Уголовное право. 
История отечественного государства и права. Ч. 2

В данный период продолжают действовать крупные общесоюзные и республиканские законы, принятые в 20-х тт. Конечно, в них, особенно в республиканские кодексы, вносится довольно много изменений, касающихся отдельных вопросов. Новые уголовно-правовые нормы содержатся как в специальных актах, так и в неспециальных, посвященных более широкому кругу проблем. При этом обновление уголовного права осуществляется почти исключительно за счет общесоюзного законодательства, которое обычно тут же отражается в республиканских кодексах.

Что касается норм Общей части уголовного права, то здесь следует отметить некоторые внешне не заметные, но фактически важные новеллы. Мы помним, что уже УК РСФСР 1926 г. допускал возможность в одном, и не очень распространенном, случае нечто, похожее на объективное вменение. Теперь настоящее объективное вменение вводится, и притом по очень важным делам, к тому же применяется в широком масштабе. 8 июня 1934 г. Положение о преступлениях государственных было дополнено статьями об измене Родине, где, в частности, предусматривалось, что совершеннолетние члены семьи изменника — военнослужащего, даже если они не знали о преступлении, приговариваются к лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет. Этот акт породил даже особую категорию чсиров (членов семьи изменников Родине), которые и по закону, и сверх него подвергались разного рода ограничениям и притеснениям. Идея закона была как будто бы правильной: изменник должен подумать, собираясь совершить преступление, не только о себе, но и о своих близких. Однако очевидно, что если человек несмотря ни на что все-таки совершал такое деяние, то ему была безразлична судьба его близких. Следовательно, цели ни обшей, ни частной превенция здесь не достигались, а имела место лишь бессмысленная жестокость.

Другое изменение норм Общей части касалось снижения возраста привлечения к уголовной ответственности. Постановлением ЦИК и СНК СССР, принятым в 1935 г., устанавливалось, что к ответственности за определенные тяжкие преступления (убийство и покушение на него, телесные повреждения, кража и т. п.) могут привлекаться лица, достигшие 12 лет. Предусматривалась возможность применения к ним всех без исключения мер наказания, даже в том числе, следовательно, и расстрела. Здесь, правда, возникла коллизия закона, поскольку общая норма о расстреле не допускала его применения к несовершеннолетним. У нас нет сведений о фактическом использовании столь жестокой меры наказания в отношении малолеток. Думается, что у редкого судьи поднялась бы рука приговорить к смертной казни 12-летних мальчишку или девчонку. Впрочем, проблему решил циркуляр Прокуратуры СССР, подтвердивший неприменение к несовершеннолетним смертной казни.

Важным изменением было удлинение предельных сроков наказания. До 1937 г. максимальный срок лишения свободы составлял 10 лет. В 1937 г. он был резко увеличен — до 25 лет — за совершение государственных преступлений. Законодатель преподносил это новшество как проявление гуманности: до сих пор у суда была альтернатива — 10 лет лишения свободы или расстрел. Теперь же вместо расстрела можно было приговорить просто к более длительному сроку лишения свободы.

Что касается Особенной части уголовного права, то прежде всего следует отметить развитие законодательства о государственных преступлениях. Наиболее значительным в этом отношении является уже упоминавшееся постановление 1934 г. «О дополнении Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) статьями об измене Родине», в обиходе обычно называвшееся законом об измене Родине. Оно предусматривало самые строгие меры наказания, по преимуществу расстрел.

Среди преступлений против порядка управления заслуживает особого внимания изменение знаменитой ст. 107 УК РСФСР и аналогичных статей кодексов других республик, связанное с постановлением ЦИК и СНК СССР от 22 августа 1932 г. «О борьбе со спекуляцией», которое требовало «всячески искоренять перекупщиков и спекулянтов». Статья 107 была теперь сформулирована по-новому: «Скупка и перепродажа частными лицами в целях наживы (спекуляции) продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления». При этом санкция за данное преступление была резко повышена — с одного года лишения свободы до пяти лет.

Следует отметить и усиление наказания за хулиганство. Если в УК РСФСР 1926 г. за него назначалось не более двух лет лишения свободы (и это за злостное хулиганство), то в 1935 г. санкция была повышена соответственно до пяти лет тюрьмы. Одновременно было запрещено ношение холодного оружия (кинжалов, финских ножей и т. п.), кроме тех случаев, когда оно являлось принадлежностью национального костюма.

