Трансграничная преступность в структуре миграционной преступности

В мировом криминальном «бизнесе» миграционной преступности доминируют незаконный оборот наркотиков, оружия, неуправляемая миграция и нелегальная торговля людьми, ежегодно приносящие прибыль более 800%, где наиболее важную роль играют транснациональные и этноорганизованные формирования^[1]. В своей противоправной деятельности они, в целях осуществления трансграничных операций, обречены на привлечение нового «сетевого игрока», в роли которых могут выступать трансграничные криминальные группировки. В контексте системной угрозы, исходящей от миграционной преступности, Россия столкнулась с опасностью трансграничной преступности^[2] и необходимостью надежной защиты и обеспечением государственной границы. Угрозу криминологической безопасности в пограничной сфере в современных условиях представляет «…активизация трансграничных преступных групп по незаконному перемещению через государственную границу Российской Федерации наркотических средств, психотропных веществ, товаров и грузов, водных биологических ресурсов, других материальных и культурных ценностей, организации каналов незаконной миграции»^[3].

После распада СССР в 1991 году и превращением ряда субъектов на территории Сибири и Дальнего Востока России в приграничные районы со всей остротой проявилась проблема трансграничной преступности. Российское порубежье стало в своем большинстве представлять собой уникальную территорию, на которой значительная часть населения и хозяйствующих субъектов в той или иной форме стали связаны с границей: они работают в пограничной зоне, осуществляют строительство объектов инфраструктуры, в интересах поддержания жизнеобеспечения постоянно пересекают границу, поддерживают широкие родственные и иные связи с проживающими на сопредельной территории. По этим и ряду других причин государственная граница с Китаем, КНДР, Монголией и особенно с Республикой Казахстан превратилась в место пересечения торгово-экономических и криминальных интересов транснациональной и этноорганизованной преступности.

В этом плане сложно и неоднозначно развивается, в частности, ситуация на российско-казахстанской границе, через которую ежегодно пересекает от 10 до 15 млн человек. Достаточно большую часть этого потока составляют жители приграничных районов, въезжающих на сопредельную территорию с целью посещения родственников, совершения покупок, торговли, отдыха и т. д. Наличие у местного населения разноплановых связей по обе стороны границы и возможности их поддерживать, привлекает транснациональную и этноорганизованную преступность, приводит к созданию трансграничных преступных группировок и расширению масштабов криминальной деятельности. В первую очередь это проявляется в незаконном перемещении через границу товаров и грузов, либо оказание должного содействия в совершении иной противоправной деятельности. Этому способствует отсутствие сплошной линии обустроенной государственной границы и географическая характеристика территории. Так, например, в зимнее время жители приграничных районов Павлодарской области Республики Казахстан и Новосибирской области осуществляют перевозку товаров иностранного производства помимо таможенного контроля и пограничных постов на санных повозках. Одновременно предоставляют для представителей транснациональной, этноорганизованной и иной преступности дорожную технику и вездеходы для расчистки дороги и обеспечения проходов через линию государственной границы и таможенного контроля. В летнее время местные жители и трансграничные группировки вовлечены в перевозку товаров народного потребления с использованием личных транспортных средств. Более того, «прозрачность» границы на ряде участков с Казахстаном обусловило функционирование устойчивых каналов наркотрафика в Россию^[4]. Маршруты, проходящие через российско-казахстанскую границу, активно используются нелегальными мигрантами из стран Южной и Восточной Азии и Африки с целью проникновения в Россию. В течение ряда последних лет ежегодно количество попыток незаконного пересечения ими границы фиксируется от 500 до 1000.

