Участники толпы. 
Психология толпы и массовых беспорядков

Для эффективного управления толпой необходимо знание ее социально-демографических характеристик: возраста, пола, образования, уровня доходов, профессиональной принадлежности, верований и идеологических воззрений, специфического жизненного опыта участников, а также степени однородности (гомогенности) толпы по этим характеристикам. Должное внимание нужно уделять и наличию в толпе женщин и детей, людей, находящихся в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, а также людей с признаками психических заболеваний. Роль женщин в инициировании мужской агрессии в толпе подчеркивал еще А. И. Спиридович: «Женщины на всех беспорядках самый зажигательный для толпы элемент. Изолирование их понижает настроение мужчин. Без женщин мужчины менее воинственны»^[1]. Адресованная мужчинам женская реплика «вы — трусы!» не раз служила толчком к началу стихийной массовой агрессии.

Не менее важно понимать психологическую структуру толпы, уметь различать социальные, а в некоторых случаях и профессиональные роли отдельных участников и социальных групп, входящих в ее состав.

Психологическая структура стихийной толпы В простейшем варианте психологическая структура толпы (рис. 4.1) включает в себя ядро (активных участников) и зевак (пассивных участников).

Ядро толпы образуют люди, оказавшиеся в эпицентре какого-либо события, ставшего объектом общего внимания. От характера их поведенческих реакций во многом зависит как быстро и до каких пределов будет развиваться толпа и каким будет доминирующее эмоциональное состояние ее участников. Если среди непосредственных очевидцев события окажутся склонные к импульсивному или демонстративному типу реагирования, отличающиеся повышенной восторженностью, тревожностью или агрессивностью, то они легко могут выступить индукторами любопытства, смеха, страха или возмущения, провоцируя толпу на соответствующий тип поведенческих реакций.

Рис. 4.1. Психологическая структура стихийной толпы.

Наряду с такими спонтанными индукторами в толпе могут оказаться и заранее подготовленные «агенты влияния», самым безобидным вариантом которых являются группы поддержки музыкальных, танцевальных, актерских и других коллективов. В отдельных случаях вместо поддержки такие группы решают задачу организации публичного провала выступления оппонента или конкурента. Еще в XIX в. в парижских театрах на специально отведенных местах зрительного зала сидели «клакеры» (хлопальщики), определявшие какие сцены в спектакле надо «подогреть», т. е. в какой момент действия и с какой силой нужны аплодисменты и восторженные крики «браво». В трогательных местах пьесы «клакеры» должны были громко плакать, а в особенно драматические моменты клакеры-женщины «падали в обморок». Жиденькие рукоплескания, свист, гул неодобрения, топанье ногами или бурные овации — каждая реакция зала имела свою цену. Сегодня такие технологии манипулирования входят в содержание профессиональной деятельности имиджмейкеров и профессиональных болельщиков и используются на политических митингах, в рекламных кампаниях, телевизионных шоу, концертах, играх и других случаях. В этом случае ядро толпы представлено, как правило, рассредоточенными отдельными индивидами и микрогруппами (рис. 4.2).

Рис. 4.2. Психологическая структура толпы с рассредоточенным ядром.

Таким образом, ядро представляет собой в психологическом смысле источник расходящихся психологических воздействий (моторных, эмоциональных, информационных), заражающих других людей. При наличии нескольких центров притяжения внимания и эмоций возможен и вариант многоядерной толпы (рис. 4.3), которые впоследствии либо объединяются в одно ядро либо раскалывают толпу.

Рис. 43. Психологическая структура двухъядерной толпы

Находящиеся на периферии толпы зеваки представляют собой любопытствующих со стороны наблюдателей, которые демонстрируют интерес, не вовлекаясь пока ни в господствующий в толпе эмоциональный настрой, ни в совместные действия, совершаемые участниками толпы. Их присутствие увеличивает массовость и усиливает влияние эмоционального заражения толпы на ее участников.

