Современные тенденции развития учения о предмете криминалистики. 
Проблема расширения предмета

В конце XX — начале XXI века в дискуссиях о том, что должна изучать криминалистическая наука, отчетливо наметилась тенденция фактического расширения ее предметной области. Прежде всего за счет включения в сферу интересов криминалистики не только деятельности правоохранительных органов по исследованию обстоятельств совершенных преступлений, но и любой иной правоприменительной и не только деятельности. При этом диапазон мнений о предмете криминалистики оказался настолько широк, что, пожалуй, наиболее адекватной реакцией на их разнообразие стало лаконичное замечание А. М. Ларина: «криминалистика — это то, чем занимаются криминалисты». Он же и пояснил, чем все же криминалисты занимаются, иронично заметив: «легче ответить, чем они не занимаются»^[1].

Сегодня предложения дополнить предмет криминалистики новыми явлениями действительности находят свое воплощение в идеях создания универсальной криминалистики^[2], междисциплинарной теории или даже криминалистики, выходящей на «надотраслевой уровень»^[3]. Создается впечатление, что криминалистике XXI века становится откровенно тесно в традиционных рамках изучаемых явлений, ограниченных преступлением и деятельностью по выяснению его обстоятельств. «…Криминалистика, — пишет, например, профессор Е. П. Ищенко, — давно переросла уголовно-правовые и уголовно-процессуальные рамки…»^[4] (выделено мной —А. Э.).

Аналогично оценивает современные тенденции развития учения о предмете криминалистической науки и А. М. Кустов: «Ряд положений криминалистики по своей теоретической и практической значимости вышел далеко за рамки собственного предмета познания…»^[5] А значит, считает автор, «криминалистическая наука стоит на пороге существенного… расширения границ предмета науки и количества объектов научного познания»^[6]. Реализацию предлагаемых им преобразований предмета криминалистики А. М. Кустов назвал даже «историческим» призванием ученых: «Перед учеными-криминалистами, — пишет автор, — встает исторический вопрос расширения предмета науки»^[7] (выделено мной —А. Э.).

Главные аргументы «перехода на более высокий уровень» и «выхода за рамки собственного предмета» были и остаются до банальности простыми. Раз криминалистические разработки с успехом используются в некриминалистических отраслях знания и никто, кроме криминалистов, не способен создать для них инструментарий, подобный криминалистическому, то все эти сферы деятельности непременно должны «пополнить» предмет науки, войдя в число новых объектов криминалистического познания^[8]. «. .Важнейшим критерием отнесения новой, ранее не исследованной или недостаточно исследованной области к предмету той или иной науки, — считают В. В. Степанов и Р. Б. Хаметов, — является возможность наиболее эффективного и полного решения проблемы конкретной наукой при условии использования разработанных ранее в рамках определенной науки категорий, приемов, методов, средств и рекомендаций»^[9].

Но, чтобы признать криминалистику наукой, способной наиболее эффективно и полно решать проблемы, например, гражданского, административного и т. д. процесса, необходимо быть уверенным, что никакая иная наука, кроме криминалистики, не располагает такой возможностью.

Полагая, что расширение предмета криминалистики есть решение проблем криминалистического обеспечения цивилистической, административно-правовой, банковской и т. д. сфер деятельности, авторы идеи, судя по всему, не задумывались над тем, что криминалистических знаний для этого может оказаться явно недостаточно. Вряд ли можно рассчитывать на максимальный успех разработки криминалистических рекомендаций для новых потребителей, не имея глубоких знаний в административном, гражданском праве и процессе, не понимая тонкостей и особенностей правового регулирования той сферы деятельности, куда предполагается эти новшества внедрять. Трудно себе представить, во что могла бы превратиться криминалистика, если бы ее создатели, прекрасно ориентируясь в естественно-технических отраслях знания, не обладали знаниями уголовно-процессуального и уголовного права.

