Исполнение обязательств. 
Что изменилось в гражданском кодексе ?

• 17. Статья 310 о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства — прежде одна из самых кратких статей Кодекса — теперь включает в себя три пункта, надо признать, с ненамного более богатым содержанием. Общий смысл остался прежним: по общему правилу (и. 1) «односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются» — что само собою разумеется, а иначе зачем вообще было бы нужно понятие обязательства? «за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или иными правовыми актами» (там же), а по обязательствам, связанным с осуществлением всеми его сторонами предпринимательской деятельности — также еще и в случаях, предусмотренных договором (абз. 1 п. 2). Единственное, как видим, отличие от редакции, действовавшей ранее, — в уточнении, что речь идет об обязательстве, предпринимательском для всех его сторон, — обязательстве из сделок, на Западе называемых сделками типа Ь2Ь (businessman to businessman), обязательств из двусторонне-торговых сделок.
• 18. Далее — с абз. 2 п. 2 — начинаются отличия, а, вернее сказать, уточнения. Первое — как абсолютно естественно было бы предположить — касается обязательства, исполнение которого «связано с осуществлением предпринимательской деятельности не всеми его сторонами»: право на одностороннее изменение условий или отказ от исполнения такого обязательства «…может быть предоставлено договором лишь стороне, не осуществляющей предпринимательской деятельности ». Это — нововведение: такого уточнения прежде не было, хотя судебная практика, кажется, к нему склонялась. Нововведением является также указание на возможность установления исключений и из этого правила: законом [включая сам ГК, или нет?] или иным правовым актом может быть предусмотрена «возможность предоставления договором такого права другой стороне».
• 19. Правило нового и. 3 ст. 310 — о том, что «…право на односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, или на одностороннее изменение условий такого обязательства^[1] может быть обусловлено по соглашению сторон необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне обязательства» — имеет, конечно, более просветительский, чем юридический характер и направлено не столько на правовую регламентацию общественных отношений, сколько на преодоление той узости, которая так характерна для мышления российских юристов — ученых и практиков — в вопросе о содержании принципа свободы договора. Нет никакой надобности в том, чтобы право одностороннего отказа от исполнения обязательства или одностороннего изменения его условий предоставлялось его обладателю без всяких условий — напротив, такие условия были бы естественны, а их отсутствие (означавшее лишь, что условия эти стороны соглашения постарались поглубже «закопать», нонадежнее спрятать от всевидящего подозрительного судейского ока) противоестественно^[2]. В этом смысле трудно решить, чего в обсуждаемой новой норме больше — позитива или негатива. С одной стороны — она вроде бы позитивна, поскольку раскрывает один из возможных внутренних мотивов (оснований) признания участник договора за своим контрагентом права на односторонний отказ от его исполнения; с другой стороны — она негативна, поскольку формулирует такой мотив (основание) чрезвычайно узко (как уплату определенной денежной суммы). Ну, а может ли таким основанием стать предоставление иное, чем денежное? совершение стороной какого-либо действия? предоставление ею какого-либо права? да даже возможность уплаты не определенной, а лишь определимой денежной суммы — и то уже сомнительна!
• 20. Новый (второй) пункт ст. 312 можно сказать узаконил фактически сложившуюся практику повсеместного требования доверенностей, удостоверенных нотариально, для подтверждения полномочия па принятие исполнения по любому, даже самому ничтожному обязательству. Причина фактической ситуации понятна — настолько повсеместное распространение мошеннической практики, что она зачастую воспринимается как органическая составляющая нормальной современной российской действительности, обычного хода жизни, ведения дел. Отсюда — повальное недоверие всех ко всему и вся, стремление заручиться максимально «твердыми» и «достоверными» доказательствами даже самых пустяшных полномочий. Спасибо законодателю, впрочем, и за то, что наряду с узаконением сложившейся в таких условиях практики, он напомнил и еще о двух — более простых — способах убедиться в наличии полномочий: (1) получении должником письменного уполномочия известного лица, представленного ему непосредственно кредитором_у и (2) наличии указания о полномочиях известного лица на получение исполнения в договоре между кредитором и должником. Примечательно, что законодатель ни еловом не обмолвился о самом, казалось бы, естественном способе получения кредиторского подтверждения полномочий на принятие исполнения — об устном кредиторском заявлении, сделанным лично или по телефону, а также об sms-, e-mail, skype и других подобных сообщениях^[3].
• 21. Изложенная в новой редакции ст. 313 Кодекса сохраняет все прежде предусмотренные ею принципы, а именно — (1) право кредитора отказаться принимать от третьего лица исполнение, которое (согласно требованиям закона, иных правовых актов, условиям или самому существу обязательства), должно быть произведено должником лично (было в п. 1 ст. 313, теперь — п. 3 ст. 313); обязанность кредитора принять такое исполнение, предложенное за должника третьим лицом, (2) которое было возложено должником на указанное третье лицо (и было и осталось в п. 1 ст. 313), а также (3) которое предложено третьим лицом, подверженным «опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество», хотя бы оно и не было возложено должником на это третье лицо (и было и осталось в п. 2 ст. 313). Единственное отличие новой редакции нормы, узаконивающей последний принцип от редакции прежней, в том, что в ней больше не воспроизводятся ошибочные примеры случаев, в которых третье лицо якобы подвергается опасности утратить свое право на имущество должника (раньше назывались «право аренды, залога или др.»).
• 22. Кроме того, новая редакция ст. 313 Кодекса вводит ряд новых, прежде либо вовсе не существовавших, либо не вполне ясно выраженных правил, а именно:
  • (a) новый случай, в котором кредитор обязан принять исполнение обязательства от третьего лица, независимо от того, было ли оно возложено на него должником или нет; этот случай — допу- гценная должником просрочка исполнения денежного обязательства (подп. 1 п. 2);
  • (b) предоставление третьему лицу, предложившему исполнение, которое кредитор — неважно по какой именно причине — обязан принять, ряда возможностей, принадлежащих должнику, в том числе по внесению долга в депозит и производству зачета (п. 4);

