Персоналии отечественной цивилистики (п. 35-40)

• 35. Истоки российской цивилистики. Наука российского гражданского права в своем как содержательном, так и формальном отношении была и остается в значительной мере производной от науки права западноевропейского, прежде всего — германского. Известны и «отклонения» от этой линии¹, не меняющие общей картины небольшого числа сугубо российских цивилистических разработок. Сочетание немецкой ученой (содержательной) строгости с французским изяществом формы (Г. К. Дмитриева) — было и остается генеральным направлением нашей собственной, российской цивилистики, представленной, к сожалению, совсем незначительным количеством оригинальных трудов.
• 36. Отечественные цивилистические школы. Все русские цивилисты в своем отношении к научному изучению гражданского права могут быть отнесены к одной из двух школ — московской либо петербургской. Первая восходит к деятельности Н. И. Крылова, В. Н. Лешкова, Ф. Л. Морошкина и П. Г. Редкина; вторая — к именам Е. В. Врангеля, А. П. Куницына и В. В. Шнейдера. Обе школы имеют два истока — Московский университет (1755), с одной стороны, и иностранные университеты — с другой. Обособляются две названные школы только в конце XIX в., но из-за того, что почти все русские профессора регулярно переходили из университета в университет, это обособление никак нельзя назвать точным. Петербургская (1724, 1819) и московская (1755) школы положили начало изучению гражданского права практически во всех других высших учебных заведениях России^[1][2].
• 37. Зарождение московской цивилистической школы. Это — старейшая русская юридическая школа. Ее питомцы составляют основную массу современных русских юристов — специалистов по гражданскому праву, а корни восходят к основанию Московского университета (1755), точнее — к именам приглашенных гуда иностранных профессоров Ф. Г. Дильтея (1723−1781), И. Г. Фроммана (1729−1775), И. М. Шадена (1731−1797), а чуть позднее — Ф. Г. Баузе (1752—1812) и X. А. Шлецера (1774—1831). Назвать их цивилистами в современном смысле этого слова невозможно, ибо ими преподавалось и изучалось право как таковое: «профессору юриспруденции» приходилось оправдывать свое звание — быть специалистом едва ли не во всех областях юридической науки. Уникален пример русского самоучки 3. А. Горюшкина (1748—1821), взросшего на практической работе в «приказах» и «коллегиях», а затем на протяжении 25 лет преподававшем российское законоведение в Московском университете.
• 37¹. Воспитанники московской школы. Ученики первых российских профессоров иностранного происхождения были немногочисленны. Среди тех, что избрали для себя научную и преподавательскую стезю, — С. Е. Десницкий (1740−1789), Н. Н. Сандунов (1768−1832),'и. Ф. Тимковский (1773—1853): последний стал одним из первых профессоров Харьковского университета (1805), двое других — остались в Московском. К этому же — второму — поколению отечественных ученых-юристов следует отнести Л. А. Цветаева (1777—1835), М. М. Снегирева (1760—1820) и В. В. Шнейдера (1793—1872): первые двое остались в своей альма-матер, последний — стал профессором новообразованного (1819) университета в Санкт-Петербурге. Это — второе поколение русских правоведов.
• 37². «Воспитанники воспитанников» — отцы современной отечественной цивилистики. Третье поколение русских профессоров представлено В. Ы. Пешковым (1810—1881), Ф. Л. Морошкиным (1804—1857), П. Г. Редкиным (1808—1891) и 11. И. Крыловым (1807—1879). В. II. Пешков получил образование в Санкт-Петербургском главном педагогическом институте (том самом, который так возмущал Княгиню из «Горя от ума» А. Н. Грибоедова) и за границей (Берлин, Вена, Лейпциг, Прага). Ф. Л. Морошкин и П. Г. Редкин были выпускниками МГУ (учениками Н. Н. Сандунова и Л. А. Цветаева), но затем их пути разошлись: Ф. Л. Морошкин стал первым русским ученым, получившим профессорское звание без поездок в иностранные университеты, а П. Г. Редкин продолжал образование в Дерите (у В. В. Шнейдера) и Берлине. Там же (в Дерпте и Берлине) воспитывался и Н. И. Крылов — выпускник СанктПетербургской духовной академии.
• 37³. Дореволюционные отечественные правоведы. Все последующие российские юристы тем или иным образом восходят либо ко всему в целом «квартету» в лицах Н. И. Крылова, В. Н. Пешкова, Ф. Л. Морошкина и П. Г. Редкина, либо к его отдельным представителям персонально и в различных сочетаниях. Среди их непосредственных учеников «московского» периода — И. Д. Беляев (1810—1873), Н. П. Боголепов (1846—1901), Н. Л. Дювернуа (1836—1906), К. Д. Кавелин (1818—1885), С. А. Муромцев (1850—1910), Н. О. Нерсесов (1848—1894), Е. А. Нефедьев (1851 — 1910), С. В. Пахман (1825—1910) и другие; среди их именитых учеников А. Э. Вормс (1868—1939), Ю. С. Гамбаров (1850—1826), Д. М. Генкин (1884—1966), В. Б. Ельяшевич (1875—1959), А. С. Кривцов (1868—1910),

