Причины межэтнических конфликтов

В самом общем виде детерминацией этноконфликтных ситуаций могут выступать как объективные, так и субъективные факторы.

Объективный анализ причин межэтнических конфликтов возможен при условии анализа всех аспектов этого явления: этнопсихологического, социально-экономического, политического, социокультурного.

• 1. Этнопсихологический фактор — общий компонент национальных интересов в конфликтной ситуации. Угроза насильственного разрушения привычного образа жизни, материальной и духовной культуры, эрозия системы ценностей и традиционных норм по-разному воспринимаются социальными группами и индивидами в этносе. В целом они вызывают в этнической общности защитные реакции, так как отказ от привычных ценностей предполагает признание превосходства ценностей доминирующего этноса, порождает чувство второсортности, представления о национальном неравенстве.
• 2. Межэтнические конфликты на почве социокультурных различий возникают, как правило, вследствие форсированной, принудительной языковой ассимиляции, разрушения культуры и норм религиозного или цивилизационного свойства. Это делает реальной перспективу дезинтеграции этноса как социокультурной общности, вызывает защитные реакции.
• 3. Социально-экономический фактор действует во всех межэтнических конфликтах, но его значимость различна: он может играть определяющую роль, быть одной из причин конфликта, отражать реальное социально-экономическое неравенство, мнимую дискриминацию или экономические интересы узких групп.
• 4. Политический фактор. Возрождение этничности в любой стране сопровождается появлением новых политических лидеров меньшинства, которые добиваются большей политической власти в центре и автономии на местном уровне. Они расторгают прежние идейнополитические союзы, подвергают сомнению легитимность существующей системы государства, отстаивая право на самоопределение меньшинства как равноправного члена международной политической системы, как нации среди наций.

Межэтнические взаимодействия, представляя собой специфический вид субъект-субъектных отношений, имеют не только объективную обусловленность внешними по отношению к этносу факторами, но и субъективную детерминированность особенностями этнического самосознания.

Субъективное, личностное отношение к условиям этнического бытия кристаллизуется в явление этнической самоидентификации (тождественности со своим этносом), которая прежде всего зависит от степени выраженности и интенсивности воздействия этнических элементов на личность в ходе социализации и психологического формирования. Явление этнической самоидентификации по своему проявлению неоднородно. Как указывает Тэджфел, самоидентичность индивидуумов тесно связана с характеристиками групп, с которыми они себя идентифицируют, — с теми характеристиками, которые помогают определить их социальную идентичность. В. А. Кирсанов предлагает рассматривать три основных типа этнической самоидентификации: этноцентризм, полиэтнизм, трансэтнизм. Этноцентризм обозначает ориентацию личности только на одну, свою этническую общность, когда она (личность) связывает с ней свои ожидания, жизненные планы, установки, свою судьбу. Причем связь по крови с общностью совсем не обязательна. Блестящим примером некровного этноцентризма служит великий языковед В. И. Даль, вся жизнь которого была посвящена созданию словаря русского языка. Этноцентрическая ориентация заложена в паспортной системе, которая идентифицирует извне людей с конкретным этносом.

Полиэтнизм характеризуется равноценным отношением к нескольким этносам, знанием или желанием знать несколько языков, желанием одновременно пребывать в двух или нескольких культурных средах. Данный тип этнической самоидентификации исконно характерен жителям Швейцарии и актуален в США. Некогда официально признанной доктриной в Соединенных Штатах был «американский патриотизм», вынуждающий всех проживающих на территории США быть истинными американцами, забыв о своем настоящем этническом происхождении. В настоящее время эталоном является полиэтническая, бинарная (билингвная) личность, предполагающая наряду с принятием американской культуры сохранение традиций культуры исторической родины — владение ее языком, принадлежность к ее религии, воспитание своих детей в «исконной» традиции. Этот эталон двойной лояльности был бы равносилен тому, как если бы в наших паспортах вписывали не одну, а несколько национальностей, ограждающих этническую принадлежность наших родичей. Так Б. С. Ерасов указывает на человека, живущего и сознательно участвующего в культурной жизни и традициях двух разных народов как на маргинальную личность. Такой человек никогда не сможет совершенно порвать (даже если ему будет дана такая возможность) со своим прошлым и его традициями и никогда не будет совершенно принят в новое общество, в котором он пытается найти для себя место.