Не менее сложной остается обстановка и на российско-китайском участке границы, которая характеризуется достаточно высоким уровнем числа нарушений государственной границы и ее режима китайскими гражданами. Так, например, только в 2006 году было задержано на этом участке 761 нарушитель госграницы, подавляющее большинство из которых (83%) составили граждане Китая. В последующие годы ситуация в этом вопросе оставалась на этом же уровне. Отставные китайские офицеры и агенты спецслужб активно участвуют в криминальной деятельности в приграничье^[5], устанавливая в отдельных случаях контакты со своими бывшими «коллегами — отставниками» по другую сторону границы. Несколько большее число фактов задержания (от 850 до 1500) ежегодно фиксируется на различных участках границы с Китаем, Монголией и КНДР. В целом число нарушений границ России имеет тенденцию к увеличению. Например, по итогам 2008 года сотрудниками пограничной службы было задержано около 9000 нарушителей. Об интенсивной криминализации приграничных территорий свидетельствуют более высокие уровни и темпы преступности при ее достаточной высоколатентности.

В сущности, на протяжении всей азиатской части границы России отмечается активная криминальная деятельность трансграничных группировок. Последние, по мнению экспертов, специализируются на организации и обеспечении провоза через границу контрабанды, наркотиков, оружия, незаконной миграции и т. д. Неслучайно, Руководство ПС ФСБ России в числе других выделяет в качестве наиболее опасных центрально-азиатское и дальневосточное направления^[6]. Новой особенностью является высокая техническая оснащенность и использование трансграничными криминальными группами современных информационных технологий для связи с представителями транснациональной и этноорганизованной преступности, а также ориентации и информирования потенциальных нарушителей границы. В частности, постоянно выявляются сайты с перечнями маршрутов движения, данные по приобретению карт различных участков госграницы, на которые нанесены водные и пешеходные маршруты, размещена информация о жителях приграничных районов, которые за соответствующую оплату могут оказать помощь с транспортом при следовании по выбранному маршруту и т. д., ими же отмечается высокая техническая оснащенность трансграничных криминальных групп. Изложенные обстоятельства, а также значительное усиление криминальной составляющей, сложности выявления фактов противоправной деятельности, ее высокая латентность, повлекшая за собой снижение социального контроля над пограничным и таможенным режимами и оказание влияния на межгосударственные отношения, обусловливает актуальность «трансграничной преступности» и требует соответствующего анализа.

Достаточно показательными в этом плане являются итоги ежегодной деятельности оперативных подразделений Сибирского таможенного управления. В частности, Таможенными органами Сибирского региона было только в 2009 году (рис. 15) выявлено 9111 таможенных правонарушений, что на 3,2% больше, чем в предыдущем. В предыдущие годы просматривается определенный их рост на 2,8—3,2%. При этом обнаруживается рост числа правонарушений в ряде субъектов Сибирского суперрегиона: Кемеровской (25%); Горно-Алтайской (4,5%) и Хакасской (114%) таможнях и их снижения в Томской (-27%); Новосибирской (-20%).

Рис. 15. Показатели работы СТУ за 2009 г.

За прошлый год таможенными органами СТУ и судами рассмотрено 6,827 (АППГ — 7,223) дел об административных правонарушениях. Динамика выявленных административных правонарушений и возбуждения дел в сравнении с аналогичными периодами за последние годы приведены в таблице 5. В частности, без проведения административного расследования в течение года возбуждено 1742 дела об АП, в том числе составлено 1146 протоколов об административных правонарушениях и вынесено 596 постановлений-предупреждений непротокольной формы. В 2008 году было составлено 1218 протоколов об АП и 505 постановлений-предупреждений.

С вынесением определения о возбуждении дела об АП и проведении административного расследования в 2009 году было возбуждено 3408 дел об АП, за 2008 год было возбуждено 3769 дел об АП (-361/-9,6%). При этом основными субъектами административной ответственности за нарушение таможенных правил продолжают оставаться должностные лица (табл. 6). Связано это с тем, что основная масса дел возбуждается в приграничных таможнях (Алтайская — 45%, Омская — 22% всех выявленных правонарушений) при перемещении товаров через таможенную границу РФ физическими лицами.

Количество возбужденных дел об АП с распределением по таможням региона.

Таблица 6

Распределение дел об АП по субъектам правонарушения (на момент возбуждения дел об АП).

В контексте изложенного представляет интерес анализ товарной характеристики административных правонарушений (табл. 7).

Таблица 7

Товарная характеристика об административных нарушениях.

