Противоречит ли смертная казнь праву человека на жизнь?

Во все времена было принято считать, что преступления против жизни и наказания по ним должны находиться в строгом соответствии друг с другом. Жестокость и бесчеловечность преступлений вынуждает людей применять к их виновникам суровые наказания вплоть до применения смертной казни. Сколько людей в мире было лишено жизни законными решениями судов общественности — неизвестно, но с абсолютной достоверностью можно утверждать, что их число значительно меньше числа убитых преступниками людей.

Почти все международные соглашения по правам человека, провозглашая право на жизнь, допускают в то же время и смертную казнь. Однако на определенном этапе развития системы прав и свобод человека и ее критического осмысления стали зарождаться сомнения в целесообразности и законности смертной казни, или «юридического убийства». Считают, что раз жизнь дана человеку самой природой или Богом, то только они и вправе ею распоряжаться. Полагают также, что наказание в виде лишения человека жизни не могло содержаться в первоначальном гражданском договоре.

Знакомые с Библией и Кораном хорошо знают, что «кровь за кровь», «око за око», «зуб за зуб» всегда были принципами жизни человечества, освященными именем Бога. Обобщая библейские формулы на этот счет, Г. Гроций сделал вывод о том, что только акт убийства, который совершен с преднамеренным или злонамеренным помыслом лишить жизни невинного человека, составляет основу для вынесения смертного приговора. Лишения жизни по «божественному праву» заслуживают не только убийцы, но и все те, чье поведение несовместимо с общепринятыми нормами человеческого бытия и содержит в себе потенциальную угрозу жизни других людей: прелюбодеяние, кровосмешение, грабеж и т. д.^[1] Все природа функционирует по законам самоочищения. Общество — живой организм, который также нуждается в постоянном очищении и самоочищении от элементов, представляющих угрозу для его существования. Очищение происходит как путем постоянного привития его членам норм общественной жизни и осознания необходимости неукоснительного их соблюдения, так и изоляции (временной или постоянной) нарушителей этих норм от общества, а также аннигиляции самых опасных и неисправимых из них.

Люди всегда считали, что если существует неминуемая опасность для жизни, то справедливым будет устранение этой опасности вплоть до физического устранения источника опасности и уничтожения (убийства) агрессора, если разумные правовые средства оказываются недостаточными. Подобно тому, как ампутируя отдельные члены единого человеческого организма, спасают жизнь человека, так и, убивая отдельных носителей нетерпимого зла, общество, составляющее единое целое, оздоровляет себя, считал Ф. Аквинский^[2]. Дестют де Траси, сам приговоренный якобинцами к эшафоту, но избежавший смерти по причине бегства, все же считал, что «общество имеет право в соответствии с заранее объявленным законом наказывать смертью любого человека, который совершил преступление, ставящее под угрозу существование социума», и что такое наказание вполне справедливо^[3].

Безусловно, наказание человека должно соответствовать мере содеянного им. Однако установить эту меру с точностью не всегда удается. Здесь неизбежны ошибки. Чем страшнее преступление человека, тем сильнее его желание скрыть содеянное, уйти от ответственности. А правоохранительные органы, напротив, стремятся во что бы то ни стало назвать преступника, как можно быстрее найти и привлечь его к ответственности. Они должны показать обществу (а отдельные их работники — и своему непосредственному начальству), что недаром едят свой хлеб.

Ошибкам в борьбе с преступностью способствует и порочная практика, в которой показателем эффективности работы правоохранительных органов считается не реальное положение дел в этой области общественной жизни, а уровень раскрываемости преступлений. Еще итальянский просветитель XVIII в. Ч. Беккариа писал о порочности подобной практики, ведущей к тому, что карательные органы не всегда соблюдают закон и действуют по правилам. Обещаниями снисхождения, угрозами, а также пытками они заставляют задержанных по подозрению в совершении преступления лиц давать ложные показания, признаваться в том, что они в действительности не совершали. В результате подобных, преступных по своей сути, действий властей, считал Беккариа, к смертной казни приговариваются невинные люди.

