Теория познания. 
Философия

В результате изучения данной главы студент должен:

• • знать природу познавательного отношения и основные концепции субъекта и объекта познания, иметь представление об истине и ее критериях, понимать трудности, связанные как с самим определением истины, так и разработкой методов ее достижения;
• • уметь различать онтологическую и гносеологическую концепции истины, применять методики ее достижения и удостоверения;
• • владеть навыками эффективного использования наиболее общих приемов и методов осуществления познавательной деятельности, применяемых как в научном, так и в обыденном познании.

Природа познавательного отношения

Проблема познания так или иначе связана с выявлением условий и обоснования истинности нашего знания. Ее решение предполагает ответы на вопросы о том, кто познает, что познается, каким образом осуществляется познание и что собой представляет его конечный результат. Совокупность этих вопросов определяет содержание всякой теории познания, стремящейся к объяснению сути познавательного отношения, возникающего между познающим субъектом и познаваемым объектом или, иначе говоря, отношения между мышлением и бытием.

В истории европейской философии можно выделить два основных типа познавательного отношения:

• 1) когда мышление рассматривается как непосредственно включенное в ситуацию и представляет собой один из активно действующих ее элементов, существенным образом влияющий на трансформацию значений в создаваемом контексте;
• 2) когда мышление раеематривает познавательную ситуацию несколько отстраненно, стремится не столько изменить ее, сколько зафиксировать и описать включенные в нее элементы, не рассматривая при этом себя в качестве такового.

Именно вторая модель отношения познающего к познаваемому становится наиболее привычной (классической) для европейской метафизики.

Классическая традиция исходит из признания однойединственной истины, представляющей подлинное знание, противопоставленное неподлинному мнению. Познавательная деятельность осуществляется здесь от имени некого надличностного субъекта согласно строгим логическим законам, которые, будучи однажды установлены, остаются вечными и неизменными. Каждый отдельный мыслитель выступает здесь как очередной представитель этого универсального субъекта, а само познание понимается как проникновение сознания к глубинной сущности вещей. Тем самым формируется представление о двуслойности бытия, в котором под внешней «поверхностью» мельтешащих явлений скрывается глубинный «мир сущего», который выступает основанием и причиной всего происходящего на «поверхности». Именно этот «мир сущего» и становится действительным объектом, на который направлена познавательная активность субъекта, стремящегося прорваться сквозь обманчивую видимость явлений к скрытой сути бытия.

Гносеологические установки Галилея и Декарта предельно резко обозначили это противопоставление субъекта объекту в новоевропейской философии.

Вследствие этого разделения основанием для дискуссий о возможностях и путях познания, начиная с Декарта и вплоть до конца XIX века, становится столь жесткое требование выбора между материализмом и идеализмом, что в нем начинают видеть «основной вопрос» всякой философии вообще.

В понимании сути субъектно-объектных отношений материализм ориентирован в первую очередь на объект, идеализм — на активность субъекта, а в совокупности их конфронтация воспроизводит классическую теоретикопознавательную дилемму: является ли наше знание «отражением» реальности или нашей субъективной «конструкцией». Вопрос формулируется так: можем ли мы на основании «познавательных образов» заключать о существовании и даже свойствах внешнего мира, скрытого за нашими идеями, или мы познаем только наши собственные идеи?

? Материализм исходит из того, что существует независимый от человеческого сознания (и свободный от всякой субъективности вообще) объективный мир, непосредственно «данный» нам в формах чувственного опыта. Идеи нашего сознания представляют собой отражение этого мира, возникающее как результат воздействия объектов на органы чувственного восприятия. Активная роль в познавательном отношении принадлежит объекту, тогда как субъективной стороне приписываются преимущественно рецептивные функции.

? Идеализм, напротив, исходит из того, что не существует никакой совершенно независимой от сознания действительности. Человеческое познание в конечном итоге есть воспроизведение в индивидуальном сознании образов и идей, уже имеющихся в содержании некого надчеловеческого, «мирового сознания» (Бога, Абсолютного Духа и др.). Поэтому, строго говоря, нет никакой чистой объективности, в которой так или иначе не были бы представлены субъективные моменты. Активная роль принадлежит здесь субъекту, который формирует образ внешнего мира в соответствии с внутренне присущими ему познавательными способностями. Этот образ и выступает как единственно доступный человеческому сознанию объект.

? Агностицизм — третья, промежуточная позиция — представляет собой попытку компромисса между крайностями идеализма и материализма. Согласно данной точке зрения существует независимый от сознания мир «вещей в себе», но он недоступен человеческому познанию, которое касается только явлений, т. е. внешних форм обнаружения этого мира.

Общей основой для всех трех позиций является картезианский тезис о том, что фундаментальное заключение о бытии мы можем сделать только исходя из самодостоверности акта собственного мышления. Или, иными словами, достоверность человеческого знания в конечном итоге опирается на познание человеком самого себя и своих собственных идей. Если даже и имеется существующая сама по себе «объективная реальность», то она доступна нам не прямо, а только косвенно, через посредство каузального умозаключения, издавна известного как оптологический аргумент: раз есть мысль (а она безусловно и самоочевидно есть), то ей непременно должно что-то соответствовать, ведь чтото же породило ее и сделало такой, какова она есть. Проблема, таким образом, сводится к тому, чтобы определить, что же представляет собой это «нечто», которое порождает и «оформляет» наше знание.