Далее необходимо отметить, что В. А. Кирсановым раскрывается лишь одна сторона проявления данного типа этнической самоидентификации. Полиэтнизм в нашей стране характеризуется вариативностью своего проявления. Так, например, результаты исследований 1968, 1979—1980 гг. в Удмуртии установили тенденцию постепенного сокращения чувства этнического в рамках удмуртского этноса. Падение роли традиций и обрядов, а в некоторых случаях и исчезновение их быта приводит к снижению их значения в процессе этнической самоидентификации. Перемещение этнического из области традиционной материальной культуры и традиционного быта в сферу профессиональной духовной культуры было обусловлено всеобщей ориентацией на культуру, функционирующую на русском языке. Таким образом, в процессе этногенеза изменение значимости, сущности и содержания определенных этноинтегрирующих признаков способствует проявлению полиэтнизма.

И последней разновидностью этнической самоидентификации, которая встречается реже всего, является трансэтнизм, когда личность, не причисляя себя ни к одной нации, относит себя ко всему человечеству, выходя на надэтнический уровень представления о своем «Я» как о субъекте мирового сообщества. Примером могут служить такие исторические личности, как Лев Толстой в России, Махатма Ганди в Индии, Ральф Эмерсон в Америке. Уникальным примером трансэтнической ориентации является австрийский писатель Франц Верфель. Побывав в местах геноцида армян в 1915 г., он написал роман «Сорок дней Мусадага» на немецком языке, отражающем события геноцида. Переведенный на армянский язык, роман с тех пор считается святыней всего армянского народа.

В результате осознания тождественности со своим этносом как основы формирования этнического самосознания на уровне этнической самоидентификации личность обретает этническую определенность.

Обоснованной является проблема функционирования этнического самосознания при трансформации рассмотренных психологических условий, а именно изменении принципа формирования образа своего и других этнических образований, а также аспекта отношения к ним.

Другим принципом отражения особенностей собственной этнической группы является механизм осознания, воплощенный в понятие «лучший — худший» (оценочный компонент). Отношение к своему и к другим этносам на основе реализации данного механизма включает эмоционально-оценочный аспект, аффективная сторона которого привносит неадекватность соотнесенности как в сторону гиперболизации, так и литотизации. В силу этого этническое самосознание приобретает иные формы выражения в зависимости от полюса идентификации со своим этносом. «Позитивная самоидентификация» с избыточной степенью противопоставления по градиенту гиперболизации принимает следующий вид.

• 1. Этноцентризм — осознание своей общности с аффектацией на самоутверждение при значительном отношении к ее этничности. Форма проявления — «преувеличение и интенсификация в этнических обычаях всего, что является специфичным и что отличает одну общность от другой», предопределяющие неагрессивный изоляционизм.
• 2. Этнодоминирование — осознание своей общности с аффектацией на гиперэтничность. Форма проявления — абсорбация. Численное превосходство общности, ее политическое и организационное совершенство, в особенности религиозное содержание, обеспечивают превосходство культуры ингруппы в ее отношении к аутгруппе.
• 3. Этнофанатизм — осознание своей общности с аффектацией на исключительность. Форма проявления — фанатическая вплоть до патологической приверженность к групповой догме, интолерантность к иноэтническому окружению.
• 4. Национализм — осознание своей этнической общности с аффектаций на максимализм. Форма проявления—дискриминация. «Восприятие членами одной из этнических общностей угрозы со стороны другой обусловливает повышенную враждебность в отношении последней при высокой внутриэтнической солидарности» (один из принципов «реалистической теории группового конфликта»).

Таким образом, этническое самосознание в гиперболизированной форме своего выражения характеризуется сверхпозитивным эмоционально-оценочным отношением к ингруппе (автостереотипы), включающим в себя в различной степени выраженности негативное отношение к аутгруппе (гетеростереотипы).