Наряду с анализом по товарной составляющей, определенный интерес представляет характер распределения дел об АП, возбужденных в 2009 году. Так, в течение 12 месяцев 2005 года наибольшее количество дел об административных правонарушениях возбуждено по следующим составам:

Статья 16.1. КоАП РФ — незаконное перемещение товаров и (или) транспортных средств через таможенную границу Российской Федерации — 1201 дело об АП, из них: ч. 1 — 386; ч. 2 — 547; ч. 3 — 268, (за АППГ — 1050 дел об АП) — увеличение на 151 дело, или 14%.

Статья 16.2. КоАП РФ — недекларирование, либо недостоверное декларирование товаров и (или) транспортных средств — 1191 дело об АП (за 2004 — 1416 дел об АП) — снижение составило 225 дел, или 15,9% из них:

• — ч. 1 — недекларирование товаров и (или) транспортных средств — 1025 дел об АП (2004 — 1048 дел об АП) — уменьшение на 23 дела, или 2,2%;
• — ч. 2,3 — недостоверное декларирование товаров и (или) транспортных средств — 166 дел об АП (за ППГ 2004 — 368 дел об АП) — снижение на 202 дела, или 5,9%.

Статья 16.5. КоАП РФ — нарушение режима зоны таможенного контроля — 573 дела об АП (за 2004 — 298 дел об АП) — увеличение на 275 дел, или на 92,3%.

Статья 15.25 КоАП РФ — нарушение валютного законодательства Российской Федерации и актов органов валютного регулирования — 353 дела об АП (за 2004 по ст. 16.17. КоАП РФ — неисполнение требований таможенного режима экспорта и ст. 15.25. КоАП РФ — 391 дело об АП) — снижение на 358 дел, или 9,7%.

Статья 16.3. КоАП РФ — несоблюдение запретов и (или) ограничений на ввоз товаров на таможенную территорию РФ и (или) вывоз товаров с таможенной территории РФ — (перемещение товаров и (или) транспортных средств с несоблюдением мер по защите экономических интересов Российской Федерации и других запретов и ограничений) — 328 дел об АП (за 2004 — 359 дел об АП) — снижение на 31 дело, или 8,6 %.

Статья 16.18. КоАП РФ — невывоз либо неосуществление обратного ввоза товаров и (или) транспортных средств физическими лицами (невывоз за пределы таможенной территории Российской Федерации либо невозвращение на эту территорию товаров и (или) транспортных средств) — 322 дела об АП (за 2004 — 403 дела об АП) — снижение на 81 дело, или 20,1%.

Статья 16.16. КоАП РФ — нарушение сроков временного хранения товаров — (непринятие мер по таможенному оформлению или выпуску находящихся на временном хранении товаров и (или) транспортных средств) — 232 дела об АП (за 2004 — 291 дело об АП) — снижение на 59 дел, или 20,3%.

Преобладание отдельных видов правонарушений во многом объясняется тем, является ли таможня приграничной либо внутренней. Структуру преступности в 2009 году по результатам деятельности сотрудников дознания таможен региона можно представить в следующем виде. Всего возбуждено 283 уголовных дела (за АППГ — 201), что обеспечило увеличение на 40%. 276 уголовных дел (что составляет 97% от общего количества) возбуждено по ст. 188 УК РФ (контрабанда), 6 уголовных дел — по ст. 194 УК РФ (уклонение от уплаты таможенных платежей), 1 — по ст. 193 УК РФ (невозвращение из-за границы денежных средств в иностранной валюте). 21% уголовных дел возбуждено по фактам контрабанды наркотических средств, 26% — по фактам незаконного перемещения на таможенную территорию России товаров народного потребления, 20% по фактам незаконного перемещения на таможенную территорию России легковых автомобилей.

Важной составляющей деятельности таможни очевидно является предотвращение контрабанды наркотиков. В течение 2009 года таможней Сибирского суперрегиона осуществлено 2778 оперативно-розыскных мероприятий (в том числе совместно с другими правоохранительными органами), в результате которых проведено 204 факта изъятия наркотических средств, сильнодействующих лекарственных препаратов и ядовитых веществ общим весом около 300 кг, в том числе 96,769 кг героина.