Эта практика еще более распространилась, став почти нормой, в наше время. Известно множество случаев, когда совершенно невинные люди лишались жизни^[4]. Анекдотическим стал случай, когда преступник «признал себя виновным» в ряде убийств, за которые уже были казнены три человека. После убийства премьер-министра Индии Р. Ганди 26 человек были приговорены к смертной казни. Через год после вынесения этого приговора, Верховный Суд этой страны вынужден был полностью оправдать 4 из них. 19 человек из числа приговоренных, по мнению суда, совершили менее тяжкие преступления, с учетом срока отбытого ими тюремного заключения они были освобождены. Суды высшей инстанции ряда других стран также признавали ошибочность вынесения многих смертных приговоров, но, к сожалению, после приведения их в исполнение.

Где же выход, как избежать подобного рода ошибок и в то же время обеспечить надежную защиту жизни каждого интегрированного в общество и живущего по его законам человека? А пока многие государства решили пойти по достаточно легкому пути: отменить смертную казнь вообще. Во втором дополнительном протоколе к Международному пакту о гражданских и политических правах высказано пожелание об отмене смертной казни в мирное время^[5]. Данное предложение реализовано в шестом протоколе к Европейской конвенции по защите прав и основных свобод человека, подписанном 28 апреля 1983 года (вступил в силу с 1 марта 1985 г.). «Смертная казнь отменяется. Никто не может быть приговорен к смертной казни или казнен», — гласит его первая статья. Более 100 стран мира де-юре или де-факто отказались от смертной казни как формы наказания. В апреле 1998 г. Комиссия ООН по правам человека приняла резолюцию, которая призвала страны, где выносятся смертные приговоры, установить мораторий на приведение вынесенных приговоров в исполнение.

Согласно 6 протоколу к ЕКЗПЧОС, подписавшие его государства^[6] могут предусмотреть в своем законодательстве смертную казнь за действия, совершенные во время войны или при неизбежной угрозе войны, но подобное наказание должно применяться только в установленных законом случаях и в соответствии с его положениями. Отступлений от положений этого протокола и оговорки к нему не допускаются. 13 Протокол к Европейской конвенции отменяет смертную казнь как меру наказания «при всех обстоятельствах» как в мирное, так и в военное время^[7]. Еще решительнее и безоговорочно это сделано в «Хартии фундаментальных прав человека» Европейского Союза. «Каждый имеет право на жизнь. Никто не должен быть осужден на смертную казнь и казнен», — говорится в ней (ст. 2).

Существует даже международная комиссия против смертной казни (ICDP), и 10 октября объявлено Днем против смертной казни. ICDP стремится распространить запрет смертной казни на весь мир, организует международные конгрессы (Пятый из них состоялся в Мадриде в июне 2013 г.). Думается, что здесь проявилось несколько легковесное отношение к проблемам прав и свобод человека, в данном случае — к праву на жизнь. Закоренелые и неисправимые убийцы как бы вносятся в некую Красную книгу. Безусловно, высочайшая осторожность при решении дел, связанных с высшей мерой наказания, и приведением приговора в исполнение более чем оправдана. Здесь следует отмерять даже не 7, а 70 раз, ибо, как уже говорилось, в отличие от других прав человека, нельзя лишать его права на жизнь хотя бы на минуту, ибо ошибка не поправима. Максима «каждый человек имеет право на жизнь» является абсолютной и универсальной. Но, размышляя над поведением некоторых двуногих существ, именуемых людьми, возникают законные вопросы иного порядка. Можно ли считать человеком существо в человеческом облике, совершившее нечеловеческие поступки — жестокие издевательства над людьми, насилие и убийства ни в чем не повинных детей, женщин, стариков?