Другая форма выражения этнического самосознания, характеризующаяся негативной самоидентификацией при литотизации противопоставления своего этноса с другими этническими образованиями, проявляется как:

• 1) этнонегативизм — осознание своей общности с негативной аффектацией. Направленность проявления — ориентация на свой этнос при отрицательном его представлении, обусловленном неравномерностью развития этнических сообществ, различным уровнем экономического и культурного прогресса. Степень проявления — уровень привлекательности иноэтнических объектов оценивания;
• 2) этноэлиминация — осознание своей общности с аффектацией на самоустранение. Направленность проявления — ориентация на другой (референтный) этнос с осознанием принадлежности к своему. Степень проявления — мера вклада иноэтнических ценностных «потребностей» в мотивационную структуру маргинальной личности;
• 3) этнонигилизм — осознание своей общности с аффектацией на самоотрицание. Направленность проявления — ориентация на другой этнос с осознанием принадлежности к нему. Предпосылкой этому является сдвиг в этнической определенности, в характерном данной культуре стиле жизни в поисках стратегических преимуществ.

Стало быть, этническое самосознание в литотизированной форме выражения предполагает негативное эмоционально-оценочное отношение к ингруппе (автостереотипы) при позитивном отношении к аутгруппе (гетеростереотипы). Ясно, что избыточная степень противопоставления «мы» — «они», трансформирующаяся в дихотомии «лучший —худший», «свой — чужой», обусловлена дезадаптацией социальных образований в условиях этнической реальности (экономических, политических, демографических ситуаций). Как гиперболизированная позитивная самоидентификация, так и литотизированная негативная выполняют функцию социально-психологической защиты этноса от дивергенции этнической жизнедеятельности, этнического бытия.

На стадии эскалации конфликта происходят изменения в когнитивной сфере его участников. Среди когнитивных процессов, влияющих на протекание этнических конфликтов центральное место занимает социальная категоризация, которая обеспечивает индивидов системой ориентации в мире, определяет их место в обществе. В ходе конфликта возрастает значение двух важных последствий социальной категоризации.

• 1. Члены одной группы воспринимаются как более похожие друг на друга, чем они есть на самом деле. Акцент на внутригрупповом сходстве приводит к деиндивидуализации, выражающейся в чувстве собственной анонимности и недифференцированном отношении к отдельным представителям чужой группы. А деиндивидуализация облегчает осуществление агрессивных действий по отношению к врагам. При исследовании традиционных культур было обнаружено, что чем больше сходных элементов оформления внешности (одежда, прически, раскраска лица и тела), способствующих деиндивидуализации, у членов племени, тем оно более агрессивно. Форма как элемент, увеличивающий деиндивидуализацию, безусловно, облегчает проявления агрессивности и во враждующих армиях.
• 2. Члены двух групп воспринимаются как более отличающиеся друг от друга, чем они есть на самом деле. Часто культурные и даже языковые границы между этническими общностями неопределенны и трудно уловимы. Но в конфликтной ситуации субъективно они воспринимаются как яркие и четкие. Показательный пример этой тенденции — подчеркивание и преувеличение различий между народами тутси и хуту в Руанде, что способствует многолетней трагедии руандийского народа — резне и чисткам по этническому признаку, унесшим миллионы жизней как хуту, так и тутси. А задолго до начала конфликтного взаимодействия между Арменией и Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха в средствах массовой коммуникации обеих республик стал планомерно формироваться образ врага как географически близкого, но культурно далекого народа.

Итак, в ходе этнических конфликтов межгрупповая дифференциация протекает в форме противопоставления своей и чужой групп: большинство противопоставляется меньшинству, христиане — евреям, коренное население — чужакам. Во время конфликта единство в негативных оценках чужой группы не только выполняет полезную для общности функцию, но часто является необходимым условием для победы в конфликте. Чем шире оценочное в пользу своей группы сравнение используется в организованных акциях, тем значительнее будет успех. При этом группа должна оставаться лишь с собственной системой взглядов, убеждений и верований, а информации о врагах нет необходимости быть реалистичной. Это сопровождается частичным или полным отсутствием внешней информации. Например, в XX в. беспощадная борьба во всех горячих и холодных войнах велась с радио — от изъятия радиоприемников до глушения вражеских голосов.

Еще одним когнитивным феноменом, а точнее — акцентом в принятии социальной информации (Андреева, 1997), влияющим на протекание этнических конфликтов, является иллюзорная корреляция. Последняя означает, что два класса явлений воспринимаются как тесно связанные между собой, хотя на самом деле связь между ними либо вообще отсутствует, либо она намного слабее, чем воспринимается.

Феномен иллюзорной корреляции помогает понять механизм формирования и причину устойчивости социальных стереотипов. Так, этнические стереотипы могут интерпретироваться как иллюзорная корреляция между групповым членством и негативными групповыми свойствами или поведением: негры — ленивы, турки — грязны, немцы — милитаристы.