Контрабанда наркотических средств и психотропных веществ в настоящее время характеризуется:

• — увеличением темпов роста сильных наркотических средств (героин, синтетические и т. д.);
• — дальнейшей активизацией трансграничных преступных группировок;

— значительным ростом числа трансграничных групп и использование их каналов транснациональной и этноорганизованной преступностью.

Об этом также свидетельствуют данные ПС ФСБ России. По их мнению, объектами противоправных устремлений преступности, носящих трансграничный характер, стали государственная граница, приграничные районы, внутренние морские воды, территориальное море, исключительная экономическая зона, континентальный шельф, их природные богатства. Деятельность трансграничных группировок значительно активизировалась, что создает угрозы криминологической безопасности, поскольку с их помощью получил свое развитие процесс бесконтрольного проникновения транснациональных и этноорганизованных группировок через государственные границы в преступных целях. Острота проблемы состоит в том, что в настоящее время окончательно сформировалось преступное сообщество, активно использующее миграционные каналы. Определенную роль при этом играют транснациональная, этноорганизованная и трансграничная преступность.

В контексте изложенного пристальное внимание привлекает деятельность многих китайских компаний приграничной торговли. В сущности, они являются универсальным «инструментом» трансграничной преступности^[7]. Китайский бизнес уже осел и укрепил свое присутствие по обеим сторонам российско-китайской границы. Исходя из этого, у него возникли новые возможности, появились новые устремления, стали видны новые формы получения прибыли. Сила и возможности китайских компаний приграничной торговли привлекает внимание китайского криминала, в том числе и «триад», а слабые возможности российских компаний, находящихся только на одной стороне границы, заставляет российский криминал искать сотрудничества с китайским.

В российско-китайской приграничной торговле китайские приграничные компании стали центром не только торговли, но приложения экономических интересов криминала обеих сторон. Создание так называемых «китайских рынков», как правило, осуществляется при договорном участии крупных китайских компаний приграничной торговли и является шагом по формированию этнических «чайна-таунов». Вокруг «китайских рынков» формируется криминальная инфраструктура, которая пропускает через себя нелегальных мигрантов (с целью дальнейшей легализации, оседания или переправки на Запад по поддельным документам), фальшивые документы и деньги. Эти рынки активно ведут торговлю контрабандным и контрафактным товаром; концентрируют в себе огромные суммы укрытых от налогообложения доходов (вплоть до создания нелегальных банков и систем международных расчетов), дают места для игорного бизнеса и проституции.

(поставки «живого товара» в увеселительные заведения стран Юго-Восточной Азии), а также предлагают оружие и наркотики.

Свою деятельность преступники активно прикрывают вывесками различных легальных фирм (компаний со 100% китайским капиталом, российско-китайскими совместными предприятиями, фирмами-однодневками, созданными на подставных лиц). Поэтому им часто удается избежать уголовного преследования, в том числе и путем ухода за границу. На смену скомпрометировавшим себя сотрудникам китайских компаний сразу прибывают другие. Такой практике способствует либеральность российского законодательства, коррумпированность чиновников и сотрудников правоохранительных органов, слабое их взаимодействие.

Анализ ситуации на границе свидетельствует о нарастании негативных процессов, которые характеризуются:

• • расширением масштабов контрабандной деятельности и ухудшением криминальной ситуации в приграничных районах;
• • сложной социально-экономической обстановкой и межнациональными отношениями в приграничных районах;
• • ростом криминальных группировок, которые в целях наживы активно занимаются созданием и обеспечением «окон» и «коридоров» для контрабанды, неконтролируемой миграции и другими видами трансграничной преступности^[8].

