Экстратерриториальная юрисдикция уголовного права

До начала прошлого столетия законодательство большинства зарубежных стран, а также судебная практика исходили из строго территориального действия уголовного права. Ситуация начала меняться после решения Постоянной палаты международного правосудия по делу о судне «Лотос», которое в 1927 г. в открытом море столкнулось с турецким судном, в результате чего последнее затонуло и погибли люди. После захода французского судна в турецкий порт те члены экипажа, которые несли вахту в момент столкновения, были преданы турецкому суду и осуждены на основе УК Турции, предусматривавшего уголовную ответственность за действия, совершенные иностранцами за пределами турецкой территории против турецких граждан.

Франция заявила протест, и по соглашению сторон спор был передан на рассмотрение Постоянной палаты международного правосудия. Палата в своем решении не дала прямой квалификации правомерности экстратерерриториального действия уголовного права Турции, однако согласилась с правомерностью принятого решения, по сути приравняв турецкое судно к территории государства. Следует также обратить внимание на следующее положение, содержащееся в постановлении Постоянной палаты международного правосудия: «Хотя и верно, что во всех системах права принцип территориального характера уголовного права является основополагающим, но в равной мере верно, что действие всех или почти всех этих систем права распространяется за пределы территории государства, которое ее приняло, и что разные государства делают это различным путем. Поэтому „территориальность“ уголовного права не является абсолютным принципом международного права и ни в коем случае не совпадает с государственным суверенитетом»¹.

Показательно, что решение было принято с трудом, голоса судей разделились поровну, и только решающий голос председателя позволил его принять. Практике того периода более соответствовала концепция, изложенная в особом мнении судьи Ладора: «Уголовное право государства может распространяться на преступления и менее важные противоправные деяния, совершенные за рубежом его гражданами, поскольку эти граждане подчинены праву своей страны. Но оно не может распространяться на преступления, совершенные иностранцем на иностранной территории, не нарушая суверенных прав соответствующего иностранного государства, поскольку в этом государстве издавшее закон государство не обладает юрисдикцией»^[1][2].

Эта концепция 1920;х гг. нашла отражение в уголовном праве СССР, хотя не являлась универсально признанной. Например, в соответствии с УК КНР 1979 г. преступления считаются совершенными на территории Китая, если их последствия имели место на его территории, независимо от места совершения преступления. В ст. 5 УК Болгарии указано, что нормы болгарского уголовного права распространяются и на иностранцев, совершивших за границей преступления общего характера, которые затрагивают интересы Болгарии или ее граждан^[3].

В действующем УК РФ экстерриториальная уголовная юрисдикция государства закреплена в положениях ст. 12, озаглавленной «Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации».

Экстерриториальная уголовная юрисдикция России в отношении иностранных членов экипажей судов, совершающих мирный проход через территориальные воды России, основана на принципе защиты. Они подлежат уголовной ответственности по УК РФ в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации при условии, что они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории РФ. Приведенное положение не противоречит нормам международного права. Например, в ст. 5 Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г. установлено, что каждое государство-участник предпримет необходимые меры для установления своей юрисдикции в отношении преступлений в случаях, когда жертва является гражданином этого государства, если данное государство считает это целесообразным.

Анализ практики и источников международного права позволяет утверждать, что объем уголовной экстерриториальной юрисдикции, в частности на море, значительно шире того, который предусмотрен положениями ст. 27 КМП-82, поскольку уже сегодня охватывает:

• — международный терроризм;
• — колониализм;
• — расизм;
• — нарушение прав человека и основных свобод;
• — ситуации, сложившиеся в результате несанкционированного применения силы по отношению к суверенному государству (Ирак, Югославия), иностранной оккупации, которые могут угрожать международному миру и безопасности.

Так, резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 40/61 от 9 декабря 1985 г. среди прочего настоятельно призывает все государства в одностороннем порядке и в сотрудничестве с другими государствами, а также соответствующими органами ООН содействовать постепенному устранению причин, лежащих в основе международного терроризма, и уделять особое внимание всем ситуациям, включая колониализм, расизм и ситуации, связанные с массовыми и грубыми нарушениями прав человека и основных свобод, а также ситуации, сложившиеся в результате иностранной оккупации, которые могут вызвать международный терроризм и угрожать международному миру и безопасности.

Некоторые конвенции установили универсальную уголовную юрисдикцию государств в отношении определенных ими составов преступлений, а иные, напротив, исключили возможность уголовного преследования, если преступление совершено на территории другого государства.

В первом случае уместен пример Конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г., в ст. V которой сказано, что виновные лица могут предаваться компетентному суду любого государства-участника настоящей Конвенции, которое может приобрести юрисдикцию над личностью обвиняемых.

Во втором случае можно указать на Европейскую конвенцию о борьбе с терроризмом 1977 г., которая предусматривает уголовную юрисдикцию, осуществляемую любым государством независимо от места совершения преступления при условии, что совершившее его лицо находится в сфере территориальной юрисдикции государства. Иными словами, Конвенция не дает права привлекать к уголовной ответственности лицо, находящееся на территории другого государства.

В п. 1 ст. 72 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам стран СНГ 1993 г. содержится положение, обязывающее каждую сторону по поручению другой стороны осуществлять в соответствии со своим законодательством уголовное преследование против собственных граждан, подозреваемых в том, что они совершили на территории запрашивающей договаривающейся стороны преступление.

В ст. IV Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него 1948 г. установлена уголовная ответственность независимо от того, являются ли совершившие преступление, связанное с геноцидом, лица ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами. Однако такие лица могут быть судимы судами только того государства, на территории которого совершено преступление, или международным уголовным судом.

Конвенция об апартеиде 1973 г. ввела универсальную юрисдикцию. В проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества содержится аналогичное положение, но есть и существенная разница: предусмотрено, что каждое государство может устанавливать свою юрисдикцию в отношении преступлений, предусмотренных Кодексом. Исключение сделано лишь для преступления «агрессия», в отношении которого юрисдикция принадлежит только международному уголовному суду.

Что касается уголовно-процессуального права, то оно довольно последовательно придерживается территориального принципа. Тем не менее и здесь может иметь место применение норм иностранного государства на основе договора. В п. 1 ст. 8 упоминавшейся Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. стран СНГ говорится, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны. По просьбе запрашивающего учреждения оно может применить и процессуальные нормы запрашивающей Договаривающейся Стороны, если только они не противоречат законодательству запрашиваемой Договаривающейся Стороны.

Из проведенного анализа следует, что законодательства и практика государств, а также международные акты отражают тенденцию к расширению экстратерриториального действия уголовного права. Объясняется эта тенденция необходимостью обеспечения международной безопасности в сочетании с необходимостью обеспечения защиты интересов государства и его граждан в условиях интенсивных международных связей и ростом международных преступлений.

• [1] Баранов В. М. Российская правовая система и международное право: современные проблемывзаимодействия. Н. Новгород, 1996.
• [2] The Law of the Sea. Baselines: National Legislation with illustrative Maps, United Nations. N. Y., 1989.
• [3] Сборник договоров и законодательных актов зарубежных государств по вопросам мореплавания. Т. 2.