Психологическая структура организованной толпы

Более сложной является психологическая структура бунтующей (мятежной, повстанческой) толпы — главного субъекта массовых беспорядков.

В бунтующей толпе, как правило, есть организационное начало, группа, которая стремится дополнить или имитировать стихию толпы, «раскачивая», «разогревая» участников то в сторону МЫ, то в сторону ОНИ. Ведь до определенного момента не важно, кто МЫ и кто ОНИ. Главное — в спорном, конфликтном, антагонистическом совмещении элементов обоих типов общностей. Только так и можно «заварить кашу».

Психологическая структура этого вида толпы представлена соответствующими профессиональными и социальными ролями.

Ядро бунтующей толпы представлено субъектами, задача которых сформировать толпу и использовать ее разрушительную энергию в поставленных целях. В ядро входят устроители, организаторы массовых беспорядков, коноводы — лица, которые осуществляют интеллектуальное управление и финансирование, чье поведение хорошо описывается в терминах расчета баланса приобретений и потерь игрового подхода к поведению толпы Р. Берка. Организаторы проводят подготовительную работу по созданию толпы, выбирают удобное время и повод. Это те, что действуют с заранее обдуманными намерениями, взвешивает все шансы за и против, предусматривают тот случай, когда толпа, собравшаяся на митинг, перейдет к активным действиям. Как правило, такие лица находятся за пределами толпы. Эта категория, отсутствующая в простейших видах толпы, осуществляет стратегическое управление ею.

В своей работе И. Ю. Сундиев и А. А. Смирнов описывают «функционал» (набор выполняемых функций и играемых ролей) организаторов толпы как главной ударной силы «цветной революции» следующим образом:

• — обеспечивают финансирование, обучение и мотивирование организаторов революции в течение нескольких лет до ее осуществления;
• — присваивают и активно используют статус верховного арбитра, определяющего легитимность (объявляют легитимными действия оппозиции, даже если они нарушают закон, и объявляют нелегитимными действия власти по своей защите);
• — в ключевой момент предъявляют ультиматум действующей власти, используя зависимость правящей элиты от этих внешних сил (чаще всего правящая элита держит свою собственность в банках и в недвижимости внешних стран);
• 1

• — участвуют в качестве посредников в переговорах в критический момент, при этом занимают не нейтральную позицию, а играют в союзе с оппозицией, используя и метод прямых ультиматумов действующей власти;
• — пестуют часть старой элиты, ранее находившуюся у власти, но затем, после отставки, перешедшую в оппозицию (у этой оппозиции в лице бывших министров всегда есть союзники в числе министров нынешних, которые в решающий момент переходят на сторону оппозиции);
• — обеспечивают «правильную» геополитическую и геоэкономическую ориентацию победившей оппозиции в пользу той внешней силы, которая финансировала и легитимировала «цветную революцию»¹.

Организаторы массовых беспорядков проводят работу с общественными деятелями, представителями государственных органов и оппозиции для формирования групп поддержки (активной или пассивной в форме непрепятствования) будущей «цветной революции».

Наглядное представление о масштабах такой работы дает статистика отстраненных от должностей сотрудников после иеудавшегося государственного переворота в Турции в июле 2016 г. По сообщениям СМИ, власти Турции задержали 103 генерала и адмирала, 426 судей и прокуроров, от занимаемых должностей отстранены по меньшей мере 7850 сотрудников полиции, началось разбирательство в отношении более 9,3 тыс. человек. Одно только министерство образования Турции сообщило об отстранении от работы 15,2 тыс. работников системы образования в связи с началом расследования в их отношении после попытки военного переворота. Высший совет по образованию Турции призвал отправить в отставку 1577 деканов и профессоров государственных и частных вузов. А общее число арестованных и уволенных военных и штатских превысило 50 тыс. человек.