Изучение трансграничной обстановки на азиатской территории ряда субъектов РФ показывает, что с конца XX века продолжается и усиливается противоправная деятельность по организации каналов контрабанды и незаконной миграции, которые активно используют транснациональная и этноорганизованная преступность. Анализ существующей практики убеждает в том, что такого рода каналы подготавливают и обеспечивают их функционирование, как правило, местные жители, проживающие по обе стороны границы^[9], которыми и совершаются трансграничные преступления. В отдельных случаях, трансграничные проходы могут создавать и обеспечивать организованные преступные группы, специализирующиеся на этом и прибывающие для осуществления криминальной деятельности из других районов. Организуясь на сетевой основе, такие группы, осуществляя деятельность по обе стороны границы, поддерживают друг с другом связи и имеют устойчивый криминальный доход.

Анализ сложившейся практики противодействия трансграничной преступности убеждает, что в составе ранее выявленных криминальных групп принимали участие как граждане России, так и сопредельных стран, являющиеся жителями близлежащих населенных пунктов, отдельные представители пограничных войск, таможенных органов, органов МВД, ФСБ и т. д. В качестве примера можно привести раскрытую в 2009 году деятельность одной из ОПГ, состоящей из семи человек, осуществлявшей в течение ряда лет контрабанду леса с территории Дальнего Востока в Китай^[10]. В ходе следствия была вскрыта схема сетевой структуры организованной преступной группы, в которой существовало распределение функциональных ролей (контроль за скупкой и заготовкой леса, отправки его, поставки вагонов и загрузки и т. д.). По данному виду деятельности существовало пять фирм-однодневок прикрытия, а также две фирмы для проведения финансовых операций, подготовке экспортной документации для таможенных и налоговых органов и перемещения леса в Китай. Установлено, что такого рода деятельность осуществлялась с помощью пособников, работающих в налоговых и таможенных органах, а «крышу» обеспечивали сотрудники правоохранительных органов. Вместе с тем, за рамками изучения осталась деятельность китайской транснациональной преступности. Такая сетевая структура позволила ОПГ в течение трех лет вполне официально переместить 126 760,117 кубических метров леса ценных пород в Китай, получить за это денежную сумму в размере 376,4 млн рублей. Более того, ими был также получен начисленный налоговыми органами НДС в сумме 5 млн рублей. Нами представлена классическая схема криминальной деятельности трансграничной группы, сетевая природа которой видимо обеспечила уход от ответственности оставшихся вне контроля правоохранительных органов других не менее активных представителей миграционной преступности.

Вместе с тем, в практике криминальной деятельности преступности просматривается другая форма сетевой организации, которую применяют при трансграничной наркоторговле. В сфере переброски наркотиков через границу активно функционируют десятки трансграничных криминальных групп. Проблема наркотрафика в России проистекает из проблемы производства наркотиков, как на постсоветском пространстве Центральной Азии, так и, прежде всего, в Афганистане^[11]. По оценке МВД России до 90% нелегальных поставок опиатов идет через российско-казахстанскую границу. Транснациональная и этноорганизованная преступность использует тактику децентрализованной переброски наркотиков через границу. Очевидно, часть наркотиков переправляется с помощью транграничных преступных группировок. Вместе с тем, большая ее часть — с помощью завербованных или используемых «в темную» курьеров-одиночек, либо большого количества независимых групп разной направленности, специализирующихся на оптовых поставках, отмывании криминальных денег и ряда вспомогательных операциях, связанных с переброской наркотиков через границу, занимаясь полностью только ими, либо осуществляя сразу несколько видов преступной деятельности и т. д. Трудность обнаружения и раскрытия такого рода криминальных сетей и их преступных операций очевидна и существенно снижает, по мнению экспертов, эффективность деятельности правоохранительных органов.

Представляет интерес другая схема криминальной сетевой структуры со строгой «специализацией» была выявлена органами ФСБ России на территории Восточной Сибири, которая включала местных представителей ОПГ, организующих хищение стратегического сырья, в том числе и радиоактивных материалов по заказу китайской транснациональной преступности. Последняя, в контакте с трансграничной ОПГ, предприняла попытку контрабандного провоза похищенного в Китай^[12].