• © возложение на третье лицо, исполнившее обязательство, не являющееся денежным, ответственности за недостатки исполнения (п. 6);
• (d) признание суброгации (перехода) к третьему лицу, исполнившему обязательство вместо должника, прав кредитора по такому обязательству, в том числе частично, но с условием о невозможности их осуществления в ущерб кредитору (и. 5)^[4].
• 23. Новая редакция ст. 314 «Срок исполнения обязательства» содержит три существенных нововведения:
  • (a) узаконивает возможность отсчета срока исполнения обязательства от «момента исполнения обязанностей другой стороной или наступления иных обстоятельств, предусмотренных законом ши договором» (п. 1) — явно служит средством хотя бы частичной нейтрализации сформировавшейся у нас в последнее десятилетие практики категорического неприятия судами сделок под потестативными условиями^[5];
  • (b) ликвидирует прежде установленную не вполне понятную «двухступенчатую» технологию определения законного срока исполнения обязательства: прежний «разумный срок или семь дней со дня востребования» заменяется единым диспозитивным общим правилом о семидневном сроке с момента востребования (п. 2)^[6];
  • © в дополнение к общим правилам ст. 406 о просрочке кредитора особо определены правовые последствия кредиторского бездействия в вопросе предъявления требования об исполнении (п. 2).
• 24. Новая редакция ст. 316 «Место исполнения обязательства» заключает две содержательных новации, а именно:
  • (а) дает два самостоятельных правила по вопросу о месте исполнения денежного обязательства путем передачи наличных или иначе платежа (абз. 5 н. 1) или путем безналичных расчетов. в первом случае таким местом является место жительства (нахождения) кредитора в момент возникновения обязательства, во втором — место нахождения обслуживающего его банка (филиала, подразделения), если иное не предусмотрено законом;
  • (Ь) устанавливает общее правило о последствиях изменения места исполнения обязательства после его возникновения,

основываясь на абз. 5 п. 1 ранее действовавшей редакции, прежде относившейся только к случаю перемены места исполнения по обязательствам денежным: сторона, ответственная за изменение, «обязана возместить другой стороне дополнительные издержки, а также принимает на себя дополнительные риски, связанные с изменением места исполнения обязательства» (п. 2).