И. Б. Новицкий (1880—1958), В. А. Удинцсв (1865—1930), В. М. Хвостов (1868−1920), Т. М. Яблочков (1880−1926).

38. Петербургская дореволюционная школа. Она ведет свое происхождение от уже упомянутого В. В. Шнейдера — воспитанника МГУ, а также от профессоров А. П. Куницына (1783—1840) и Е. В. Врангеля (1784—1841).

A. П. Куницын (тот самый, которому гений юного А. С. Пушкина принес «дар сердца и вина», который «возвел краеугольный камень» и «возжег чистую лампаду» в душе поэта) был выпускником Тверской духовной семинарии, Педагогического института родного Санкт-Петербурга, Геттингенского и Гейдельбергского университетов. Воспитанником последнего был и Е. В. Врангель, приглашенный к нам сначала в Педагогический институт, а затем — и в открытый на его базе Санкт-Петербургский университет. В. В. Шнейдер знаменит, как уже отмечалось, такими своими учениками, как Н. И. Крылов и П. Г. Редкий; двумя другими (столь же известными) оказались К. А. Неволин (1806—1855) и Д. И. Мейер (1819—1856).

• 38¹. Ветви петербургской цивилистической школы. (1) «Магистральная», т. е. собственно петербургская, ее ветвь проходит от К. А. Неволина через И. Е. Энгельмана (1832—1912) к К. П. Победоносцеву (1827— 1907), А. М. Осипову (1842—1905) и Е. А. Нефедьеву (ученику «позднего» П. Г. Редкина), а от них — через Казанский университет к Г. Ф. Шершеневичу (1863—1912). (2) От К. А. Неволина ответвляются также киевская и харьковская ветви петербургской школы, представленные, в частности, именами А. Ф. Кистяковского (1833—1885), К. А. Митюкова (1823—1885), В. Г. Демченко (1831 — 1914), А. И. Загоровского (1850 — после 1910 г.), В. М. Гордона (1871 — 1926), И. А. Покровского (1868— 1920). (3) Д. И. Мейер стал главой казанской школы: его учеником был Н. А. Кремлев (1833—1910) — впоследствии (наряду с А. М. Осиповым) наставник Г. Ф. Шершеневича с его многочисленными учениками, в том числе А. В. Завадским (1873—1915), Н. Д. Колотинским (1867—1927) и А. А. Симолиным (1879—1919); от трех последних восходит «научная родословная» М. М. Агаркова (1890—1947) и Б. Б. Черепахина (1894— 1969).
• 39. Современная петербургская школа. Она представляет собой плод объединения нескольких ветвей московской школы, которое произошло благодаря переезду в Санкт-Петербург московских профессоров П. Г. Редкина, Н. Л. Дювернуа, С. В. Пахмана, а также ученика последнего, профессора из Киева П. П. Цитовича (1843—1913). (1) К числу учеников «позднего» Я. Г. Редкина относятся В. И. Адамович (1856 — после 1917), Д. И. Азаревич (1848—1920), А. П. Башилов (1849 — после 1889), Г. Л. Вербловский (1837−1900), А. X. Гольмстен (1848−1920), В. В. Ефимов (1857−1902),