Освоение «чуждых» криминалистике знаний разработчиками средств, предназначенных для использования в том же гражданском процессе, может оказаться куда более сложной задачей, чем кажется на первый взгляд ученым-криминалистам, настаивающим на расширении предмета своей науки, но при этом не сведущим в вопросах цивилистики. Простым заимствованием криминалистических средств и методов для использования в новой сфере деятельности здесь не отделаться. А значит криминалистическая разработка познавательных средств для новой области, хотим мы того или нет, обязательно потребует учета особенностей правового регулирования тех сфер правоприменительной деятельности, куда их предлагается внедрять. Без знаний этих особенностей любая разработка криминалистики окажется беспредметной. Поэтому тактико-технические средства, создаваемые для того же арбитражного процесса, должны ориентироваться на предусмотренные законом арбитражно-процессуальные процедуры и правила в той же мере, в какой криминалистические средства и методы борьбы с преступностью подчиняются уголовнопроцессуальным правилам и процедурам.

Кроме того, если претензии криминалистики на расширение своего предмета признать обоснованными по признаку пригодности ее разработок для достижения иных целей, то к предмету криминалистики придется добавить все жизненные ситуации, для разрешения которых применимы криминалистические средства и рекомендации. Например, логично будет дополнить предмет криминалистики «реальностями» семейных отношений, имея в виду, что эти отношения как сфера урегулированных отечественным правом отношений между супругами также своего рода есть «юридическая деятельность», которая может нуждаться в тактико-техническом обеспечении. Научные криминалистические рекомендации здесь могут оказаться востребованными для решения, между прочим, весьма деликатных вопросов. Например, для изобличения супругов в неверности. Будучи заимствованы «семейной» криминалистикой, тактические приемы изобличения лжи, разработанные «базовой» наукой, несомненно, помогут обманутой стороне обосновать свои претензии в бракоразводном процессе.

Хорошо известно, что криминалистические знания широко используются не только правоохранителями, но и преступниками для «более эффективного» совершения и сокрытия преступлений. Почему бы, руководствуясь той же логикой, не потребовать расширения предмета криминалистики и в этом направлении, создав «криминальную» криминалистику. Только вряд ли такие «нововведения» порадуют самих инициаторов формирования «универсальной» криминалистики, несмотря на то, что они в полной мере соответствуют логике их рассуждений, которая сводится к тому, что предмет криминалистики должен охватывать все те сферы общественной практики, где могут найти применение ее рекомендации.

Между тем не существует такой науки, которая создавала бы свой научный «продукт» для монопольного потребления одними, не позволяя другим пользоваться своими плодами. С появлением новых потребителей предмет науки не меняется — меняется, расширяясь, сфера применения ее результатов. Наука как система знаний по большому счету остается нейтральной и даже безразличной к субъектам применения ее достижений, она не способна ни воспрепятствовать, ни стимулировать их использование кем бы то ни было, несмотря на то, что в системе криминалистических научных рекомендаций были и останутся те, которые ориентированы на потребление конкретными субъектами. «В криминалистике, — указывал Р. С. Белкин, — могут быть адресные рекомендации, рассчитанные на этих пользователей, но они не образуют какой-то специфической части или отрасли криминалистической науки»^[10].

Предмет познания криминалистики, надо полагать, не изменится от того, что ее достижения будут осваиваться все новыми и новыми заинтересованными потребителями. Если же представления о предмете науки связывать с перспективами возможного распространения ее результатов среди потребителей, то четко определить этот предмет окажется просто невозможно.

Известно, например, что физико-химические методы эффективно используются криминалистикой для исследования разных по своей физической природе объектов. Тех же материалов и веществ, поддельных документов, некоторых баллистических и иных объектов криминалистической экспертизы. Но от такого пополнения круга потребителей естественнонаучных методов предметная область физики, химии, технических наук, из которых эти методы были криминалистикой заимствованы, не изменилась, а сами естественные и технические науки никогда не претендовали и не претендуют на расширение своего предмета за счет вторжения в криминалистическую сферу.

Причина заблуждений инициаторов расширения предмета криминалистики, вероятно, в том, что они не видят разницы между предметом науки и ее объектами. То есть всеми теми явлениями, которые криминалистика вынуждена изучать, чтобы лучше познать свой собственный предмет.