• 25. Пункт 1 новой ст. 317.1 «Проценты по денежному обязательству» устанавливает прежде неизвестное нашему ГК понятие о так называемых законных процентах — процентах на суммы любых (не обязательно просроченных, но и просроченных тожеХ) денежных долгов в отношениях между коммерческими организациями. Исключения из правила об обязанности уплаты законных процентов могут устанавливаться законом или договором; размер законных процентов определяется договором, а если он не определен — то «ставкой рефинансирования Банка России, действовавшей в соответствующие периоды».
• 26. Пункт 2 новой ст. 317.1 устанавливает правило о ничтожности условия обязательства о процентах на проценты (сложных процентах), за двумя исключениями: по обязательствам, возникшим (а) из договоров банковского вклада и (б) из договоров, связанных с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности, — в них условие о сложных процентах действительно. См. также новый и. 5 ст. 395 ГК (ниже, п. 78 настоящей главы).
• 27. Новая редакция ст. 318 «Увеличение сумм, выплачиваемых на содержание гражданина» конкретизирует допущенное ею отступление от принципа номинализма одной категории денежных обязательств — обязательств уплаты сумм, направленных на содержание гражданина. Их однажды установленная сумма нс пребывает в неизменном состоянии — она «увеличивается пропорционально повышению установленной в соответствии с законом величины прожиточного минимума».
• 1

• 28. Новая ст. 319.1 «Погашение требований по однородным обязательствам» узаконила институт, хорошо известный зарубежным законодательствам и актам международной частноправовой унификации под именем зачисления или отнесения (приурочения) исполнения к тому или другому конкретному обязательству. По сути перед нами нечто вроде очередности однородных требований, но только принадлежащих не разным, а одному кредитору; определение института через понятие очередности ориентирует нас на ситуацию недостаточности исполнения, произведенного должником, для покрытия всех его однородных долгов. Общий смысл статьи — многоступенчатый порядок определения того одного требования или тех нескольких требований, в погашение которого (которых) надлежит засчитать произведенное должником исполнение:
  • (a) по общему правилу назначение предоставления определяется должником в момент или сразу после его совершения (п. 1);
  • (b) если этого не сделано, то кредитор вправе приурочить исполнение к требованию, не имеющему обеспечения (и. 2)^[7];
  • © если с этой точки зрения все требования одинаковы, то «преимущество имеет то обязательство, срок исполнения которого наступил или наступит раньше» (п. 3), либо
  • (d) «когда обязательство не имеет срока исполнения, то обязательство, которое возникло раньше» (п. 3); и, наконец,
  • (e) «если сроки исполнения обязательств наступили одновременно, [то] исполненное засчитывается пропорционально в погашение всех однородных требований».
• 29. Статья 320 «Исполнение альтернативного обязательства» в новой редакции развивает новые правила об альтернативном обязательстве у введенные ст. 308.1 (см. п. 6 настоящей главы), а именно — регулирует отношения, складывающиеся в связи с упущением управомоченным лицом предоставленной ему возможности выбора предмета исполнения (утратой секундарного права конкретизации обязательства), а именно:
  • (а) если такую возможность упускает должник — она переходит к кредитору (п. 1);