Иного плана сетевые структуры используются на Дальнем Востоке при осуществлении контрабанды биоресурсов. Так, например, МВД России по ДФО в последние годы была вскрыта преступная деятельность ряда организованных преступных групп, осуществляющих незаконную добычу в больших размерах краба, трепанга и других биоресурсов и реализующих их в Китае, Республике Корея и Японии. Во всех случаях трансграничные криминальные группы имели рыболовецкие суда, на которых производили незаконный отлов, с которым неоднократно (три и более раз) без соответствующих разрешительных документов пересекали морскую госграницу и вывозили товар зарубеж. При этом ими поддерживались устойчивые связи с транснациональной преступностью (китайские «триады» и японская «якудза»), которым и продавались биоресурсы. Установлена также преступная связь с представителями погранслужбы России, которые обеспечивали незаконный проход судов через границу. В данном случае, имеет место довольно простая сетевая схема осуществления криминальной деятельности — трансграничная преступная группа — транснациональная преступная группа — представители погранслужбы.

Анализ существующих способов сетевой организации трансграничной преступности представляется в криминологическом плане важным для понимания механизма сотрудничества основных элементов (транснациональная, трансграничная и этноорганизованная преступность) миграционной преступности как единого «клуба сетевых игроков».

Он позволяет выявить систему ухода преступности от государственного контроля, особенности обеспечения собственной безопасности в условиях конкуренции, алгоритм возникновения и течения криминальных конфликтов, методы поддержания внутренней дисциплины и обе-спечения защиты сетевых систем. Очевидно понимание изложенного позволяет определить стратегию противодействия миграционной преступности в целом.

Изучение сетевой структуры трансграничной преступности позволяет констатировать отсутствие шаблона в ее схеме. В сущности подтверждение тому можно обнаружить в отечественной и зарубежной литературе^[13]. В контексте изложенного является важным выделенная А. Л. Репецкой^[14] такая особенность сетевой организации как аморфность, т. е. «бесформенность некого объединения, в котором его свойства в естественных условиях одинаковы по всем направлениям, что обусловлено неупорядоченным расположением его элементов»^[15]. Именно такая структура обеспечивает эффективность криминальных организованных групп, при этом она вполне способна оказывать активное противодействие правоохранительным органам. При этом следует иметь ввиду, что трансграничная преступность сформировалась в специфичной социально-экономической обстановке. Низкий уровень жизни, невозможность трудоустройства, отсутствие благ цивилизации и т. д. вдоль российской границы в зоне деятельности пограничных войск и таможенных органов создало основу криминализации большинства местных жителей приграничных районов и их вовлечения в криминальную деятельность.

Анализ имеющейся литературы^[16] убеждает, что термин «трансграничная преступность» как научное понятие отсутствует. В Послании 2005 года Президента России в числе глобальных угроз указывается «трансграничная преступность, которая включала в себя контрабанду, незаконную торговлю оружием, финансовые махинации, отмывание денег, рэкет и шантаж»^[17]. В ряде научных статей, можно обнаружить определенное смешение данного понятия с дефиницией «транснациональная преступность». Например, Е. Г. Вайде полагает, что трансграничная преступность является «более частным узким понятием и характеризует лишь часть транснациональной преступности»^[18]. Возражая против этого, В. Ф. Цепелев справедливо отмечает, что использование термина «трансграничные преступления» как синонима «транснациональной преступности» не совсем точно, поскольку последний термин означает преступления, совершаемые на территории соседних стран, имеющих общие границы^[19]. Можно согласиться с Е. Г. Вайде только в части того, что «трансграничная преступность действительно является частью», но не транснациональной, а, на наш взгляд, миграционной преступности. В сущности трансграничная преступность осуществляется в рамках приграничья и, как правило, сводится к оказанию специфических услуг представителям транснациональной и этноорганизованной преступности. Именно высокий уровень сетевой организации трансграничных групп обеспечивает возможность вступать и поддерживать в рамках «сетевого клуба игроков» устойчивые криминальные контакты.