Исследуя новые явления, далекие от криминальной сферы и правоохранительной практики, криминалистика на самом деле не выходит за рамки своего предмета, а сами эти явления не пополняют предмет ее познания. Они расширяют только круг объектов научного исследования, проводимого чаще всего с конечной целью создать собственные познавательные средства. Трудно себе представить, например, разработку новых технико-криминалистических средств и методов без изучения современных научно-технических достижений. Осваивая эти знания, криминалистика тем не менее не может и не должна ставить перед собой цель их преумножить или добиться успеха, делая какие-то значимые открытия в научно-технической или естественнонаучной сфере. С ее научным инструментарием это было бы и невозможно. Но если кто-либо все же попытается включить собственно научно-техническую сферу в предмет криминалистики, доверив ее совершенствование криминалистам, и только на том основании, что эта сфера привлекла их внимание, то тогда на поприще научно-технических нововведений начнется самая настоящая разруха, о которой говорил известный литературный персонаж.

Спектр изучаемых любой прикладной наукой явлений и объектов, несомненно, шире того круга явлений, которые составляют ее предмет. Однако в отличие от всего их многообразия предмет познается с целью преобразования и совершенствования познанного. Иными словами, изучение объектов науки — лишь средство познания ею своего предмета.

Распространением сферы криминалистического познания за пределы уголовного судопроизводства не ограничились попытки некоторых ученых сказать новое слово в исследовании предмета науки. Так, на рубеже XX —XXI веков наряду с идеями расширения предмета криминалистики стали систематически поступать и предложения о приведении его в соответствие с новшествами уголовно-процессуального законодательства, прежде всего с закрепленным в УПК принципом состязательности. Суть идеи состояла в том, чтобы переориентировать развитие криминалистики на решение задач, стоящих перед двумя «конкурирующими» участниками уголовного процесса: стороной обвинения и стороной защиты^[11].

Аргументы сторонникам «состязательной криминалистики» добавил принятый в 2001 году УПК РФ, который однозначно отнес следователя к стороне обвинения (п. 47 ст. 5 УПК). Логика инициаторов нововведения была проста: коль скоро криминалистика, начиная с Ганса Гросса, и создавалась и развивалась как система рекомендаций, предназначенных для следователей, а говоря современным языком, для стороны обвинения, то она, по мнению авторов идеи, не могла быть ничем иным, как «криминалистикой обвинения». Отсутствие исследований и разработок, ориентированных на удовлетворение потребностей другой стороны — стороны защиты — в тактико-техническом обеспечении, одни авторы расценивали как ограниченность криминалистики^[12], другие более категорично — как ее «монополизм»^[13].

Чтобы устранить этот «пробел», было предложено изменить структуру криминалистической науки, сформировав ее систему из двух равноправных частей: «криминалистики обвинения» и «криминалистики защиты». Правда, авторы идеи забыли объяснить, как должна будет функционировать наука, призванная разрабатывать рекомендации, предназначенные для использования сторонами, преследующими часто прямо противоположные цели, и которые при этом должны оставаться в равной степени научными.

То, что деятельность защитника как субъекта «судебного исследования преступления» представляет для криминалистики интерес и должна ею изучаться, сомнений не вызывает. Любая наука, как было отмечено выше, изучает множество явлений действительности, чтобы создать средства, призванные усовершенствовать порой только одну ее сферу. Интерес криминалистики к преступлению, преступнику, тем профессионалам-защитникам, которые оказывают обвиняемому и подсудимому юридическую помощь, обусловлен стремлением создать научные средства, способствующие в конечном счете познанию истины в уголовном судопроизводстве. Поэтому в том, что криминалистика проявляет интерес к деятельности адвоката, нет ничего принципиально нового и удивительного. Того, что могло бы служить основанием для изменения взглядов на предмет самой криминалистической науки. Поскольку и преступление, и деятельность, направленная на познание события преступления, традиционно относились и относятся к тем явлениям объективной действительности, отдельные стороны и аспекты которых составляли и составляют предмет криминалистической науки. Деятельность всех участников уголовного процесса, которые так или иначе участвуют в процедуре расследования, разумеется, должна изучаться наукой криминалистикой. Однако направленность ее внимания к работе адвоката как субъекта судебного исследования была и, очевидно, должна оставаться в прямой зависимости от той роли, которую играет защитник, способный влиять на ход предварительного расследования. Новый уголовно-процессуальный закон, принятый в 2001 году, расширив полномочия защитника, в том числе по сбору доказательств, действительно поставил перед криминалистической наукой новые задачи. Естественно, что для их решения криминалистика не могла не учитывать того влияния, которое способен оказать защитник на ход расследования дела, а главное — на установление истины.