Используя понятие иллюзорной корреляции при рассмотрении подобных утверждений, можно предсказать, что в ходе этнического конфликта существующие негативные стереотипы о группе меньшинства могут быть усилены особостъю двух классов явлений, их отличием от остальных. С одной стороны, эта группа рассматривается как отличающаяся, так как взаимодействие с ее членами статистически относительно редкое событие. Кроме того, члены группы меньшинства часто имеют явные отличительные особенности, например цвет кожи. С другой стороны, с негативно оцениваемым поведением, например криминальным, человек встречается реже, чем с позитивно оцениваемым, поэтому оно тоже рассматривается как отличающееся от привычного. В результате совпадения этих двух явлений в принимаемой информации приводит к формированию иллюзорной корреляции и усилению негативных стереотипов типа «все чеченцы — преступники».

Поиск «козлов отпущения» в ходе этнических конфликтов осуществляется с помощью механизма социальной каузальной атрибуции. В мировой истории мы встречаемся с бесчисленным количеством примеров агрессивного поведения, прямо направленного на членов чужой группы, которые воспринимаются ответственными за негативные события — эпидемии, голод и другие несчастья. Например, в средневековой Англии резня шотландцев объяснялась злодействами последних, якобы отравлявших колодцы. То есть именно с помощью атрибуций группы большинства оправдывают совершаемые или планируемые действия против чужих групп.

Развертывание множества межэтнических конфликтов в различных регионах постсоветского геополитического пространства показало, что социально-психологические механизмы возникновения таких конфликтов играют более существенную роль, чем это представлялось в рамках традиционных интерпретаций. Опыт постсоветского развития свидетельствует, что иррациональное восприятие преувеличенной угрозы утраты самоценности той или иной этнической группы, а следовательно, и принадлежащей к ней личности, становится мощным средством мобилизации этноэгоизма, перерастающего в этнофобию с вытекающими отсюда политическими последствиями, которые представляют собою политическую проекцию на межэтнические отношения быстро нарастающего экстремизма этнических требований, реализуемых в конфликтном воздействии на представителей «чужого», «враждебного» этноса.

Рассмотренные этноконфликтологические традиции основаны на различных социально-философских и методологических ориентациях исследователей. Кроме этого, различные ученые применяют разную методику изучения конфликтов, что также дает нетождественный научный результат. В этой связи возникает вопрос: возможно ли создание такой объяснительной модели этнического конфликта, которая раскрывала бы сущность, природу и механизмы этого явления в различные исторические эпохи и в различных частях планеты и которую можно было бы накладывать как матрицу на реальные конфликты и получать значимые научные и практические результаты? При ответе на этот вопрос необходимо учесть следующее.

Во-первых, опыт этноконфликтологических исследований свидетельствует, что некоторые из этноконфликтологических концепций оказались продуктивными при изучении одних конфликтов, но малорезультативными при изучении других. Было создано немало теоретических моделей, которые так и не применялись для прогнозирования, изучения конфликтов и урегулирования этноконфликтных ситуаций.

Во-вторых, социокультурная среда протекания этнических конфликтов различна в разных частях планеты. Поэтому большинство этноконфликтологов стремятся специализироваться на изучении и объяснении конфликтов в каком-либо одном регионе Земли, выделяемом чаще всего на основе социокультурных признаков (например, в доиндустриальном обществе или модернизирующемся обществе). В-третьих, конкретные условия протекания конфликтов могут различаться даже в одном и том же регионе (к примеру, национально-освободительная борьба против колонизаторов существенно отличается от межплеменных столкновений). Разными могут быть и мотивы, и механизмы участия в конфликтах различных слоев этноса. Поэтому в работах по этноконфликтологии большое место обычно занимает анализ конкретных конфликтных ситуаций с исследованием специфических причин, факторов, условий и механизма конфликта. Тем не менее сравнительное изучение этических конфликтов свидетельствует, что в их происхождении, структуре, содержании, эволюции имеются повторяющиеся черты и компоненты. Благодаря этому можно выделять некоторые закономерности этноконфликтного процесса, что и должно быть предметом научного анализа. Это дает возможность говорить о прогнозируемости по крайней мере отдельных сторон и аспектов этнических конфликтов и предсказуемости результатов воздействия на этноконфликтный процесс.