алексеева «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия» // Социологический журнал. 2003. № 2.
• [6] URL: http://www.newsru.eom/religy/lljul2012/pew_mus.html.
• [7] См.: Ядов В. Л. Рец. на книгу А. Н. Алексеева. С. 152—153.
• [8] См.: Ядов В. Л. Там же. С. 152.
• [9] См.: Докторов Б. Профессия: социолог. К 75-летию Андрея Николаевича Алексеева. URL: // http://polit.ru/article/2009/07/22/alekseev/.
• [10] Ачексеев А. II. Драматическая социология (Эксперимент социолога-рабочего). С. 45.
• [11] Гачев Г. Семейная комедия. Лета в Щитово (исповести). М., 1994. С. 10.
• [12] Ядов В. Л. Рец. на книгу А. Н. Алексеева. С. 152.