Расширение полномочий адвоката, как известно, может не только способствовать более полному и всестороннему исследованию обстоятельств уголовного дела, но и создать дополнительные трудности для следователя. Вероятно, прежде всего потому, что установление истины не входит в круг решаемых профессиональными защитниками задач, ибо защитник в уголовном судопроизводстве обязан действовать исключительно в интересах своего подзащитного, в том числе препятствуя произволу следователя.

Поэтому там, где защитник видит свою цель в получении достоверного знания об обстоятельствах преступления, там нет места для специальной «криминалистики защиты». Ибо научные разработки традиционной криминалистики в этом смысле универсальны и рассчитаны на наиболее эффективное собирание информации о расследуемом событии, независимо от того, кто эти средства и приемы использует в своей работе: следователь для установления обстоятельств преступления или адвокат для защиты от необоснованного и незаконного обвинения.

Если говорить о заинтересованности стороны защиты в разработке средств и методов противодействия произволу правоохранительных органов, то для решения этой задачи вовсе не обязательно создавать особую «криминалистику». Для защиты от произвола, впрочем, как и для защиты от необоснованного или незаконного обвинения, не нужна никакая «криминалистика защиты», поскольку та, которую именуют «традиционной», для того и создавалась, чтобы содействовать своими специфическими средствами борьбе с нарушениями закона.

Что касается идеи развивать криминалистику в направлении создания средств защиты от обоснованного обвинения,

то такие предложения вообще неуместны. Криминалистика, которая исторически формировалась как наука, содействующая своими разработками достижению истины, вряд ли способна, не изменив своему призванию, создать научно обоснованные рекомендации, в равной мере обеспечивающие успешное противостояние стороны, стремящейся изобличить и наказать виновного, и стороны, ищущей способы его защитить от обоснованного обвинения.

Поэтому, если адвокатом руководит забота избавить подзащитного от ответственности или минимизировать ему наказание за содеянное, то эффективность деятельности такого защитника должна обеспечиваться не криминалистикой, а возможно, даже и не наукой.

В том объеме рекомендаций, который подразумевается под «тактико-техническим обеспечением защиты от обоснованного обвинения», это направление научных исследований не требует никакого согласования с новшествами уголовнопроцессуального закона, который считает «отвечающей назначению уголовного судопроизводства» (ч. 2 ст. 6 УПК РФ) лишь защиту невиновных, то есть лиц, подвергшихся уголовному преследованию необоснованно.

А значит, нет в уголовно-процессуальном законе и быть не может таких новшеств, которые могли бы стимулировать развитие криминалистики в направлении создания рекомендаций по осуществлению более эффективной защиты от обвинения законного и обоснованного. Говоря о потребности в разработке таких рекомендаций, сторонники «криминалистики защиты» фактически предлагают развивать не криминалистику, а какую-то иную отрасль знания, отличную от криминалистики прежде всего своим предметом и целевым предназначением создаваемых познавательных средств.

Что касается служебной функции криминалистики, то она должна оставаться функцией науки, призванной обеспечить борьбу с преступностью научными рекомендациями, позволяющими получить полные, всесторонние и объективные знания о событии преступления.