Непосредственное руководство действиями толпы организаторы предоставляют вожакам — лицам, претендующим на завоевание лидирующего положения. Вожаки направляют действия участников, распределяют роли, контролируют оперативную обстановку, распространяют слухи и т. п. Применительно к «цветным революциям» это те, кто осуществляет реальный захват власти, прикрываясь, опираясь и имитируя стихию взбунтовавшейся толпы. В команду вожака, как правило, вербуются профессионалы из администрации, полиции, спецслужб, армии. Без них революционный бунт толпы сведется к погрому.

Вожаки в толпе могут действовать и по своему почину, борясь за справедливость и не всегда понимая, в какой роли их используют более крупные игроки. В более распространенной — слабо организованной — толпе роль вожака принимает на себя в соответствующей обстановке стихийно выделившийся, обладающий лидерским потенциалом человек.

Так, Э. Хоффер определил четыре последовательные роли, которые играет вожак на различных этапах «цветной революции»².

• 1
• 2

Первая роль — эго человек воинствующего слова, агитатор, увлекающий и возмущающий людей своей речью. Его миссия — дискредитировать существующий политический порядок.

Вторая роль — человек дела, который должен объединить революционные силы и побудить людей к действиям.

Третья роль — пророк, гуру, знающий истинные причины тревог и недовольства простых людей.

Четвертая роль — это реформатор, предлагающий конкретную программу действий.

Редко все эти четыре роли совмещает в себе один харизматический лидер, воздействию которого на толпу посвящено множество работ по психологии лидерства^[2]. Как правило, речь идет о команде, члены которой последовательно выходят на сцену на различных этапах революционных событий.

В стихийных толпах вожак, как правило, шел впереди, ведя за собой остальных участников толпы. Изъятие из толпы вожака и его активных сторонников приводило и к завершению бунта.

В организованных толпах, чтобы предотвратить такой исход, создается целая структура исполнительной власти вожака. Это звеньевые, которые направляют действия толпы и координируют свои усилия. Звеньевые имеют и своих заместителей, которые в случае нейтрализации первых полицией будут готовы выполнять их функции. А топ-лидер, главный из вожаков, во время действия не выделяется для посторонних глаз из толпы и может находиться вообще на ее периферии. Такую организацию толпы, при которой вроде бы отсутствует центральный орган управления процессом, называют форматом «войны пчелиного роя».

Особая роль в ядре бунтующей толпы отводится провокаторам. Их задача — развязать конфликт, «заварить кашу».

Провокация (от лат. provocatio) — предательское поведение, подстрекательство, побуждение кого-либо к заведомо вредным для него поступкам, высказываниям или действиям.

На роль провокаторов рекомендуются конфликтные личности, замеченные в жалобах на несправедливое к себе отношение в прошлом, стремящиеся в анонимной обстановке свести счеты с лицами, состоящими с ними в конфликте, разрядить эмоциональное напряжение, дать выход своему необузданному нраву, садистским импульсам, подленькой мести. Как призналась в интервью называющая себя революционеркой 19-летияя Линда X., «наступает такое время, когда накопившееся в тебе отчаяние вырывается наружу, и это ужасно. Ты бросаешь бутылку с зажигательной смесью и чувствуешь себя великолепно. Если нельзя ничего изменить — взорви это!»^[3]

На роли спонтанных провокаторов претендуют эмоционально неуравновешенные и легко возбудимые люди, с истероидным или тревожным типом поведения. Сюда же хорошо подходят и люди, имеющие опыт эпатирующего и хулиганского поведения. Последние далеко не всегда появляются на месте происшествия спонтанно: их могут специально подготовить к этому, тенденциозно объясняя события, доводя до состояния легкого опьянения и т. п., а потом, когда потребуется, доставить к месту действия. Для наглядного представления о поведении таких лиц можно посмотреть на дамочку, которая неистово и истерично кричала на камеру во время инаугурации Трампа^[4].

Есть и профессиональные провокаторы, перед которыми ставится задача совершения действий, направленных на обострение конфликта.

