Жизненный путь протестанта

В статьях о путях развития капитализма мы нередко читаем, что первоначальное накопление капитала 'в богатых ныне странах происходило за счет ограбления и эксплуатации колоний, что мафия зарабатывала деньги на рэкете, проституции, игорном бизнесе, «сухом законе», а потом эти деньги вкладывала в законный бизнес. Безусловно, все эти факты имели место в истории капиталистических государств. Но вовсе не это стало основной движущей силой развития капитализма. Главным здесь стало особое отношение к труду, сформированное в недрах религиозной этики протестантизма. Основу этой этики, как показал в своих исследованиях выдающийся немецкий социолог М. Вебер, составляет отношение к труду как к своему жизненному призванию. Выполнение своих профессиональных обязанностей для прогестантов-лютеран являлось высшим предназначением в жизни. Далеко не случайно само слово «industrial», в современных словарях переводимое как «промышленный», по-латыни означает «деятельный».

Исполнение своего долга в рамках профессии стало у протестантов дорогой к спасению. Прибыль, полученная честным путем, являлась для тружеников, согласно их вере, разработанной реформаторами церкви Кальвином и Лютером, показателем их служения Богу, и миллионы протестантов своим истовым трудом умножали славу^[1]

Господню, рассматривая при этом предприимчивость и богатство как угодное Богу дело. Заработав деньги, протестанты не пускали свое богатство «на Красивую жизнь», подобные вещи ими сурово осуждались. Заработанные деньги шли в инвестиционный оборот и таким образом приносили новые деньги.

Кальвин и Лютер оказали большое влияние на формирование психологии своих сограждан в эпоху промышленной революции (XVI в.) и наступившей эре капитализма. Если в восточном христианстве, к которому относится православная церковь, и в традиционном западном, к которому относится католическая церковь, спасение в загробной жизни могло быть обеспечено усердной молитвой, постом, покаянием и соблюдением библейских заповедей, то в про-, тестантизме спасение приносила трудовая деятельность, успешность которой определялась количеством накопленного капитала. Если в традиционном христианстве всячески поощрялся уход от мира, благость созерцания, что, кстати, характерно и для ислама, и для буддизма, то в протестантизме во главу угла ставилось деятельное отношение к миру. Если в традиционных положениях христианства стремление к материальной выгоде рассматривалось как отсутствие благодати («удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в царство Божие» (Мф. 19:24), а нищенство поощрялось и по-своему воспевалось, то протестантизм порицал бедность, слово «нищий» было синонимом слова «больной». Кальвин в своих вердиктах осуждал подачу милостыни нищим, что в православии и исламе является одной из наиболее распространенных форм благодеяния.

Православная аскеза очень часто связывалась с уходом в монастырь, в пустынь, где решивший посвятить себя Богу человек мог свободно молиться, поститься и предаваться созерцанию и религиозным видениям. Протестантская аскеза в отличие от православной рассматривала активную деятельность на благо себе и обществу как наиболее угодную Богу. Если ты добивался успеха в трудах, значит, ты был избран Богом для спасения. Богатство и деньги были показателями этого успеха. Но даже достигший их не прекращал упорных трудов, ибо, как говорит апостол Павел, «не трудящийся да не ест». Трата времени на светские развлечения, на сон больше шести часов, на бесцельное времяпрепровождение морально осуждались, потому что все это ослабляло стремление к «святой жизни». Нежелание работать, как и нищенство, считалось признаком отсутствия благодати.

Протестантская этика в отличие от православной утверждалась в посюстороннем миру. Как отметил Вебер, в эпоху протестантизма.

«духовную аристократию монахов вне мира и над ним вытеснила духовная аристократия святых в миру"'.

Те страны, которые позитивно восприняли идеи реформаторства, в первую очередь Германия, Швейцария, Англия и Голландия, стали очень быстро развиваться и богатеть. В то время как страны, в которых задавали тон католическая и православная церковь — Италия, Испания, Россия, Греция, — не смогли показать впечатляющих результатов экономического роста.

