Юрий Валентинович Трифонов (1925-1981)

Если «Тихий Дон» Михаила Шолохова представляет собой грандиозную эпопею, поражающую масштабностью охвата событий, то в более поздней литературе, посвященной революционной теме, на передний план выходит психологическая линия. В повести Трифонова «Старик» (1978), действие которой тоже происходит на Дону, особенно важны нравственные переживания героя относительно оправданности его действий. Это та же проблема «должно ли добро быть с кулаками», которая занимала Толстого, Достоевского, Горького. У Шолохова переживает и мучается проигравший, как у Михаила Булгакова в «Белой гвардии». У Трифонова показано, что достижение справедливости насильственным путем вызывает сомнения и даже деформацию личности победившей (напрашивается параллель с притчей из «Плахи» Чингиза Айтматова о человеке, убившем врагов, ito после этого застрелившемся; действие в ней также протекает в годы Гражданской войны). Насилие требует обесчувствования человека (несгибаемый революционер Шигонцев в «Старике» говорит: «Главное — ничего не чувствовать»). Человек может потерять свой человеческий облик, нравственное перерождение грозит самому совершающему насилие, и на смену уничтоженному злу рождается новое зло. Вот что беспокоит героя повести «Старик» и самого Трифонова. Испытание насилием, как и испытание властью (что хорошо показал еще Леонид Андреев), возможно, самые сильные искушения, через которые проходит человек. Юрий Трифонов говорит о «багровом зареве», ослепившем его героя, и потоке, подхватившем его.

Близок к Трифонову и Юрий Маркович Нагибин (1920−1994), тоже реалист и описатель нравов. У этого прекрасного рассказчика нет трифоновского завораживающего изящества стиля, по он верен себе и своим образам. Герой рассказа «Морелон», в котором при всей его внешней несуразности есть глубоко внутри сильное и незыблемое нравственное чувство, по-своему сродни героям Трифонова.

Феноменальный рассказчик Сергей Донатович Довлатов (1941 — 1990), продолжая традиции Н. С. Лескова, раскрывает суть эпохи застоя. Гениальный Венедикт Ерофеев (1938−1990) подчеркнул алкогольный аспект советской жизни в повести «Москва — Петушки» (1969−1970), фантасмагорически усилив его. Чингиз Айтматов в «Буранном полустанке» соединил два пласта жизни: эпопею освоения космоса и обыденную жизнь затерянного в степи полустанка. Синтез удался и объемный характер произведения несомненен. Юрий Поляков (р. 1954), вонзивший свое сатирическое перо в последние десятилетия советской эпохи, столь же глубоко и иронично анализирует новые реалии постсоветской действительности. Закончилось столетие «Повестями последнего времени» Владимира Крупина (р. 1941), нежными и апокалипсическими.

Драматургия. В начале XX в. театр стал так популярен, что многие писатели — Чехов, Горький, Андреев и др. — создавали для него произведения. Первые послереволюционные пьесы: «Бронепоезд 14−69» Всеволода Иванова, «Любовь Яровая» Константина Тренева (1876−1945), «Разлом» Бориса Лавренева (1891−1959). В сатирических пьесах Владимира Маяковского много злости по отношению к обывателям страны Советов. Занимательнее и глубже пьесы Николая Робертовича Эрдмана (1900−1970) «Мандат» и «Самоубийца», в которых критике подвергаются основы советского строя. Автор сценария всенародно любимого фильма «Веселые ребята», он был арестован и сослан. В послевоенные годы Эрдман написал прекрасный сценарий к фильму «Верные друзья» .

Большой резонанс вызвала пьеса Михаила Булгакова «Дни Турбиных» но роману «Белая гвардия», которая стала визитной карточкой советского МХАТа.

В послевоенные годы на первое место вышли нравственные проблемы, и здесь наибольший успех выпал на долю произведений Виктора Розова, Александра Вампилова и Александра Моисеевича Володина (1919−2001).

Тонкий лирик, создавший запоминающиеся романтические образы, Виктор Сергеевич Розов (1913−2004) затем в сатирической пьесе «Гнездо глухаря» (1987) показал современное молчалинство. В отличие от героев А. С. Грибоедова и ?. Е. Салтыкова-Щедрина, у советского Молчалина атрофируется сама способность здраво воспринимать ситуацию; он не просто молчит, а уже глух. Молчание — смерть души, которую не спасает даже возможность говорить правду за глаза. Оно делает человека хитрым, изворотливым, но душа умирает. Когда это происходит, человек становится глухим к себе и окружающим.

Александр Валентинович Вампилов (1937−1972)

По драматическому мастерству Вампилова можно сравнить с И. А. Островским. К сожалению, он рано и трагически погиб, успев написать лишь несколько пьес. Каждая из них поражает совершенством и глубиной. В лучшей своей пьесе «Утиная охота» (1970) Вампилов изобразил «лишнего человека» советской поры, списав много с обстоятельств собственной жизни. В литературе известны случаи, когда писатель в названии намекает на себя («К» у Кафки, «Г» у Гессе). Вампилов отдал герою четыре последние буквы собственной фамилии. Жизнь Зилова напоминает жизнь драматурга: женитьба, закончившаяся разводом; молодая девушка, полюбившая его. Очевидна любовь автора к Зилову и сам он выглядит как герой нашего времени. Сравнение с Печориным напрашивается: М. Ю. Лермонтов тоже любил своего героя и хотел быть на него похожим. Зилов, как «лишние люди» из произведений XIX в., талантливый, тонко чувствующий и не находящий себе места в окружающей действительности. Жаден до жизни, привлекает своим умом и неудовлетворенностью как свидетельством желания подняться над серой дремой будней. Обстоятельства загоняют его в угол и толкают к самоубийству, но трагедия его в том, что он не способен решиться и на это.

Подобно писателям прежних времен, русские и советские писатели XX в. отразили с разных сторон и разных точек зрения все сложные перипетии великого и трагического для России советского периода.