Вспомним «путч» в Вильнюсе в январе 1991 г. «Тогдашний председатель Литовской республики В. Ландсбергис спровоцировал взрыв возмущения рабочих Вильнюса повышением цен, объявленным в день православного Рождества. Кем-то подогретая толпа идет громить здание Верховного Совета ЛССР, подходы к которому в этот день не охраняются. Толпу дополнительно провоцируют из здания — из дверей ее поливают горячей водой из системы отопления. Большого вреда пет, но страсти накаляются до предела. Люди с заранее припасенными камнями бьют стекла. Повышение цен немедленно отменяется, по беспорядки начались, радио сзывает литовцев со всей страны на защиту парламента. Л когда прибывают толпы людей и расставляются по нужным местам, подразделения войск КГБ начинают, казалось бы, абсурдные действия — с шумом и громом, с холостыми выстрелами танков и сплющиванием легковых машин штурмуют… телебашню Вильнюса. Этот штурм не имеет смысла, потому что рядом, в Каунасе, продолжает действовать мощный телецентр, а ту же телебашню в Вильнюсе накануне мог занять патруль из трех человек. В самом Вильнюсе занявшие телебашню „оккупанты“ отказываются отключить автоматические радиопередатчики, призывающие народ на баррикады — хотя адреса этих радиопередатчиков известны»^[5]. И итог этой провокации: «В результате „штурма“ — 14 погибших (убитых „неизвестными снайперами“, но никак не военными), ритуальные похороны, практическая ликвидация компартии Литвы и всех „консервативных сил“, которых в общественном мнении можно было связать с путчистами, получение Ландсбергисом тотальной власти, активное контрнаступление радикальных демократов в Москве»^[6].

По свидетельству И. Ю. Сундиева и А. А. Смирнова, «подтверждено использование силами НАТО в Ливии в 2011 г. тайных команд снайперов, которые одновременно вели скрытный огонь по силам правопорядка и толпе демонстрантов, вышедшим на улицы с требованиями „демократических реформ“, тем самым „стравливая“ стороны конфликта»^[7]. Есть данные, указывающие на использование такой же провокационной тактики в России в 1993 г. (убийство офицера команды «Альфа»), а также на Украине в связи с расстрелом в 2014 г. «небесной сотни» на киевском Майдане.

В ядро бунтующей толпы могут входить и боевики — люди, составляющие ударную группу, непосредственно осуществляющие под маской народного негодования поджоги, захваты и другие действия.

Примечательны в этом плане состав и структура организации, созданной 1 декабря 2013 г. в ответ на ликвидацию правоохранительными органами массовых беспорядков «самообороны Майдана». Организация была разделена на отряды («сотни») численностью от 70 до 300 человек, десятки («рои») из 8—12 человек и «чоты», объединявшие 3—4 роя. Среди участников были ветераны спецслужб, бывшие сотрудники правоохранительных органов, участники войн в Афганистане, Ираке, Чечне, а также студенты и молодежь. Руководил «Самообороной Майдана» депутат Верховной Рады от партии «Батькивщина» А. Парубий, имевший более чем двадцатилетний опыт организации массовых протестных акций. К февралю 2014 г. численность «Самообороны майдана» достигла 12 тыс. бойцов, организованных в 39 сотен. Особую «славу» снискал себе составлявший основу ударных сил массовых беспорядков в Киеве «Правый сектор» (23-я сотня), в который вошли националистические организации и футбольные ультрас. Полевые школы подготовки штурмовиков были организованы непосредственно в районе Майдана.

«Еще одним значимым, но наиболее законспирированным участником Евромайдана, — пишут И. Ю. Сундиев и А. А. Смирнов, — выступали неустановленные военизированные формирования и боевики. Целостной доказательной базы их участия в протестных акциях нет»^[8].

Второй слой психологической структуры данной толпы представлен примыкающими к ядру поддерживающими. Это те участники толпы, которые отождествляют свои ценностные ориентации с направлением действий толпы. В «цветных революциях» поддерживающими могут быть как инакомыслящие (диссиденты), представители оппозиции, члены общества, ориентированные на альтернативные идеалы и нонконформизм («Мы против!»), а также граждане без сформированных убеждений и лояльные политической системе, но переживающие недовольство другими, собой и готовые скандировать извечный молодежный протест: «Перемен, мы хотим перемен!». Они не зачинщики, но всецело одобряют призывы активных участников, выражают готовность следовать их примеру.