В нашем обыденном представлении пуританская мораль, разработанная в период Реформации, — это ханжество в вопросах сексуальных отношений. На самом же деле пуританина прежде всего отличала безупречная, непогрешимая честность. «Честен, как гугенот» — эта крылатая фраза пришла к нам из этики протестантизма. Этическая тонкость и духовность, идеалы рыцарского отношения к женщине также были сформированы благодаря этике протестантизма.

0 «духе капитализма» мы имеем превратное представление, сформированное в нашем сознании в советский период. Наше отношение к труду придется менять, если мы хотим так же хорошо жить, как и наши западные соседи. Между прочим, некоторые из первых американских миллионеров не завещали своим детям нажитые состояния, чтобы не лишать их такого нравственного блага, как необходимость работать и приобретать самому.

Вебер усматривал отличительную черту национального характера американцев в том, что показателями духовного величия у них являются успех в деле и хороший доход. В Европе таким показателем являлась принадлежность к знатному роду. Нищий дворянин там уважался больше, нежели нувориш. В то время как Америка гордилась своим богатством, Европа — своей культурой, в нашей стране нередко можно было встретить своего рода национальный мазохизм, когда нам приходилось гордиться всеми теми трудностями и испытаниями, которые выпали на нашу долю.

Нынешнее процветание развитых западных стран есть результат правильно выбранных этических принципов жизни. Это прямое доказательство мысли Спинозы, что прогресс любого общества связан не с административными мероприятиями, но с совершенством мыслей его членов, основанных не на гражданской покорности, а на стремлении к свободе.^[2]

Слова «мусульманин» и «ислам», одного корня. Означают они в переводе «покорный». Эти слова ввел в VI в. пророк Мухаммед, создавший на основе обобщения многих религиозных источников новую религию. Ее смысл заключался в том, что существует единый бог — Аллах, и все живущие в этом мире должны быть покорны его воле. Чтобы стать мусульманином, надо при свидетелях произнести: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его». После произнесения этой фразы всякое вероотступничество каралось смертью, и на человека накладывалась обязанность исполнять целый свод суровых предписаний праведной жизни.

Исследователи отмечают, что содержание Корана — главной священной книги мусульман — тесно связано с Библией и с иудаизмом. Однако Мухаммед органично ввел в него культурные традиции арабов, что не смогло не сказаться на сути мусульманства.

Ислам предписывает правоверному мусульманину неукоснительное соблюдение следующих пяти обязанностей.

Принцип исповеди. Если человек исповедует Аллаха как высшего Бога, то он должен соблюдать все остальные обязанности верующего.

Молитва. Мусульманин должен молиться пять раз в день. Если он этого не делает, то его считают неверным. В положенное время служители-муэдзины извещают верующих, что время молитвы наступило. Перед молитвой надо обязательно сделать омовение и повернуться лицом в сторону Мекки — города, в котором родился Мухаммед и находится священный камень Кааба.

Пост. Мусульмане в отличие от христиан постятся один раз в год. Но этот пост продолжается целый месяц, когда с рассвета до заката правоверные не имеют права ни есть, ни пить, ни курить, ни развлекаться. После заката все это разрешается делать, но весьма умеренно. Больные и старики могут освободиться от поста пожертвованиями. Мусульманский календарь не совпадает с общепринятым григорианским летосчислением. Поэтому, согласно мусульманскому лунному году, пост может приходиться и на жаркое лето, и на холодную зиму, и на время тяжелых полевых работ. Но как бы там ни было, правоверный мусульманин обязан работать без еды и воды. От поста могут освобождаться дети, старики, беременные женщины, больные и путешественники (последние с обязательным возмещением дней поста в другое время).

Милостыня. По установлениям Корана каждый мусульманин раз в год делится своими доходами с неимущими. Для сбора милостыни выделяются специальные сборщики. Но кроме этой обязательной милостыни, называемой занятом, мусульмане много жертвуют и на общественные нужды, и на помощь частным лицам.

