Изменение баланса между Я и Мы

Как можно судить уже по названию этой книги, мы совершим ошибку, если не сумеем выйти за рамки противопоставления понятий «индивид» и «общество» и будем рассматривать его как само собой разумеющуюся данность.

… Для структуры наиболее развитых обществ наших дней характерно, что тому, что отличает людей друг от друга, их Я-идентичности, приписывают сегодня большую ценность, чем тому, что у них есть общего, — их Мы-идентичности. Первое, Я-идентичность, превалирует над Мы-идентичностью. Ниже мы поговорим об этом подробнее. Но подобного рода баланс между Мы и Я с подавляющим перевесом в пользу Я-идентичности отнюдь не является чем-то само собой разумеющимся. На более ранних стадиях развития человечества Мы-идентичность часто брала верх над Я-идентичностью. Самоочевидность, с которой понятие «индивид» в наиболее развитых обществах наших дней употребляется в разговоре как выражение примата Я-идентичности, легко склоняет к выводу, что подобная расстановка акцентов была характерна для обществ всех стадий развития и что эквивалентные понятия существовали и существуют во все времена и во всех языках. Но это далеко не так. Если кто-то, как, например, я, уже полстолетия занимается проблемой отношения индивида и общества, то ему становится особенно ясно, что это отношение не стоит на месте. В течение долгой жизни исследователя оно определенным образом менялось и, видимо, будет изменяться и дальше…

Перед последней большой войной понятие «общество» имплицитно указывало на общество, организованное в форме некоторого государства или, возможно, также в форме рода. Согласно наследственному представлению социологической традиции, общество и государство суть два абсолютно различных объекта…

Я вряд ли ошибусь, если скажу, что требование учитывать порядок последовательности, смены этапов развития человеческих групп несет с собой специфические коммуникативные трудности. Понятие общественного развития обременено в настоящее время своеобразной стигмой, восходящей к господствовавшей в XVIII и XIX вв. картине этого развития. Если в конце XX и накануне XXI вв., то есть на более высоком витке спирали, вновь прибегать к этому понятию, то мы невольно подвергнемся презрению поколений, выросших в условиях великих травматических потрясений старого понятия развития, некогда обещавшего постоянный прогресс человечества и прямолинейное восхождение ко все более счастливому человеческому жребию. Обремененные стигмой утраты иллюзий, такие понятия, как «прогресс» и «развитие», кажутся непригодными для исследования. Коллективное разочарование в том, что вера и идеальный образ, в более ранние эпохи представленные понятиями «прогресса» и «социального развития» и сегодня еще не потерявшие своего значения, остались невоплощенными, породили известную слепоту не только в отношении устаревших и разочаровывающих идеалов, но и при взгляде на простое и доказательное положение вещей. Например, трудно отрицать, что человеческое познание природных взаимосвязей в течение тысячелетий, и не в последнюю очередь также и в нашем столетии, сделало значительные шаги по пути прогресса. Но как только подобные слова произнесены, зачастую можно наблюдать автоматическую защитную реакцию. «Может быть, — отвечают, — но стали ли люди счастливее благодаря прогрессу?» Факты теряют свой вес перед лицом разочарования, о котором напоминает понятие прогресса.

Хору разочарованных вторят и социологи. Вместо того чтобы прилагать усилия к построениютеорий общественного развития, отвечающих существу дела и не искаженных идеалами и пустыми надеждами, они, за исключением отдельных робких попыток, просто выбрасывают из своих социальных теорий идею развития человеческих обществ. Они возвращаются к статическим теориям общества, которые в своей основе всегда покоились на невербализованном предположении, что, основываясь единственно на наблюдениях собственного общества, как оно дано здесь и сейчас, можно выстраивать универсальные теории человеческого общества в целом. Другими словами, вместо адекватных для их предметной области теорий процесса они ставят в центр своего труда законообразные теории и способы образования понятий и, таким образом, лишают себя понятийного инструмента, который абсолютно необходим для исследования человеческих обществ, причем не только прошлых, но и современных…

Отношение индивида и общества является каким угодно, нотолько не статичным. В ходе развития человечества оно изменяется, причем не тем способом, к которому нас приучили историки. Изменение, о котором здесь идет речь, — это изменение структуры в одном из двух противоположных направлений. Именно это мы и пытаемся выразить, используя ориентированное на реальное положение вещей понятие общественного развития. Вопрос о том, становятся ли люди счастливее в ходе этого изменения или нет, здесь более не является предметом обсуждения. Речь идет о понимании этого изменения как такового, его направленности, а затем, возможно, и его оснований…

Я-Мы-идентичность, о которой выше шла речь, образует интегральную составляющую социального статуса человека и поэтому как таковая доступна индивидуализации. Эта идентичность дает ответ на вопрос, что представляет собой человек как социальное и одновременно индивидуальное существо…

… Вероятно, этого короткого экскурса будет достаточно для того, чтобы взору предстали более четкие контуры доминантного направления последовательности ступеней развитии баланса между «Я» и «Мы». Как было показано, на более ранней ступени этот баланс перевешивал в сторону «Мы». В Новое время он стал довольно сильно крениться в сторону «Я». Вопрос состоит в том, достигло ли уже развитие человечества, то есть развитие самой широкой формы человеческого общежития, той ступени, на которой в балансе между «Я» и «Мы» будет господствовать большая уравновешенность? Да и сможет ли оно вообще когда-нибудь ее достичь? …

… Многие семейные отношения, которые для большинства людей раньше носили обязательный, бессрочный характер и имели форму внешнего принуждения, отныне в гораздо большей мере носят характер, допускающий установление временной добровольной связи, которая, в свою очередь, предъявляет более высокие требования к саморегулированию задействованных лиц, к их самопринуждению, причем одинаково по отношению к обоим полам. Изменения профессиональных отношений также развиваются в этом направлении. Многие из оплачиваемых профессиональных занятий в более развитых обществах становятся сменяемыми. Одновременно с этим в ограниченных пределах стало возможным даже менять государственную принадлежность. Это развитие способствует тому, что баланс между Я и Мы в более развитых странах все больше смещается в сторону «Я». .

Но эта общественная форма человеческих отношений не уничтожила элементарной потребности всякого отдельного человека в неотрефлексированной теплоте и спонтанности в отношениях с другими людьми.

Говорить сегодня о человечестве как о самой всеобъемлющей единице выживания весьма реалистично. Но габитус индивидов, их идентификация с ограниченными подгруппами человечества — прежде всего, с отдельными государствами — не поспевают за этой реальностью. И именно это несоответствие можно причислить к самым опасным структурным особенностям переходной ступени, на которой все мы в настоящее время находимся.

И все-таки есть однозначные признаки того, что идентификация людей выходит за рамки государственных границ и наступает время групповой Мы-идентичности на общечеловеческом уровне. Об этом свидетельствует и то значение, которое постепенно приобретает понятие прав человека.

А. Турен

Сведения о А. Турене даны в настоящей Хрестоматии в разделе 1. Ниже приведены фрагменты из первой части его книги «Возвращение человека действующего» (1984). Они позволяют составить представление о новых непростых проблемах, с которыми ныне сталкивается человек, живущий в странах Европейского Союза. Как показано в базовом пособии учебного комплекса (глава 6 и другие), одной из ключевых проблем становится возникновение двойственного статуса у населения этих стран: члена прежнего общества-государства и члена нового, общеевропейского сообщества.

Н.Л.