> Материалисты предполагают, что таким порождающим фактором является «материя» как объективная реальность, воздействующая на наши органы чувств и возбуждающая в них ощущения, составляющие отправную точку для начала интеллектуального процесса, в свою очередь, порождающего теоретическое знание. Познание понимается при этом как специфический род деятельности, самым тесным образом связанной с деятельностью предметно-преобразовательной. Деятельность выступает как опосредующее звено, которое одновременно и соединяет, и разделяет субъект и объект.

Для материалиста ведущей стороной познавательного отношения является объект: субъект вторичен по отношению к объекту, но в то же время оба они существуют самостоятельно, независимо друг от друга.

> Идеалисты, напротив, исходят из приоритетности субъекта, он первичен по отношению к объекту, но связь между ними более плотная, чем простое сосуществование. Образуя стороны устойчивого отношения, субъект и объект взаимно предполагают друг друга, немыслимы вне этого отношения; подобно двум полюсам магнита они не существуют обособленно друг от друга.

В самом этом направлении можно выделить две линии:

> объективный идеализм. Он опирается на признание логической природы реальности, познание которой есть воспроизведение в индивидуальном сознании некого рационального проекта, предшествовавшего бытию предметного мира и составляющего его истинную сущность (Платон, Г. Гегель). При этом мышление начинает воспринимать мир как построенный и живущий по законам самого мышления, или, иными словами, полагает в качестве предмета познания не жизненный, а именно мыслимый мир. В результате то, что не может быть представлено в форме мысли, «проскальзывает» сквозь логические ячейки «категориальной сетки» и не попадает в сферу познания. Мышление начинает мыслить не бытие, а самого себя в виде некой субстанциализированной сущности — объективированного субъекта (Бог, Мировой Дух и др.);

> субъективный идеализм, основной тезис которого " Esse est percipi" означает «Существовать — значит быть воспринятым». Таким образом, вне субъекта бессмысленно толковать о бытии; сама мысль о реальности, существующей независимо от ее чувственного восприятия, внутренне противоречива. С точки зрения представителей данного направления познание всегда опосредовано впечатлениями и идеями, которые принадлежат не внешнему миру, а внутреннему миру субъекта. В таком случае остается неясным, как идеи и образы, целиком относящиеся к внутреннему (психическому) миру человека, могут быть источником достоверного знания о мире, находящемся за пределами сознания.

Указанные трудности приводят к мысли о пересмотре самих фундаментальных основ новоевропейской гносеологической традиции. Возникает стремление восстановить досократовскую модель познавательного отношения. Мартин Хайдеггер предлагает уйти от традиционного противопоставления субъекта и объекта и вернуться к парменидовской непосредственности, нерасчлененности бытия и мышления, чтобы перейти от «мышления о бытии» к «мышлению бытия» .

Экзистенциально-феноменологическая философия не разделяет бытие на противопоставленные друг другу субъект и объект, поэтому в новой традиции, когда речь идет о субъекте, имеется в виду, скорее, субъективность, которая понимается как неотъемлемая принадлежность всякого события, происходящего в мире. Субъективность не имеет субстанциального характера и не противопоставлена остальному миру, поэтому субъект экзистенциально-феноменологической философии — это не человек, не человеческое тело, душа или человеческое сообщество, но это и не чистая абстракция, подобная трансцендентальному субъекту классической философии. Субъект не рассматривается здесь как некая самостоятельная сущность, составляющая какую-то, пусть даже очень специфическую, часть мира, поскольку мир и жизнь суть одно: «Я» — это и есть мой мир.

Усилия классической гносеологии были направлены на то, чтобы одновременно увидеть обе стороны познавательного отношения: и познаваемый объект, и познающего субъекта. Философы, мыслящие в русле классической традиции, пытались взглянуть на это отношение как бы со стороны, с позиции беспристрастного свидетеля, чтобы зафиксировать совпадение или несовпадение объекта и его субъективного образа. Но где в мире может быть обнаружен такой «третий глаз», который мог бы одновременно видеть и наблюдаемое, и наблюдателя? Мы видим глазом, но при этом мы не видим самого глаза; ели же мы начнем рассматривать глаз, мы ничего не увидим им. Подобно тому как глаз не принадлежит к совокупности видимого, субъективность не принадлежит к миру. Она представляет, скорее, границу мира, а не его часть. Эта граница проходит между объективной и субъективной сторонами непосредственного бытия, разделяя их как «бытие-в-себе» и «бытие-для-себя» (Ж.-П. Сартр).

Отношение этих сторон несимметрично. «Бытие-длясебя» (сознание) лишено какой бы то ни было сущностной предопределенности, абсолютно пусто, «прозрачно», а потому совершенно открыто как для внешнего мира, так и для самого себя. Оно представляет собой «разрыв» в «бытии-в-себе», абсолютное ничто, которое, будучи лишено собственного содержания, постоянно нуждается в наполнении. Именно благодаря своей абсолютной «прозрачности» сознание выпадает из сферы действия всех каузальных зависимостей и может рассматриваться как абсолютная свобода. Сознание — это не просто пустота, наполняемая извне, а особого рода бытие — центр свободной, деятельной субъективности.

Все, проникающее в сознание извне, со стороны «бытия-в-себе», не определяет содержательные аспекты деятельности самого сознания, а служит для него лишь своеобразным поводом, опорной точкой, отталкиваясь от которой сознание разворачивает свою собственную свободную активность. Поскольку же содержание этой активности ничем не задано ни извне, ни изнутри, она выражается прежде всего в чистой негации — отрицании зависимости субъекта от всех обстоятельств мира внешнего, а равным образом и внутреннего. Согласно Сартру, существо свободы сознания (субъекта) составляет именно отрицание какой бы то ни было предопределенности. Так формируется новая концепция субъективности, существенно отличающаяся от традиционной.