Как видно из изложенного, территориальность распространения трансграничной преступности имеет непосредственное отношение к приграничным районам и связанных с пересечением и незаконным перемещением товаров или иных предметов через государственную границу. Безусловно, это затрагивает, в первую очередь, интересы обоих государств, находящихся по разную сторону границы. Причем, трансграничный характер преступлений включает как качественный признак — объект посягательства, так и количественный — распространенность этих деяний на границе. Наличие этого критерия позволяет выделить криминогенную составляющую в деятельности отдельных лиц и групп и предложить рабочее определение. В частности, «трансграничная преступность» является элементом миграционной преступности, представляющей собой структурированное ядро, организованное по сетевому принципу, позволяющему с помощью связей обеспечивать социальную и специализированную поддержку криминальной деятельности. Очевидно трансграничная преступность включает определенную совокупность преступлений, связанных с систематическим незаконным пересечением, перемещением людей, товаров или иных предметов через государственную и таможенную границу РФ, совершаемые отдельными лицами или криминальными группами как в личных интересах, так и представителей транснациональной, этноорганизованной и иной преступности в корыстных целях.

К вопросам активизации борьбы с трансграничной преступностью неоднократно обращали внимание сотрудников правоохранительной системы ряд государственных деятелей. В частности, на одном из заседаний Совета Безопасности России, посвященном обеспечению национальной безопасности РФ в Сибирском федеральном округе в 2003 году, Президент РФ отметил, что «проблемы полноценного обустройства границы с Казахстаном и Монголией не решены». Речь, по его мнению, должна идти о создании современной цивилизованной границы, которая, с одной стороны, стала бы препятствием на пути незаконной миграции, контрабанды, трансграничной преступности, но и создавала бы условия для нормального приграничного сотрудничества в торговле и туризме. В контексте этой целевой установки организуется деятельность таможенных органов и пограничной охраны.

В настоящее время происходят фактические изменения в трансграничной преступности. Россия реально стала объектом экспансии международного наркобизнеса, контрабанды оружия, ВВ, OB, РВ и т. д. Увеличился объем нелегального оборота культурных ценностей через таможенную границу. В последние годы активизировалась деятельность трансграничных криминальных группировок. Причем в ряде случаев, правоохранительные органы имели дело не со случайными контрабандистами, а криминальными структурами, имеющими на вооружении современное оружие, приборы ночного видения, средства связи и т. д. В определенном смысле это были трансграничные криминальные группировки, действующие в приграничье и рамках эффективно организованного «теневого» бизнеса.