Этот важнейший ориентир в деятельности правоохранительных органов, лишенный нынче процессуально-правового статуса, может и должен восприниматься как единственный критерий, избавляющий криминалистику от претензий на вхождение в ее состав любых отраслей знания или научных направлений, имеющих целевые установки, отличные от криминалистических. И уже только по этой причине в структуре криминалистической науки нет и быть не должно «криминалистики защиты» в виде ее подраздела, ориентированного не на познание истины, а на отстаивание субъективных интересов подзащитного.

Тем не менее нельзя не признать, что сферы деятельности, выходящие за пределы исторически сформировавшегося предмета криминалистики, и в их числе адвокатская деятельность, деятельность участников гражданского, арбитражного и административного судопроизводства, и вообще правоприменительной практики, на сегодняшний день действительно нуждаются, причем не меньше, чем уголовно-процессуальная деятельность, в тактико-техническом и методическом обеспечении. Верно и то, что ни одна из базовых правовых наук самостоятельно такими прикладными разработками и исследованиями не занимается.

Представляется, однако, что более перспективной в решении проблемы тактико-технического обеспечения любой нуждающейся в этом сферы деятельности могла бы стать интеграция современного научного знания, отрасли которого находят общие «точки соприкосновения» с криминалистикой, нежели искусственное поглощение одной наукой другой за счет расширения своего предмета. В частности, полезные знания могут быть интегрированы в рамках так называемой «Прикладной криминалистики», способной объединить достижения криминалистики с достижениями тех отраслей науки, которые нуждаются в тактико-техническом обеспечении. Здесь хватит места не только «криминалистике защиты», но и многим другим прикладным дисциплинам, которые будут отличаться от традиционной криминалистики собственным предметом.

• [1] Ларин А. М. Криминалистика и паракриминалистика. М., 1996. С. 23.
• [2] См., например: Кустов А. М. Научный взгляд на предмет и объекты российской криминалистики // Библиотека криминалиста. 2012. № 3 (4). С. 62. Его же: У истоков и источников криминалистической науки // Вестник криминалистики. 2015. № 2 (54). С. 12.
• [3] Жижина М. В., Ищенко Е. П. История развития и современные представления об объекте и предмете криминалистики. С. 23—24.
• [4] Ищенко Е. П. О месте криминалистики в системе уголовно-правовыхнаук // Криминалистика XXI столетия: материалы международной научно-практической конференции 25—26 листопада. 2010. С. 7.
• [5] Кустов А. М. У истоков и источников криминалистической науки. С. 12.
• [6] Там же. С. 13.
• [7] Кустов А. М. У истоков и источников криминалистической науки. С. 13.
• [8] О необходимости расширения предмета криминалистики за счет всехтех сфер правоприменительной деятельности, в которых находят или могутнайти применение криминалистические средства и методы, многие авторыписали еще полтора десятка лет назад. Подробно их мнения и аргументыизложены в кн.: Эксархопуло А. А. Предмет и система криминалистики. Проблемы развития на рубеже XX—XXI вв.ека. СПб., 2004. С. 19—28.
• [9] См., например: Степанов В. В., Хаметов Р. Б. Трансформация предметакриминалистики на современном этапе // Актуальные проблемы криминалистики на современном этапе: материалы международной конференции, посвященной памяти Л. Л. Каневского. Ч. 1. Уфа, 2003. С. 220.
• [10] Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. С. 87.
• [11] См.: Баев О. Я. Криминалистические средства и методы исследованияпреступлений // Криминалистические средства и методы исследования преступлений. Воронеж, 1999. Вып. 10. С. 16; Зорин Г. А. Теоретические основыкриминалистики. С. 19—20; Криминалистические аспекты профессиональной защиты по уголовным делам: сб. статей / отв. ред. В. Н. Смирнов. Екатеринбург, 2001.
• [12] Зорин Г. А., Зорина М. Г., Зорин Р. Г. Возможности криминалистическогоанализа в процессах предварительного расследования, государственногообвинения и профессиональной защиты по уголовным делам. М., 2001. С. 6.
• [13] Заитяпин Л. А. Криминалистика как основа разработки теоретическихаспектов профессиональной защитительной деятельности // Криминалистические аспекты профессиональной защиты по уголовным делам: сб. статей. Екатеринбург, 2001 С. 46.