Культурный релятивизм. 
История культурологии

Романтической эпохе предшествовало сформировавшееся в трудах немецких мыслителей XVIII в. понимание культуры как некоей совокупности достижений человечества, рассматриваемых как высшая ценность или благо, созданное самим человеком. Как уже было сказано, именно об умножении некоей единой человеческой культуры ратовали такие мыслители как Ж. А. Кондорсе, видя в этом процессе путь прогрессивного развития. Однако уже в первой трети XIX в. у позднего В. фон Гумбольдта понятие «культура» обретает множественное число, хотя остается еще эпизодическим и неустойчивым, сосуществует наряду с термином «всеобщая культура» как процесс всеобщего окультуривания народов. И несмотря на то что у отдельных мыслителей того времени можно встретить трактовку культуры как результата деятельности разных субъектов и тем самым воплощающей в себе разные ценности и установки, все же только в эпоху романтизма утвердилась мысль об относительности культурных ценностей, т. е. о культурном релятивизме.

Культурный релятивизм романтизма проявился в самоопределении его как художественной системы, которая не отвергала наследие прежних эпох, в том числе и сменяемого им классического искусства, но интегрировала эти достижения в собственной художественной парадигме. Тем самым культурологическая концепция романтизма утверждала равноправность и множественность различных художественных практик и соответственно культур, привнося и усваивая их своеобразие в собственном культурном пространстве. Ф. Шлегель в программной статье «Об изучении греческой поэзии» критически относится к современной ему художественной культуре, рассматривая в качестве образна античную культуру и искусство, тем самым фиксирует многие тенденции художественного процесса, развившиеся в XIX—XX вв. Позже он отказался от антитезы «классического» и «романтического» искусства, признавая взаимопроникновение и взаимодополнительность художественных традиций. «В наши дни развитие культурного релятивизма привело к всеобще-безразличному плюрализму постмодернистского искусства и новейших масс-медиа» , — отмечает отечественный теоретик С. II. Зенкин, справедливо указывая на тот факт, что «уже романтическая „идея культуры“ включала в себя зачатки постмодернизма» .

Культурный плюрализм отразился не только в сфере искусства, но и в области религии, о чем можно судить по возникновению в художественных текстах еще накануне, а затем и в романтическую эпоху так называемого эстетического политеизма: понятие «бог» стало использоваться во множественном числе у многих поэтов и писателей: Ж. де Нерваля, Г. Флобера, II. Верлепа, Ш. Бодлера и др.

Сложилось новое отношение к природе. В эпоху романтизма родилась идея защиты культуры от разрушительного действия стихии (природы), сменившей идею защиты культуры от непосвященных (А. Шопенгауэр); особая роль в этом отводилась государству как обладателю монополии на насилие. В этот период нивелируется отражение в художественных произведениях темы военного насилия. Восхваляется тема благоприятной для человека природы, где он может почувствовать себя свободным, более принадлежащим себе, нежели обществу, государству, о чем свидетельствует возрастание поэзии, тяготеющей к живописности, созерцательности. Стремление к собирательству, к бережному сохранению старых книг меняет вектор поиска культурных ценностей: не в будущем (как это было в эпоху Просвещения), а в прошлом можно обрести подлинную культуру. Повышается значимость художника, в сравнении с предшествующей эпохой, в которой выше всего ставились ученые, претендующие на создание объективного знания о мире.

Поскольку романтиков привлекают ценности, нормы, традиции иных культур, возникает тема инаковости в культуре, тема чужестранца, проблема взаимопонимания, идея разнообразия культур, подвергаются трансформациям границы собственной культуры (как воображаемые, так и реальные).

Ф. Шлегель был одним из тех, кто (вслед за И. В. Гёте) обратился к восточной культуре, написав книгу «О языке и мудрости индусов» (1808) и сделав ряд переводов индусских текстов. Обнаруживается близость индусского и германского мироощущения того времени, на что обращают внимание уже исследователи культуры в XX в.1; это же отметил в свое время Жан-Поль, увидев близость восточной и романтической поэзии в обоюдном предпочтении возвышенного и лирического, в манере мыслить и чувствовать. Род индийский в целом он назвал «романтическим». Этот процесс обозначился в эпоху романтизма и был ознаменован прежде всего переводами важнейших текстов восточной культуры. Одним из первых произведений, переведенных с санскрита на европейские языки, была драма Калидасы «Шакунтала» (в 1789 г. вышел английский перевод, в 1791 г. — немецкий). Затем последовали переводы из «Рамаяны», «Законов Ману», «Махабхараты», «Бхагавадгиты». Восточные тексты вошли в круг интересов немецких романтиков, о чем свидетельствуют оценки этих произведений, сделанные И. Г. Гердером, Ф. Шлегелем, Ф. В. Шеллингом. И хотя ранее восточные тексты заинтересовали Г. В. Ф. Гегеля, однако его оценки страдают односторонностью и носят явно европоцентричный характер. Ф. Шлегель в своей книге проявил большую терпимость к инаковости ценностей восточной культуры, однако и он не избежал европоцентристского подхода в их осмыслении и соблазна «примерить» некоторые к европейской культуре. Предчувствуя, что открывает новую эру, он сравнивал вливание индийской культуры в Европу (которому он в некоторой степени содействовал) с Ренессансом античности. Подобное сравнение мы встретим у А. Шопенгауэра.

Итак, на рубеже XVIII—XIX вв. идеи иных культур — художественные, религиозные, эстетические, этические, философские — начали проникать в Европу, разрушая сложившийся в предыдущее время европоцентризм, формируя так называемое интертекстуальное поле западной культуры.