• [1] Трансграничная преступность в зоне южных постсоветских рубежей России: социальные и политические аспекты (монография) / Н. А. Батищева, В. С. Бойко, Э. Гида-ури. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. — 144 с.
• [2] Например, см. Трансграничная преступность привлекает пристальное вниманиеправоохранительных органов Дальнего Востока // http: www.deita.ru/society/dalnij-vostok₀₂.03.2006_51 071 transgranichnaja-prestu.; Преступные группировки российского Дальнего Востока сращиваются с криминалитетом из стран АТР // http://hghltd.yande[.net/yandbtm?qtree = 7stbl5n28gp8jtfw) JnMPZOJagSMNLSfOo…; Пограничныеслужбы шести стран СНГ проводят совместную спецоперацию по пресечению трансграничной преступности / http://pravo.zakon.kz/engine/print/php? = l&newsid=93 001;Пресечена деятельность трансграничной преступной группы // http: www.tks.ru/crivt/2006/06/13/01; Андерс Я. Трансграничная преступность и опасность хищенияядерных материалов // http://www.voantws.com/rus…/2005;12−12-oa8.cfm?renderforprint: = l&pageid=10 317; Террористы готовят биологическое оружие // http: www. oagb.ru/bio.php?txt-id=2290; и др.
• [3] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537 //http:www.scf.gov.ru/documents/99.html.
• [4] В настоящее время ПС ФСБ России на границе задерживают немногим более 4%всего героина, поступающего в российские регионы, либо следующим транзитом черезРоссию.
• [5] Обнинский В. «Триады» и реформы. Мафия 21 века: сделано в Китае // http://www. Centrasia. ru/news2 php. st= 1 160 116 560.
• [6] http://nova.rambler.ru/cache?hilite = 00A0:2A17E7&words = %DO %BA %D1%8…
• [7] Например, Нырова Н. Н. Китайские компании приграничной торговли и их местов международной преступной деятельности // Проблемы борьбы с проявлениями криминального рынка. — Владивосток, 2005. С. 145—178.
• [8] Собольников В. В. Трансграничный аспект криминальной миграции // Соболь-ников В. В. Проблемы предупреждения миграционной преступности (монография). —Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2006. — С. 183—193.
• [9] Этнический состав прилегающих к границе Казахстана регионов и районовсостоит в российской части Сибири из русских и казахов (5,7%), а на казахстанскойв его центральной и восточной части также велико число русских. Вместе с тем, в силупроведения соответствующей политики правительством Казахстана, северные и восточные ее области в последние годы активно заселяются представителями титульнойнации. В отдельных приграничных районах Дальнего Востока увеличивается число иностранцев и лиц без гражданства, проживающих на территории России и формирующихэтнические диаспоры.
• [10] На Дальнем Востоке пресечена деятельность трансграничной преступной группировки // http: www.vch.ru/cgi-bin/guide.cgi?table₁₃&action=show&id=7322.
• [11] Присутствие наркокриминальной составляющей в современных политическихи социальных процессах в странах ЦАР является спецификой, проявляющей себя в контексте клановых структур и их роли в обществе, транзитного характера региона принезаконном обороте наркотиков, обусловленного геополитическими процессами, традициями «двойной» политической культуры и т. д. См. Князев А. А. О наркокриминальнойкомпоненте современных политических процессов в странах Центральной Азии в контексте афганского наркопроизводства // http://matcrik.ru/rabric/detail.php7ID = 921&print=Y.
• [12] Обнинский В. С. Мафия 21 века: сделано в Китае. — Норма, 2006. — С. 183—184.
• [13] Ванюшкин С. В., Даниленко Н. Н. Изменения организованной преступности и деятельности по борьбе с не й //Организованная преступность. Миграция и политика. —М., 2002; Щеблыкина И. В. Миграция и незаконное организованное пересечение государственной границы // Преступность как она есть и направления антикриминальнойполитики / Под ред. А. И. Долговой. — М.: РКА, 2004. — С. 134—139; Global Organizedcrime and International Seurity / Ed. by E. Viano. — Ashgate. Pub. Lid. 1999; Shelley L. Transnational Jrganizid Cream // Journal of Affeirs. Vol. 48. N 2. 1995; и др.
• [14] Репецкая А. Л. Транснациональная организованная преступность: Учеб, пособие. — Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2005. — С. 45.
• [15] Словарь инстранных слов. — 10-е изд., стереотип — М.: Рус. яз., 1983. — С. 33.
• [16] Трансграничная преступность в зоне южных постсоветских рубежей России: социальные и политические аспекты (монография) / Н. А. Батищева, В. С. Бойко, Э. Гида-ури. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. — 144 с.; Граница безопасности и безопасностьграниц / Под ред. В. Е. Хвощева. — Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2001. — 468 с.; Региональное измерение трансграничной миграции в России / Науч. ред. С. В. Голунов. — М.:Аспект Пресс, 2008. — 351 с.; Коваленко Е. Г. Проблемы трансграничной преступностив экономической сфере // Развитие взаимодействий в правовом и экономическом пространстве стран АТР. Часть 1. — Хабаровск, 2003. — С. 39—42; и др.
• [17] Глобальные угрозы — трансграничная преступность // http://nova.rambler, ru/cache?hilit e=87:005872BA&words= %D1%82%D1%80…
• [18] Вайде E. Г. Проблемы сотрудничества в борьбе с транснациональной преступностью // http://hghltd.yandex.net/yandbtm?qtree=7stbl5N28GP8JeFwOJagSMN 1 Sf)0…
• [19] Цепелев В. Ф. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью: уголовно-правовые, криминологические и организационно-правовые аспекты. — М.: Академия Управления МВД России, 2001. — С. 86.