Известно, что первым ударить по двери дома правительства, разбить витрину, бросить бутылку с зажигательной смесью, ударить полицейского или сбить с ног государственного чиновника может даже один человек. Для успеха мятежа крайне необходимо, чтобы эти действия нашли одобрение в толпе, которая криком или возгласами одобрения должна поддержать дух насилия, схватки, погрома. Возможна и более конкретная помощь, например, розлив керосина для зажигательных коктейлей. Поддерживающими могут стать участники общественных и даже религиозных организаций, т. е. предварительно идейно сплоченных общностей. В частности, немаловажную роль в событиях на Майдане сыграла Украинская православная церковь Киевского патриархата, а также Лютеранская и Украинская грекокатолическая церкви, официально заявившие, что двери их храмов будут открыты круглые сутки для нужд протестующих, а их духовенство постоянно присутствует на площади Независимости^[9].

В слой поддерживающих примешиваются еще и заблуждающиеся. Они присоединяются к толпе под воздействием слухов, из-за ошибочного восприятия обстановки. Не исключены психологические предпосылки: некритичность, легкая внушаемость, быстрая заражаемость общим настроением. Это пушечное мясо любой толпы.

Наконец, третий слой бунтующей толпы представлен зеваками, мародерами и различными криминальными элементами, использующими возможность «половить рыбку в мутной воде».

Даже в экстремальных условиях, т. е. угрожающих жизни и здоровью людей, зеваками становятся далеко не все. Так, Л. А. Китаев-Смык исследовал поведение гражданского населения в условиях экстремальных событий в «начале гражданской войны» 3 и 4 октября 1993 г. у телецентра Останкино и у Дома Советов в Москве. Проводились опрос и наблюдение за москвичами на разном расстоянии от мест, где гремели выстрелы автоматов, крупнокалиберных пулеметов, а 4 октября — и танковых пушек.

Результаты данного исследования^[10] показали, что подавляющее большинство продолжало жить обычной жизнью, не обратив особого внимания на происходящее. Это, по типологии Л. А. Китаева-Смыка, — «индифферентные».

Многие испугались («центробежные», по типологии Л. А. Китаева-Смыка). Они страстно стремились уйти, убежать, уехать подальше от грохочущих выстрелов, спрятаться в своих квартирах. Испугавшихся Л. А. Китаев-Смык делит на три категории: «амнезирующие трусы» (не желали говорить и даже думать о тех событиях — забыть и не вспоминать о страшном), «агрессирующие трусы» (обличали одну или обе стороны конфликта, гневались, сердились, страстно осуждали граждан, стремившихся к месту событий, называя их «преступно-любопытными», «толпой идиотов») и «оптимизирующие трусы» (в безопасном месте радостно обсуждали экстремальные события, приятно возбуждающие их, убеждали себя и других людей в том, что «все будет хорошо», «все кончится наилучшим образом»).

Но были и те, кто тянулся к грому стрельбы, туда, где была опасность («центростремительные», по типологии Л. А. Китаева-Смыка). По расстоянию от центра опасных событий, дойдя до которого «центростремительные» прекращали свое проникновение в экстремальное пространство, Л. А. Китаев-Смык разделил их на четыре группы.

Первая группа — «интеллектуалисты», они удовлетворялись тем, что оказались там, где выстрелы хорошо слышны, где появляются люди, побывавшие вблизи боевых действий. Напоминали «страстных сплетников», нуждающихся в реальных событиях для своих фантазий, для реконструкции происходящих неподалеку «судьбоносных событий». Они были воодушевлены как бы своей властью над неожиданно возникшей, необычной (нетривиальной) действительностью, возвысившей их над обыденностью.