Индустриализация страны привела к резкому расширению объемов промышленного производства. Однако очень скоро возникла проблема качества выпускаемой продукции. В связи с этим уже в 1933 г. ЦИК И СНК СССР ужесточили уголовную ответственность за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции, предусмотренную еще в 1929 г. Причем такого рода действия квалифицировались как тяжкие противогосударственные преступления. Еще больше ответственность была повышена Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1940 г., который тоже называл эти преступления противогосударственными. Правда, санкции за них были все же не такими, но тем не менее директорам, главным инженерам и начальникам ОТК грозило лишение свободы сроком от пяти до восьми лет. Нельзя не отметить, что законодательство тем самым заботилось об интересах потребителей, как промышленных, так и частных, как предприятий, так и граждан.

Среди преступлений против личности можно отметить группу деяний, связанных с семьей и половыми отношениями. Борьба за повышение рождаемости, как уже отмечалось, привела к запрещению абортов, а это породило изменение и дополнение уголовного закона. Так, ст. 140 УК РСФСР установила уголовную ответственность врача или иного лица, производящего аборт, кроме случаев, когда это вызвано медицинской необходимостью, а ст. 140 «б» — самой женщины — в первый раз ей выносилось общественное порицание, во второй раз налагался крупный штраф. Очевидно, та же самая идея борьбы за рождаемость привела к восстановлению уголовной ответственности за гомосексуализм, ранее, до революции, запрещенный лишь каноническим правом. Правда, закон, принятый в 1934 г., предусматривал лишь один вид гомосексуализма, притом только мужского — мужеложство. В соответствии с законом 1934 г. была установлена уголовная ответственность за злостный неплатеж средств на содержание детей, а также оставление детей родителями до совершеннолетия без всякой поддержки.

Среди актов, карающих за имущественные преступления, следует назвать знаменитое постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», в обиходе обычно именуемое просто по дате. Постановление резко повышало уголовную ответственность за хищение государственной собственности, вплоть до высшей меры наказания. Сама по себе санкция была достаточно жесткой, но главный недостаток указанного акта заключался в том, что он не дифференцировал ответственность. По существу, за хищение социалистической собственности, которое рассматривалось как государственное преступление, предусматривалась лишь одна мера социальной зашиты — расстрел, и только при смягчающих обстоятельствах допускалось снижение наказания до Шлет лишения свободы. Размер похищенного и иные признаки не принимались во внимание. Следовательно, даже за малюсенькую кражу можно было по крайней мере на 10 лет лишиться свободы. Так бывало, когда, например, деревенские мальчишки настригали в колхозном поле колосья зерновых, чтобы подкормить семью. Не случайно данное постановление называли законом о колосках. Правда, в 1935 г. Политбюро ЦК РКП (б) по представлению А. Я. Вышинского обсудило вопрос о его применении, отметив многочисленные искажения идеи законодателя, в результате чего за два года были пересмотрены дела свыше 700 тыс. осужденных, подавляющего их большинства, даже со снятием судимости.

Исправительно-трудовое право становилось все менее исправительным и все более трудовым. Дело в том, что расстрелы, конечно, не могли перевоспитать осужденного, да и громадные сроки лишения свободы, оставлявшие малую надежду на освобождение, тоже не стимулировали перевоспитание. Главной целью наказания фактически становилось лишь использование заключенных на массовых и тяжелых работах, куда затруднительно было привлечь рабочую силу на условиях обычного найма. Надо сказать, что в 30-х гг. стала, по существу, проводиться в жизнь идея старых утопистов, которые полагали, что в идеальном государстве тяжелые и неприятные работы будут выполняться энтузиастами или преступниками. В указанный период в нашей стране действительно господствовал трудовой энтузиазм, особенно среди молодежи. Комсомольцы построили мощный промышленный центр — Комсомольск-на-Амуре, участвовали в других грандиозных стройках. В то же время несколько севернее Комсомольска возникла империя под названием «Дальстрой», использовавшая многотысячные массы заключенных для строительства рудников, добычи золота и других драгоценных металлов, лесоразработок и т. п. Труд заключенных, как всякий подневольный труд, был не всегда рентабельным и во всяком случае малопроизводительным. Однако система позволяла перебрасывать большие массы людей туда, где это требовалось, создавать для них минимум условий труда и отдыха, пренебрегать тяжелыми климатическими и вообще природными условиями. Думается, что все эти обстоятельства сыграли свою роль, когда массовые расстрелы 1937 г. были заменены долгосрочным лишением свободы. Этот перелом исторически увязывается с заменой наркома внутренних дел Н. Ежова Л. Берией. Однако вряд ли данная проблема решалась на уровне наркомов.

