Государство как институт общества

Если общество является добровольным объединением людей для совместного решении проблем, которые невозможно решать в одиночестве, то государство — примерно то же самое, но для решения нескольких специфических проблем, а именно для защиты среды обитания социума и прав его членов. Для решения остальных проблем общества учреждают иные институты. Это означает, что люди живут одновременно в нескольких средах (общностях) — в стране, обществе и государстве, каждая из которых наделяет их соответствующим статусом — житель страны, член общества и гражданин государства. Эти статусы взаимосвязаны и вырастают друг из друга. Их соотношение, как и взаимоотношения общества и государства, членов общества и граждан государства, — проблемы, над которыми люди размышляют с древнейших времён. Эти размышления велись в направлениях поиска, ответов на такие вопросы, как: что такое государство и как оно организовано, а также чем государство должно быть и как лучше его организовать, как наилучшим образом защищать жизнь, мир и безопасность людей?

Нас в плане нашего курса интересует второй ряд вопросов, а именно — чем государство должно быть и каким образам ему следует обеспечивать безопасность жизни своих граждан, а также их права и свободы.

Члены общества, образовав государство, обретают статус гражданина (в республике) или подданного (в монархии). Аристотель одним из первых определил содержание понятия «гражданин». Согласно ему, гражданин — это член политического общества, обладающий всей совокупностью гражданских прав. «Гражданин находится в таком же отношении к государству, в каком моряк на судне — к остальному экипажу, — писал он, — каждый выполняет свои функции, но цель у всех общая» [5, с. 449].

Данное понимание с незначительной модификацией стало общепринятым. И. Кант называл гражданами членов гражданского общества, объединённых в целях законодательства и тем самым образующих государство.

По его мнению, гражданину по праву принадлежат три неразрывно связанных между собой юридических атрибута, а именно: конституционные свободы и обязанность каждого подчиняться только такому праву, которое сформировано при его согласии или одобрении; гражданское равенство как право гражданина не признавать никого среди народа высшим в отношении себя, за исключением того, кто из-за своей моральной силы имеет право налагать обязательства на него; политическая независимость как право быть обязанным своим существованием не произвольной вале другого, но его собственным правам и власти как члена содружества, и, следовательно, обладание гражданской личностью, которую может представлять не кто иной, как сам гражданин [30, р. 109].

Перед политическими мыслителями стоит важная задача очертить контуры целесообразной эволюции рациональной государственности по мере возрастания степени цивилизованности и просвещённости обществ с тем, чтобы общества не задохнулись в цепких объятиях государств и исключалась возможность превращения последних в соперников гражданских обществ, а тем более во враждебные обществам институты.

Утверждают, что французский учёный и политический деятель XIX века Ф. Бастиа установил премию в один миллион луидоров тому, кто сформулирует чёткое определение государства, и что эта премия осталась невостребованной [ 10, с. 123]. Речь шла об определении не столько форм и типов государства, сколько предназначения государства, природы, призвания и функций политической власти. Должно ли государство быть «слабым» или «сильным», являться служителем гражданского общества или его патроном, помощником или господином, что является основой и что производным?

Один из первых ответов на этот вопрос содержался в древнеиндийском трактате «Артхашастра», или «Наука политики», где было сказано, что «счастье царя состоит в счастье подданных, в пользе подданных — его польза. Польза для царя — не то, что ему приятно, но что приятно подданным — в том польза царю» .

Существующие ныне определения государства крайне многообразны и отличаются друг от друга в зависимости от того, что понимается под этим институтом, а также от того, кто формулирует эти определения: юристы, политологи, философы. Большинство из них делает акцент на обладающую верховной властью общность людей, живущих на определённой территории [10, с. 123−124]. Если иметь в виду, что верховной властью обладает гражданское общество, а государству делегирована только политическая впасть, то акцент оказывается не совсем верным.

Государство — это политический институт общества, призванный исполнять роль его охранной службы: защищал" жизни и свободы членов общества, обеспечивать их безопасность, защищать среду обитания социума, от претендентов на неё извне, решать вопросы, связанные с взаимоотношениями с другими странами и народами. Ещё вернее будет сказать, что это институт, организующий и объединяющий самих граждан с правом поощрений, наказаний и принуждения, соединение силы, води, желаний, прав и обязанностей членов социума в единое целое.

Такое понимание государства формируется не сразу. Долгое время считалось, что и общество, и государство преследуют тождественные цели и решают одинаковые задачи. Первые философы политики, начиная с Сократа, полагали, что призванием государства является служение всеобщему благу. По мнению Аристотеля, государство «создаётся не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо». Оно призвано создавать необходимые условия для лучшей жизни граждан, а это может быть достигнуто только устранением опасностей извне и обеспечением безопасности, законности и справедливости в самом обществе. А «общество держится тем, что каждому воздаётся пропорционально его деятельности» [6, с. 462−463).