Перерождение и мутация свойственны всему живому на свете. Род человеческий, к сожалению, не является исключением. Более того, можно предположить, что высшей форме жизни свойственна также «высшая» и более опасная форма мутации. Непреложное и неприкосновенное право человека на жизнь не относится и не должно относиться к мутантам, несущим людям смерть. Формулировки «невменяемый», «психически больной» должны вызывать отнюдь не смягчение наказания. Невменяем — значит не человек, опасен для человека. Бешеных или опасно больных коров, собак и других животных беспощадно уничтожают миллионами, а к «бешеному человеку» почему-то призывают проявлять гуманность. Общество обязано изолировать их, чтобы они не создавали угрозу для других людей.

Становятся известными случаи совершения сексуального насилия над детьми даже со стороны их собственных отцов. К величайшему сожалению, о них сообщают не как о деяниях опасных для общества мутантов, а только лишь как о причине бегства ребенка из родительского дома. Или история с норвежцем Брейвиком, расстрелявшим 76 человек и семейной бандой извергов из Ростова, жесточайшим образом убившей 16 человек, в том числе и малолетних детей. Глава банды и мать семейства публично заявила, что она ненавидит людей и жалеет, что убила их мало. Применимы ли к этим существам понятие человек, и вправе ли они претендовать на права человека, в том числе и на право на жизнь? Ответ на вопрос настолько очевиден, что законопослушные граждане не сомневаются в необходимости аннигиляции подобных существ и даже требуют делать это публично: то ли не доверяя властям, то ли в назидание вставшим на путь попрания норм человеческого общежития преступникам.

Противники смертной казни, как правило, приводят надуманные доводы в пользу своей позиции: неэффективность, возможность судебных ошибок, антигуманность и «Библейское не убий!». Ссылка на Библию глубоко ошибочна. Ветхий Завет оправдывает некоторые случаи убийства: «Если кто застанет вора подкапывающего, и ударит его, так что он умрет, то кровь не вменится ему» (Исход. 22:2). Оправдывает смертную казнь и Новый Завет: «Возмездие за грех — смерть» (Римлянам 6:23). Как иудейское право, так и право христианских стран считало высшую меру наказания заслуженной в отношении преступных, по их мнению, лиц^[8]. Библия перечисляет более десяти деяний человека, за которые полагается наказание смертью. Неспособность государства положить конец убийствам на своей территории — свидетельство не о невозможности борьбы с криминалитетом, а скорее всего о его недееспособности и необходимости реформирования. Столь же надуманным является утверждение, будто отношение к смертной казни является индикатором степени гуманизма и справедливости общества. Автор подобного утверждения смешивает объекты справедливости и гуманизма. Гуманизм и справедливость означают, по его мнению, отказ от высшей меры наказания^[9]. Но гуманизм в отношении кого — живущего по законам природы и обществ людей, составляющих абсолютное большинство населения, или убийц?

В подлинно демократическом, гуманном и справедливом обществе не будет убийств и других жестоких, нечеловеческих преступлений, и потому отпадет надобность в вынесении смертных приговоров. Верно в то же время, что чем гуманнее и справедливее общество, тем оно должно быть непримиримее к жестокости, решительнее исключать и искоренять все, что приносит и может приносить людям горе и страдания. Еще Монтескье было замечено: «Если мы расследуем причину всех человеческих извращений, то мы обнаружим, что они проистекают из безнаказанности преступников, а не из умеренности наказаний»^[10].