Хаджж. Этим словом обозначается обязательное посещение святого места в Мекке и поклонение священному камню Кааба. Хаджж засчитывается паломнику только в том случае, если он совершит его в дни великого жертвоприношения Аллаху. После этого он получает почетное звание «ходжи», о чем свидетельствует право носить зеленую чалму, белую тунику и арабский бурнус (черно-белый платок).

К этим пяти обязанностям исламской веры нередко добавляют и шестую — джихад, или газават. Так называется священная война против неверных. Во время обострения национально-освободительных движений участие в джихаде становится священным долгом каждого мусульманина и освобождает его от каких бы то ни было грехов и преступлений по отношению к неверным. Поэтому в военных действиях мусульмане наряду с отчаянной храбростью нередко выказывают необычайную жестокость по отношению к своим пленникам и жертвам.

Обогащение за счет войны не противоречит нормам ислама, так как еще во времена Мухаммеда такой способ получения дохода был одним из основных в мусульманской общине — умме. Смелость и воинственность мусульманина связаны с его фатальной верой в то, что все в его жизни уже заранее предопределено всемогущим Аллахом. И если он погибнет в бою против неверных, то Аллах позаботится о том, чтобы он попал в рай. Рай для мусульманина — это тенистая финиковая или пальмовая роща с журчащей водой, вкусная изысканная еда и множество прекрасных женщин. В противоположность этому, ад — невыносимая жара, отсутствие воды и самум — песчаная буря. Заработать пропуск в рай, помимо гибели в джихаде, можно с помощью упорного труда, послушания и терпения тягостей жизни. Не стоит стремиться к счастью на земле, а надо уповать на жизнь небесную, говорит Коран. В этом ислам очень сходен с христианством.

В исламе существует очень много направлений, связанных с различным толкованием Корана. Одним из наиболее интересных является суфизм^[3]. Секты суфиев возникли в VIII в. в Ираке и потом распространились во многих арабских странах. Слово «суф» означало накидку, сделанную из суровой верблюжьей шерсти, которую носили суфии — фанатичные’последователи Аллаха, боровшиеся за чистоту его идей, против власть имущих и богатых халифов. Поначалу эта секта вызывала настороженное к себе отношение. Но с течением времени преданностью идеям Аллаха они завоевали авторитет в ис-< ламском мире. Б чем-то суфии напоминают отшельников в православном христианстве, уходящих от мирских дел и забот в монастыри, чтобы быть ближе к Богу.

С суфизмом связаны высшие достижения исламской культуры. Такие выдающиеся поэты и мыслители арабского Востока, как аль-Газали, Фараби, Ибн Сина (Авиценна), Фирдоуси, Омар Хайям, причисляли <;ебя к суфиям. В оставленных ими научных и поэтических произведениях можно найти те ориентиры, по которым проходит не только жизнь правоверного мусульманина, но и любого другого человека, желающего достойно прожить свою жизнь.

Образ мышления суфиев оказал огромное влияние на таких выдающихся ученых и писателей западного мира, как Р. Бэкон, Франциск Ассизский, Сервантес и Шекспир.

Суфиев нередко называют восточными мистиками, которые владеют тайными знаниями, делающими их всемогущими. Суфий может читать чужие мысли, поддерживать связь с потусторонним миром, излечивать от болезней одним взглядом. Вероятно, их можно отнести к первым космополитам, утверждавшим принципиальную идентичность всех имеющихся в мире религий. Цель деятельности суфия — счастье всего человечества, для достижения которого люди должны развить в себе особое видение мира, заключающееся в постижении скрытого смысла вещей и открытии истины.

«Совершенный суфий велик, возвышен; он чист. С помощью любви, работы и гармонии он достиг высшей степени мастерства. Для него не существует тайн, вся его сущность проникнута волшебным блеском. Он Руководитель и Странник, идущий Путем беспредельной красоты, любви, знания, могущества, завершенности; он страж Древней мудрости, он прокладывающий дорогу к высшим тайнам, он возлюбленный друг, само бытие которого опьяняет нас, придавая новый смысл духу. человеколюбия»^[4].