• (Ь) если ее упустит кредитор или третье лицо — она переходит к должнику (п. 2).
• 30. Новая ст. 320.1 «Исполнение факультативного обязательства» развивает правила о факультативном обязательстве, введенные ст. 308.2 (см. п. 7 настоящей главы), а именно — регулирует отношения, складывающиеся в связи с исполнением факультативного обязательства (п. 1), и определяет соотношение норм об обязательствах факультативных и альтернативных (п. 2). Именно:
  • (a) факультативное обязательство по упущении должником срока предоставления основного исполнения теряет свой факультативный характер;
  • (b) обязательство, предусматривающее право должника на выбор предмета исполнения, предполагается альтернативным, а не факультативным.
• 31. Статья 327 дополнена новым п. 1.1, напоминающим участникам гражданских отношений о том, что у них есть возможность договориться об исполнении обязательства по передаче денег или ценных бумаг путем внесения предмета обязательства в депозит нотариуса. Не обязательно, чтобы это был единственный возможный способ исполнения, — достаточно того, чтобы это бы один из возможных способов, в том числе в обстоятельствах иных, чем перечислены в самой этой статье.
• 32. Статья 327 дополнена новым п. 3, позволяющим должнику, вроде бы уже внесшему предмет долга в депозит нотариуса либо суда, потребовать возврата депонированного предмета исполнения с выплатой дохода на его сумму (неужели нотариусом или судом?!) «во всякое время до [его] получения кредитором». В случае реализации должником такого права он «не считается исполнившим обязательство». Подобная норма фактически сводит ценность института, предусмотренного ст. 327 ГК, к нулю и к тому же вносит существенную неопределенность в судьбу обязательства, которое поначалу, в соответствии с п. 2 ст. 327, с внесением предмета долга в депозит вроде бы прекращается, но затем — с реализацией депонентом права по п. 3 этой же статьи — вроде как бы и не прекращается (восстанавливается?). Статью в таком виде нет никакого смысла размещать среди норм об исполнении обязательства.
• 33. Новая ст. 327.1 «Обусловленное исполнение обязательства» разрешает «привязывать» необходимость исполнения обязанностей или возможность осуществления, изменения и прекращения определенных договорных обязательственных прав к «совершению или несовершению одной из сторон обязательства определенных действий либо наступлением иных обстоятельству предусмотренных договором, в том числе полностью зависящих от воли одной из сторон», т. е. к так называемым чисто потестативным условиям. Как уже отмечалось выше (и. 23 настоящей главы) перед нами ни что иное, как средство обойти негативное отношение отечественных судов к практике совершения сделок под чисто потестативными условиями; по-существу комментируемая статья подчистую уничтожает такую практику, делая ее незаконной. Находимая некоторыми нашими современниками разница — сделку в целом, дескать, т. е. самое возникновение, существование и прекращение прав и обязанностей по сделке, чисто потестативным образом обусловливать нельзя, а вот осуществление таких прав и исполнение обязанностей (возникших и существующих безусловно) обусловливать можно, в том числе и чисто потестативным способом — является, конечно же, чисто номинальной (схоластической).
• 34. Новая редакция ст. 328 «Встречное исполнение обязательства» в части своих п. 1, 2 и 4 отличается несколькими чисто техническими моментами; наиболее же существенное нововведение «вшито» в п. 3, согласно которому «ни одна из сторон обязательства, по условиям которого предусмотрено встречное исполнение у не вправе требовать по суду исполнения, не предоставив причитающегося с нее по обязательству другой стороне». Из сказанного ясно, что теперешнее (новое) понятие встречного исполнения теперь носит строго (неизбежно) взаимный или двусторонний характер (в отличие от прежнего, которое могло быть и односторонним). При этом подобная взаимная обусловленность теперь может следовать не только из договора, как это было прежде (ср. предыдущую и нынешнюю редакцию пунктов ст. 328), но и из любых других источников, без ограничений.
• 1

• [1] Неважно, из какого основания возникшее — предусмотренное ли ГК, другимзаконом, иным правовым актом или соответствующим закону (действительным)договором.
• [2] Точно также, как совершенно естественна возможность совершения условноюдарения, например, дарения жилого помещения с условием признания за дарителем права пожизненного в нем проживания. Увы! — совершить подобный договор на практике оказывается колоссальной проблемой! «Не написано в законе!»,"Дарение должно быть безусловным!" — вот позиция нотариусов и чиновниковрегистрационного ведомства. Весьма вероятен был подобный подход и здесь: не написано, дескать, что право одностороннего отказа от исполнения обязательства можно купить — значит нельзя!
• [3] Причина — та же о которой была речь выше: повальное недоверие всехи ко всем. Л вдруг кредитор, сегодня с такой охотой на словах подтверждающийполномочия третьего лица на принятие исполнения, завтра откажется от этихсамых своих слов? — ничего, дескать, подобного я нс говорил?!
• [4] «В частности такие права не имеют преимуществ при их удовлетворенииза счет обеспечивающего обязательства или при недостаточности у должникасредств для удовлетворения требования в полном объеме» — разъясняет п. 5 (признаться, не очень понятно). — Ср. еще с новым п. 4 ст. 364 ГК (обсуждается нижев п. 41 настоящей главы).
• [5] Ниже нам попадется еще одно такое средство — институт обусловленногоисполнения, введенный новой ст. 327.1 ГК (см. п. 33 настоящей главы).
• [6] Обязанность исполнения в другой срок может быть предусмотрена «законом, иными правовыми актами, условиями обязательства» или вытекать из обычаевлибо существа обязательства.
• [7] См. конкретизирующие это положение абз. 2 и 3 п. 1 ст. 367 ГК в новой редакции.