Наказание никогда не должно быть самоцелью, а скорее является «наградой» за совершенное преступление, и чем тягостнее преступление — тем весомее «награда» (наказание). Когда разные преступления наказываются одинаково, преступники всегда будут доводить дело до крайности. В этой связи Монтескье ссылался на существовавшую в России практику, когда за грабеж и убийство налагали одинаковые наказания. Грабители всегда убивали своих жертв, говоря, что мертвые молчат^[11]. Как не трудно заметить, в подобных случаях утверждается не гуманизм, а жестокость. Истинный гуманизм права и меры наказаний состоит не в снисходительном отношении к насильникам и убийцам, а в защите общества и живущих по человеческим законам граждан от опасности покушения на их жизнь, честь и достоинство, в надежной охране их спокойствия и мирного труда. «Наказания необходимы, и я сделал бы их строгими и неминуемыми, но пропорциональными преступлению», — говорил Т. Джефферсон. — Смерть могла бы быть причинена за убийство и, возможно, за предательство, но с исключением их из числа таких, которые не являются ими по своей природе. Изнасилования, содомия и т. д., наказываются кастрацией. Все другие преступления, разбой на большой дороге и т. д. — пропорционально совершенному правонарушению"^[12].

Исследования ученых подтверждают, что на преступность влияют многие факторы, в том числе и арсенал наказаний. Угроза суда, божьего или человеческого, всегда умеряла и умеряет, хотя и в разной степени, страсти людей: и чем суровее будет возможное наказание, тем в большей степени. «Очень часто бывает, что право не нарушают только из-за страха перед наказаниями или перед другими неприятными последствиями вообще»^[13], — считал Гегель. И сегодня в этом убеждены не только ученые, это подтверждается самой реальной жизнью.

Граждане США, как известно, очень ревниво относятся к своим правам и свободам. Здесь имеются как сторонники, так и противники смертной казни. В 1960 г. фонд защиты образования развернул здесь широкую кампанию против смертной казни, на множестве примерах доказывая ее неэффективность и возможность судебных ошибок. Под влиянием этой работы практика приведения смертных приговоров в исполнение сократилась. В период с 1966 по 1978 г. не было ни одного случая приведения подобного приговора в исполнение, если сами приговоренные возражали против этого. Однако за этим последовало не умиротворение, как полагали противники смертной казни, а заметное увеличение числа убийств, и под давлением американской общественности смертная казнь как мера наказания была восстановлена. Ныне к особо опасным преступникам высшая мера наказания применяется в 38 из 50 штатов. И не потому только, что люди там не гуманные и несправедливые, а потому, что они хотят обеспечить большую безопасность жизни в своей стране. В 1994 г. Конгресс США принял федеральный закон, устанавливающий 50 случаев вынесения приговора о смертной казни.

Включать смертную казнь в арсенал наказаний за тягчайшие преступления или не включать — это дело каждого народа и государства в отдельности^[14]. Многие народы (русские в том числе) долгое время не имели в своем арсенале такой формы наказания. Когда же появились преступники, нечеловеческим образом попиравшие общественные нормы и угрожавшие миру и безопасности добропорядочных членов общества, появилась и такая мера, как смертная казнь. Библейская заповедь «не убий» относится к правоверным людям. К людям, попирающим нормы морали и жизни, она не может применяться^[15]. Другое дело, что здесь необходимо исключать малейшую возможность совершения ошибки. С целью многократной проверки и перепроверки желательно было бы, чтобы все приговоры о смертной казни в обязательном порядке подтверждались судебными инстанциями всех уровней и приводились в исполнение только через определенный промежуток времени после решения высшей инстанции, чтобы родным и близким обвиняемого и ему самому дать возможность исчерпать все разумные доводы.