Задолго до современных психотерапевтов суфии поняли ту истину, что для нормального самочувствия человек должен жить сегодняшним днем, нынешней минутой, не тревожась о будущем и не сожалея о прошлом. У истинного суфия мысль идет вместе с ногами.

Говоря другими словами, его душа всегда находится там, где и его тело, а тело там, где душа. Это означает, что принимать ситуацию надо такой, какой она есть на самом деле, а не такой, какой она кажется или какой человек хочет ее видеть. На языке современного психоанализа это означает объективное восприятие действительности без включения механизмов психологической защиты.

Очень многие люди, бодрствуя, на самом деле по состоянию своего сознания спят. Так было со многими в годы социалистического застоя, когда власти убаюкивали людей мифами и сказками о скором наступлении коммунистического рая.

Великий арабский суфий аль-Газали говорил, что тело надо рассматривать как везущего, а душу — как идущего в нем. Душа должна заботиться о теле, как пилигрим на пути в Мекку заботится о своем верблюде. Однако если пилигрим проводит все свое время в кормлении и украшении верблюда, то отстанет от каравана и погибнет в пустыне. Хорошее здоровье и материальное благополучие должны поощряться лишь в той степени, в какой они позволяют внутренней работе проходить без помех.

Достижение внутренней гармонии с помощью самопознания и развитой интуиции, огромного чувства любви к людям и стремления к самосовершенствованию является основным жизненным принципом суфия.

Реализации всех потенций, заложенных в человеке от природы, могут помешать преграды, вызываемые потаканием грубым желаниям, достойным порицания. Как указывается в суфийской «Книге дервишей», таких преград десять.

Желание. Сюда относятся желания, основанные на незнании того, что является истинно хорошим для человека. Разумный аскетизм заставляет человека отказаться от неразумных желаний, как от сладких леденцов вместо хлеба.

Разделение. Одна из разновидностей лицемерия, которое использует человек для оправдания своих мыслей и действий вместо того, чтобы посмотреть правде в глаза. Аналогична механизму рационализации в психологических механизмах защиты у 3. Фрейда. Противодействием является искренность.

Лицемерие. Это качество личности характеризуется гордостью своими успехами, ложным ощущением независимости и склонностью к насилию. Аналогична гордыне в христианстве. Преодоление этой преграды возможно через правильно понимаемые смирение, покорность, близость к Богу.

Стремление к восхвалению и л ю б в и. Самовлюбленность препятствует объективной самооценке, которая невозможна без определенной доли самопрезрения.

Иллюзия. Свое собственное едва ли не божественное происхождение. Преодолевается через восхваление качеств Бога.

Алчность, и скупость. Порождают зависть, что является наихудшим качеством человека. Преодолевается путем воспитания уверенности в себе.

Жадность и стремление к большему. Опасны, так как заставляют человека уподобляться мотыльку, бездумно бросающемуся на пламя свечи. Преодолеваются с помощью аскетизма и благочестия.

Безответственность. Проявляется в стремлении достигнуть того, что хочет разум. Это качество всегда находится в движении. Преодолевается терпением.

Быстрая утомляемость. Проявляется при отсутствии постоянства цели. Мешает людям понять, что существует много задач, которые могут заменить собой грубые цели. От этой беды может спасти только упорядоченная молитва.

Невнимательность. Глубоко укоренившаяся лень. Проявляется в непонимании требований ситуации или потребностей человека.

Обычно люди основывают свои суждения на внешней стороне явлений, не проникая вглубь. Суфии же полагают, что все наши переживания являются лишь частью великого целого, которое не всегда можно увидеть, как и невидимую часть айсберга.