В отличие от уголовного в исправительно-трудовом праве происходят существенные изменения нормативной основы. На смену НТК РСФСР 1924 г. пришли новые законы.

Тем не менее либеральный характер законодательства и практики в первой половине 30-х гг. еще сохраняется. В 1930 г. было издано общесоюзное Положение об исправительно-трудовых лагерях, предназначенных для более опасных преступников. К ним относились три категории осужденных: к первой — заключенные из трудящихся (рабочие, крестьяне и служащие), пользовавшиеся до вынесения приговора избирательными правами, осужденные впервые на сроки не свыше пяти лет и не за контрреволюционные преступления, ко второй — те же лица, но осужденные на сроки свыше пяти лет, к третьей — все нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления. Классовый, вернее, социальный принцип пока, как видим, сохранялся. В лагеря направлялись осужденные на срок не ниже трех лет или осужденные особым постановлением ОГПУ.

К заключенным применялись три вида режима: первоначальный, облегченный и льготный. Находившиеся на облегченном режиме заключенные могли отлучаться из лагеря, получать премии, а на льготном — даже занимать административно-хозяйственные должности в управлении лагерями и по производству работ (последнее не относится к нетрудовым элементам и лицам, осужденным за контрреволюционные преступления). Работа в учреждениях, на предприятиях и промыслах должна была производиться в соответствии со специальностью и квалификацией заключенных.

К осужденным, которые усердно трудились и отличались хорошим поведением, могли применяться различные меры поощрения. На практике дело доходило иногда и до очень серьезных поощрений, не предусмотренных Положением. Так, в 1933 г. по окончании строительства Беломорско-Балтийского канала ЦИК СССР за трудовой героизм, проявленный на работе, снял судимость с 500 заключенных, восстановив их в политических правах, а группу освобожденных даже наградили орденами. Аналогичные поощрения были применены в 1938 г. к строителям канала Волга — Москва.

К заключенным в лагерях, пользовавшимся до вынесения приговора избирательными правами и вставших на путь исправления, могло быть применено условно-досрочное освобождение с поселением в районе данного лагеря на неотбытый срок заключения или без поселения.

Осужденные могли подвергаться и дисциплинарным взысканиям: выговорам, ограничению или лишению права получения передач (посылок), ограничению или лишению права переписки и т. д. Что касается исправительно-трудовых колоний, то в 1930 г. в связи с ликвидацией наркомвнуделов союзных республик они были переданы в ведение наркоматов юстиции, в составе которых были созданы главные управления исправительно-трудовых учреждений. Порядки в них с 1933 г. стали регулироваться новыми исправительно-трудовыми кодексами. НТК. РСФСР предусматривал различные места и способы лишения свободы, но основными из них стали колонии различных видов. Сохранялся принцип направления в места лишения свободы с учетом социального положения. «Классово враждебные» и лица, совершившие тяжкие преступления, направлялись в колонии массовых работ в отдаленных местностях, а злостные нарушители режима общих колоний — в штрафные колонии.

Важное место в Кодексе отводилось регулированию принудительных работ без лишения свободы. Отменялись бесплатные работы и допускалось использование осужденных по месту их основной деятельности.

Обе системы мест лишения свободы — лагеря ОГПУ и колонии Наркомюста — были переданы образованному в 1934 г. НКВД СССР и полностью вышли из-под контроля местных Советов.

С середины 30-х гг. исправительно-трудовое законодательство и практика его применения начинают ужесточаться. Фактически исправительно-трудовые кодексы, не будучи отменены, перестают применяться, подменяясь ведомственными инструкциями. В 1939 г. упраздняется условно-досрочное освобождение.