Смертная казнь действительно является одним из важных сдерживающих факторов, хотя вполне возможно, что на поведение закоренелых преступников она уже не влияет. В 1985 г. в СССР было совершено 12,5 тысяч умышленных убийств, и 750 убийц были приговорами судов лишены жизни за свои преступления. После начала рыночных реформ в России и приватизации государственной собственности усилились криминализация общества и в то же время терпимость к ней. В 1993 г. было совершено 29,2 тыс. умышленных убийств, вынесено 157 смертных приговоров, но приведено в исполнение только 10 из них. Президентом России было помиловано 123 приговоренных к смерти преступников. В августе 1996 г. его же указом, а не волей общества, смертную казнь вообще исключили из арсенала наказаний. Каков результат? В 1998 г. только в России было совершено 30 тысяч умышленных убийств^[16], в 1999 г. — 31 тыс. и в 2000 г. — около 35 тыс., не считая десятков тысяч «самоубийств» и бесследно исчезнувших, не без помощи убийц, людей. Выводы напрашиваются сами собой, и они слишком очевидны. Они подтверждаются и американским опытом, где после возобновления исполнения смертных приговоров преступность пошла на убыль. В 1999 г. здесь совершено на 7% меньше серьезных преступлений и на 8% меньше убийств, чем в 1998 г. В правительственном докладе прямо указывалось, что «это происходит благодаря большему числу вынесенных приговоров, ужесточению наказаний и возврату к смертной казни»^[17].

Более того, на почве псевдолиберальной вседозволенности умышленные убийства ни в чем не повинных людей превратились коегде в «хорошо организованный бизнес». Мужья и жены нанимают платных убийц для устранения ставших помехой супругов. В январе 2002 г. мир был потрясен неслыханной жестокостью врачей скорой помощи Польши, которые, вступив в сговор с владельцами предприятий по оказанию ритуальных услуг, умерщвляли обратившихся к их помощи пациентов, создавая клиентуру для похоронных бюро. Появляются новые, еще более жестокие и нечеловечные типы преступности, например ритуальные убийства^[18]. В декабре 2000 г. городской суд Санкт-Петербурга приговорил к 24 годам лишения свободы 22-летнего сатаниста, который обвинялся в четырех убийствах. В двух из них его виновность была доказана. В Великобритании 17-летний подросток, одержимый вампирской жаждой крови, убил пожилую женщину, чью кровь он выпил, полагая, что это сделает его бессмертным. Следователи насчитали на теле жертвы 22 раны. Право на жизнь для этих нелюдей на самом деле означает продления цепи убийств, совершаемых ими.

Смерть, нанесенная преступнику человеком, защищающим свою жизнь, является оправданной. Долго обсуждался вопрос о пределах необходимой обороны. Теперь этот вопрос почти во всем мире решен в пользу защищающегося человека. Это относится и к коллективной защите. Акт агрессии, убийства граждан мирной страны (в том числе солдат и офицеров) являются преступлениями, а уничтожение агрессора защищающейся страной — правой акт. Такое же коллективное право на защиту имеет и общество, в том числе и в случае опасности со стороны своих собственных членов. И в самом деле, вряд ли будет справедливым признание права на самозащиту, вплоть до лишения жизни нападающей стороны, за индивидуумом при отрицании его в отношении коллективов и общества в целом. Преграда, причем надежная, должна быть установлена на пути несудебного лишения жизни людей государствами. Откровенно преступной формой расправы государств с их политическими противниками и внеправового лишения последних права на жизнь является содержание людей в застенках диктаторских и антинародных режимов, а также их бесследное исчезновение. К сожалению, это стало массовым явлением политической жизни XX в.

Таким образом, существует множество форм убийств — «узаконенных» и инспирируемых государствами в результате их бездействия, безответственности и неспособности обеспечивать правление закона на своей территории. Это и массовое истребление людей как следствие политики геноцида, и бесследное исчезновение людей, и убийства одних граждан другими, в том числе и заказные (заказчиками могут быть как сами государства, так и отдельные люди), и лишение жизни людей вынесением им смертных приговоров. Нужно признаться откровенно: как сторонники, так и противники смертной казни фактически узаконивают какие-то отдельные варианты и осуждают другие. Сторонники смертной казни выступают против первых трех способов лишения человека жизни и признают законность ее для исполнителей убийств — палачей. Противники смертной казни, напротив, признавая неизбежность первых трех типов убийств, ратуют за сохранение жизни палачей, т. е. за увековечение практики убийств законопослушных граждан. Выбор здесь один — числимся мы в рядах первых, ратующих за безопасность жизни миллионов добропорядочных людей и строгое наказание палачей человечества или тех, кто более обеспокоен за судьбы убийц.