B. Л. Исаченко (1839−1915), К. И. Малышев (1841−1907), Н. С. Суворов (1848—1909), И. Г. Табашииков (1844—1913), А. Ф. Федоров (1855— 1935) и др. (2) От С. В. Пахмана проходит ветка через А. X. Гольмстена, К. И. Малышева и В. В. Ефимова (всех — см. выше) к Д. Д. Гримму (1864— 1941) и его ученикам; (3) через Я. Я. Цитовича — к М. М. Ковалевскому (1851 — 1916), Я. М. Магазинеру (1881 — 1961) и, наконец, к О. С. Иоффе (1920—2005). (4) Ну, а к Н. Л. Дювернуа надлежит возвести образование Ю. С. Гамбарова (1850—1926), А. И. Каминки (1865—1940), А. А. Пиленко (1873−1956), И. М. Тютрюмова (1865−1943); А. Г. Гойхбарга (1883−1962), П. И. Стучки (1865—1932) и даже В. И. Ульянова-Ленина (1870—1924).

40. Истоки нашего юридического образования. Автор настоящего Учебника имеет честь относить себя к числу воспитанников московской юридической школы. Через посредство проф. А. М. Беляковой (1924—1990) и Р. О. Халфиной (1909—1998) наше образование восходит к имени М. М. Агаркова — ученика А. В. Завадского, Н. Д. Колотинского, А. А. Симолина и Г. Ф. Шершеневича; далее «ветка» идет к Н. А. Кремлеву и к Д. И. Мейеру (см. обо всех выше). Второй исток нашего образования таков: через проф. Е. А. Суханова (лектора по общему курсу гражданского права) и доц. Е. В. Кулагину (1947—2010) — к В. ГГ Грибанову (1921 — 1990), затем — к И. Б. Новицкому, далее — к В. М. Хвостову и к Н. П. Боголепову (см. о них выше). Еще «ветка»: от С. М. Корнеева (1923—2002), научного руководителя по моей кандидатской — к В. И. Серебровскому (1887—1971), В. М. Гордону (см. выше), А. X. Гольмстену и С. В. Пахману (см. выше). Наконец: от Т. С. Мартьяновой наша школа восходит к именам Е. Н. Гендзехадзе (1922—1997), А. Ф. Клейнмана (1889—1983), от него — к «петербуржцам» В. И. Адамовичу (1856 — после 1917) и А. И. Загоровскому (см. выше), а также к «одесситу» и «казанцу» Е. В. Васьковскому (1866—1942). Все ветви нашего юридического образования восходят в конечном итоге к приснопамятным московским «праотцам» — В. Н. Лешкову, Ф. Л. Морошкину, П. Г. Редкину и Н. И. Крылову.

• [1] Таковы, например, заимствования конструкций византийского, шведского, курляндского, литовского и польского права, характерные для дои петровской Руси; случаи англосаксонского влияния, восходящие к середине и концу XVIII в. и характерные для Россиисовременной; таково «должное», отданное М. М. Сперанским в начале XIX в. праву французскому, и таковы «поклоны», традиционно отбиваемые российскими цивилистами величиюримских юридических построений.
• [2] А именно — в Демидовском юридическом лицее (Ярославль, 1803), Казанском (1805), Харьковском (1805), Варшавском (1817, 1869), Св. Владимира (Киев, 1834), Новороссийском (Одесса, 1865) и Томском (1878) университетах, в Восточном институте (Владивосток, 1899), а позднее — еще и на Высших коммерческих курсах (М., 1903, 1907), в Народномуниверситете им. А. Л. Шанявского (М., 1908), Саратовском (1909), Донском (Ростов-на-Дону, 1915), Нижегородском, Пермском (оба — 1916 г. основания), Воронежском, Восточно-Сибирском (Иркутск), Иваново-Вознесенском, Самарском и Таврическом (Симферополь)(все — 1918 г. основания) университетах. В стороне от общего «столичного» влияния стоялитрадиции изучения права в университетах Дерпта (впоследствии Юрьев, а ныне г. Тарту, 1632, 1802) и Львова (1661).