Суфийские притчи раскрывают целостный способ мышления, в корне отличный от линейного логического мышления. В одной из таких традиционных притч рассказывается, как четверо любопытных горожан, никогда не видевших слона, добились разрешения посмотреть на него ночью в стойле, где не было света. Один из них, дотронувшись до слона, решил, что это создание напоминает шланг. Второй ощупал ухо и решил, что слон похож на опахало. Третьему попалась под руку нога, которую он смог сравнить только с живой колонной, а четвертый, положив руку на спину слона, был уверен, что он напоминает трон. Никто из них не мог составить полной картины исходя из того, что сумел ощупать. Каждый ссылался на свои ощущения, называя при этом то, что уже хорошо знал. Результатом изучения слона стало недоумение. Каждый был уверен, что прав именно он, но никто из трех других не мог понять, что же в действительности представляет собой этот слон. Югассические об-

разцы суфийского образа мышления и видения мира содержатся в притчах о мулле Ходже Насреддине. Главное в них — показать ограниченность первого, поверхностного суждения о какой-либо ситуации и увидеть в ней истинный смысл.

Однажды Насреддин перевозил через реку некоего ученого мужа, который нашел в речи Насреддина кое-какие неправильности.

• — Разве ты никогда не изучал грамматик)'? — спросил ученый.
• — Нет, — ответил Насреддин.
• — Значит, ты потерял половину жизни, — ответил мудрец.

Через несколько минут Насреддин обратился к своему пассажиру:

• — Учился ли ты когда-нибудь плавать?
• — Нет, а что?
• — Значит, ты потерял всю жизнь — мы тонем!

Эта притча говорит о том, что истина всегда конкретна. То, что верно в общих чертах, в конкретной ситуации оказывается ложным.

В другой притче рассказывается о том, как пограничники пытались поймать Насреддина с контрабандой.

Насреддин каждый день переводил через границу осла, груженого корзинами с соломой. Сколько пограничники ни бились, пытаясь поймать Насреддина с поличным, у них так ничего и не вышло. Насреддин между тем жил все лучше и лучше. В конце концов он отошел от дел и переехал в другую страну.

Много лет спустя его встретил один из пограничников и сказалс.

• — Теперь тебе ничего не угрожает. Расскажи мне, что же ты перевозил через границу и почему мы никак не могли поймать тебя?
• — Ослов, — ответил Насреддин.

Важность предвидения, предвосхищения сложных ситуаций — суть следующего рассказа о Насреддине.

Насреддин вручил сын)* кувшин и, приказав принести воды из ручья, дал ему затрещину. Шедший мимо посторонний человек спросил его:

— Как можно бить того, кто не сделал ничего плохого?

Насреддин ответил:

— А ты. наверное, хочешь, чтобы я ударил его после того, как он разобьет кувшин, когда и вода, и кувшин пропадут? С помощью моего метода мальчик все запомнит, а сосуд и его содержимое останутся целы.

Суфийские истории обладают глубоким тайным смыслом, который может не сразу дойти до. непосвященного. Б одной из таких историй рассказывается, как Насреддин потерял ключ от дома.

• — Что ты потерял, мулла? — спросил его прохожий.
• — Ключ.
• — А где именно ты его уронил?
• -Дома.
• -^t— Так почему же ты ищешь здесь?
• — Потому что здесь больше света, чем там.

Для непосвященного — это история о простофиле, который не понимает, что делает. Но главный ее смысл заключается в совете, как надо решать сложные проблемы.

Представьте, что вы столкнулись с серьезной проблемой. Пытаясь ее решить, вы используете очевидные пути, которые, как говорится, находятся на свету. Однако ключ к решению проблемы может таиться в глубинах бессознательного, т. е. в темноте.

Великий Омар Хайям оставил нам множество поучительных четверостиший, воспевающих мудрость и красоту жизни:

Общаясь с дураком, нс оберешься срама, Поэтому совет ты выслушай Хайяма:

Яд, мудрецом тебе предложенный, прими, Из рук же дурака не принимай бальзама.

• [1] Протестантизм — одно из трех направлений христианства (наряду с православием и католицизмом).
• [2] Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранныепроизведения. М., 1990. С. 157.
• [3] Суфизм — мистико-аскетическое учение в исламе, отрицающее обрядовую сторону религии и проповедующее аскетизм.
• [4] Идрис Шах. Суфизм. М., 1994. С. 37.