• [1] Grotius Н. On the Law of War and Peace. Book I. 2: IV
• [2] Aquinas. Ethicus: or, the Moral Teaching of St. Thomas. Vol. 2 (Summa Theologica —Secunda Secundae Pt.2) P. 28.
• [3] De Tracy D. Commentary and review of Montesquieu’s Spirit of Laws. Philadelphia, 1811. P.52.
• [4] Подсчитано, что из каждых семи казненных в США (всего 486 в период между1976—1978 гг.) один оказывался безвинно лишенным жизни. (См.: The wrong menon Death Row. A growing number of bad convictions challenges the death penalty’s fairness //U. S & World Report. November 9, 1998. P. 22).
• [5] «Веря в то, что отмена смертной казни способствует возвышению человеческогодостоинства и прогрессивному развитию прав человека, — гласит преамбула этогодокумента, — помня статью 3 Всеобщей декларации прав человека и статью 6 международного Пакта о гражданских и политических правах, одобренного 16 декабря 1966 г., убежденные в том, что все меры по отмене смертной казни должны рассматриваться какпрогресс в пользовании правом на жизнь… согласились на следующее: Статья 1 1. Никто в рамках юрисдикции государств-сторон, подписавших настоящий протокол, не должен быть казнен. 2. Каждое государство должно принять все необходимыемеры для отмены смертной казни в рамках своей юрисдикции…»
• [6] Обсуждение этого протокола происходило весьма бурно. Великобритания, Ирландия и Турция отказались подписать его.
• [7] Российская Федерация подписала 6 Протокол, но еще не ратифицировала его.13 Протокол не подписан Россией, что дает ей право применить смертную казнь какмеру наказания во время войны.
• [8] Cadoux С. J. The Early Christian Attitude to War. P. 38. — Гроций в своих комментариях писал о норме древнееврейского права, согласно которому убийство человека, готовящегося предать иудея, не считалось грехом (Grotius Н. The Law of Peace and War. Book 2. 30:19).
• [9] Квашис В. E. Мифологические представления и криминологические реалии // Всероссийская конференция по проблемам отмены смертной казни. 3—4 июня 1999 г. М., 2000, с. 11—12.
• [10] Baron de Montesquieu. The Spirit of the Laws. P. 249.
• [11] Baron de Montesquieu. The Spirit of the Laws. P. 298.
• [12] The Writings of Thomas Jefferson. Vol. 1 P. 505.
• [13] Гегель Г. Ф. В. Философская пропедевтика.

  Введение

  Пар. 22.

• [14] По данным доклада Международной Амнистии, в 2000 г. в мире были казнены1457 заключенных в 28 странах, и 3058 людей были приговорены к смерти в 65 странах.
• [15] В социальной доктрине, принятой 15 августа 2000 г. архиерейским соборомРусской православной церкви, говорится о том, что православная церковь поддерживает смертную казнь. Церковь «не приветствует отмену смертной казни при высокомуровне преступности в стране», говорится в этом документе. По мнению православныхархиереев, указаний на необходимость отмены смертной казни нет ни в Новом Завете, ни в предании Православной церкви.
• [16] Советская Россия, 1999, 5 августа.
• [17] Цит. по: Российская газета. 2000. 7 апреля. С. 21. — Не является ли это подтверждением тезиса Г. Гроция о том, что «если право вынесения высших мер наказания будетотменено и принцы будут лишены власти меча, чтобы защитить их поданных от насилия убийц и грабителей, зло восторжествует и мир будет наводнен преступлениями»?(Grotius Н. On the Law of War and Peace. Book I. 2: V).
• [18] История знала подобные преступления. Одним из самых невероятных считаетсядело маршала Франции Жиля де Рэ («Синяя Борода»), осужденного церковным и гражданским судами за массовое ритуальное убийство детей в 1440 г.