Вторая группа — «визуалисты», они приближались, чтобы видеть хотя бы часть места опасных событий с безопасного расстояния или из-за надежного укрытия. Мимо них выносили раненых, проезжала бронетехника. «Визуалисты» напоминали любителей уличных аварий, толпящихся вокруг только что погибших, вокруг исковерканных автомобилей.

Третья группа — «игроки с собой», они притягивались стремлением пережить опасность, испытать судьбу там, где пули летают: «Убьет— не убьет?!». Такие «игроки с собой» верят в свою удачную судьбу и стремятся испытывать ее постоянно.

Четвертая группа — «отважные герои», эти вдохновлялись возможностью участвовать в событиях. Опасность пробуждала в них жажду действовать необычайно, решительно, пусть пока еще не ясно как, но действовать. Они, стоя в октябре 1993;го среди любопытствующей толпы у Белого дома, вдруг бросались, чтобы вынести раненых (или убитых) нарофоминских десантников^[11].

Психологическая структура сетевой толпы.

«Сетевые толпы» используются для организации «мирных бунтов» через социальные сети и форумы интернет-сайтов.

В психологической структуре сетевой толпы выделяют три слоя^[12]. Первый слой — это организаторы, менеджеры сетевой толпы. Они занимаются оперативным управлением, координацией деятельности остальных участников в режиме реального времени. Этот слой составляет около 10% от численности сетевой толпы.

Второй слой — это рекруты. Рекруты составляют около 30% численности толпы. Это люди, нанятые за плату для проведения онлайни офлайн-акций.

Онлайн-акции связаны с размещением в Интернете контента (текстов, фотографий, видеоматериалов), направленного на подрыв легитимности существующей политической системы и инициирование массового возмущения властью, а офлайн-акции — с провоцированием силовых конфликтов с представителями власти и правоохранительными органами.

Третий слой — остальные 60% сетевой толпы. Это любопытствующие члены интернет-сообществ, которые оказались привлечены риторикой готовящейся акции. Часто контингенту «особо любопытных» отводится роль жертв в панической толпе, возникающей вследствие провоцирования власти на силовые действия. В сущности, это то же самое пушечное мясо, только во Всемирной сети.

Знание социальных и профессиональных ролей участников толпы и умение дифференцировать их проявления на практике необходимы как для осуществления эффективного адресного социально-психологического воздействия, так и для прогнозирования вероятного поведения отдельных участников и групп, входящих в состав толпы.

• [1] Спиридович А. И. Записки жандарма. Харьков: Пролетарий, 1928. С. 112.
• [2] См. Михайловский Н. К. Герои и толпа. Т. 2; Московичи С. Машина, творящая богов.М.: Центр психологии и психотерапии; КСП+, 1998; Кольев А. Миф масс и магия вождей (ремифологизация социального опыта). М.: 1999; Самойлова И. А. Психология лидерства.СПб.; Изд-во СПбГУ, 2015.
• [3] Цит. по: Большаков В. В. Бунт в тупике. С. 220.
• [4] An anti-Trump protester screams in agony as the new US President is sworn in // ITVNews. URL: https://www.youtube.com/watch?v=q2R2bt04MEo (дата обращения: 05.05.2017).
• [5] Кара-Мурза С. Г. «Государственный переворот» августа 1991. URL: http://www.obkom.com/russia/articles/kara-murza-gkchp.htm (дата обращения: 05.05.2017).
• [6] Кара-Мурза С. Г. «Государственный переворот» августа 1991.
• [7] Сундиев И. ЮСмирнов А. А. Теория и технологии социальной деструкции… С. 68.
• [8] Там же. С. 117.
• [9] См.: Сундиев И. Ю., Смирнов А. А. Теория и технологии социальной деструкции…
• [10] См.: Китаев-Смык Л. А. Психология стресса. Психологическая антропология стресса.
• [11] Китаев-Смык Л. А. Психология стресса. Психологическая антропология стресса.
• [12] Сундиев И. Ю.} Смирнов А. А. Теория и технологии социальной деструкции…