Примерно так же оценивал призвание государства и Г. Гроций, определявший государство как совершенный орган свободных людей, объединённых вместе, чтобы наслаждаться общими правами и преимуществами. Такое понимание оставалось доминирующим вплоть до Нового времени, хотя, как справедливо полагали мыслители этого времени, понятие «всеобщее благо» неконкретно [37, р. 187].

Правительство учреждается во благо тех, кто повинуется, а не тех, кто управляет, король для народа, а не народ для короля, считал С. Пуфендорф. Народ стоит выше короля. Он формирует политическую власть как свою охранную службу. Г. Гроций, С. Пуфендорф и другие мыслители провозгласили формулу: если власть, которую народ формирует, функционирует должным образом и решает возложенные на неё задачи, народ должен повиноваться ей и поддерживать её. А если власть этого не делает; то народ вправе заставлять её функционировать должным образом [36, р. 344]. При всех условиях общество должно сохранять свою принудительную власть над учреждаемыми им институтами и право наказывать их функционеров.

Но ведь и общество является добровольным объединением людей для совместного решения задач, которые невозможно решать индивидуально, во благо всех? Цели и общества, и государства определялись верно, но теоретики древности и Средневековья не всегда обращали должное внимание на специфику этих целей. Это сделали теоретики политики Нового времени, известные как авторы концепции верховенства народа. Д. Локк называл государство обществом людей, образованным ими для обеспечения, сохранения и продвижения их собственных гражданских интересов, под которыми он понимал жизнь, свободу, здоровье, целостность тела и владение имуществом. Вспомним также Джефферсона, по мнению которого свобода и счастье человека — единственная цель всех легитимных государств [43, vol. 12, р. 369]. Близкой точки зрения придерживался и Д. Бентам, говоря, что «счастье индивидуумов, из которых общество сформировано, их удовольствия и их безопасность, — цель и единственная цель, которую законодатель должен иметь в виду» [20, р. 28].

И. Кант понимал государство как образование, учреждённое общим интересам всех людей жить в едином правовом папе. В отношении других народов государство — это сила, держава, могущество, а в отношении преемственности поколений — это нация, формирующая собственное право, отличное от международного, универсального или космополитического права [30, р. 106,108]. В другой раз он называл государство союзом множества людей под юридическими законами [30, р. 90].

Соотечественник Канта В. Гумбольдт также считал, что единственной законной сферой коллективного действия государства является обеспечение безопасности личности против внешней угрозы и против посягательства на её права. Роль же аппарата власти и управления, по его мнению, должна сводиться к тому, чтобы искать пути уменьшения расходов на исполнение этих функций [27].

Упоминавшийся выше Ф. Бастиа также различал общество и государство. Общество для него — это «система обмена услугами, основанными на личном интересе, частной собственности и на свободном соревновании, чьё объяснение — выгода потребителей». А государство — «великая мистическая целостность, посредством которой одна группа людей стремится жить за счёт других» [19, р. 20]. Вразумительное определение государства, за которое он установил премию, призвано было раскрыть природу этой мистичности.

Некоторые считали призванием государства обеспечение законности, что опять-таки не совсем конкретно, поскольку понимание законности разными группами людей различно. Так, Г. Спенсер предлагал понимать законность как сохранение естественных прав человека, а несправедливость (незаконность) — как насилие над этими правами [37, р. 188]. Напомним ещё, что известный юрист XX века, один из авторов проекта конституции возрождённой после Второй мировой войны Австрийской республики Г. Кельзен видел в государстве не что иное, как правовой порядок [31].

Есть, разумеется, и другие понимания государства. Мы уже говорили о Левиафане Гоббса, который, в трактовке К. Шмитта, — «лишь гражданская война, постоянно сдерживаемая сильной властью». Сам Шмитт считал, что «современное государство и современная полиция возникли вместе, и важнейшим учреждением этого государства безопасности является полиция» [17, с. 132,147].

Как бы то ни было, при всём многообразии определений понять суть государства нетрудно: это состояние не вечное, не неотделимое от существования обществ и человечества, а временное, обусловленное теми социально-экономическими процессами, которые произошли в жизни человечества на определённом этапе его развития.

Люди — жители стран, члены обществ и граждане государств — весьма сложные и противоречивые существа. Каждый из них жаждет личной свободы, но не всегда думает о свобода других, окружающих его людей. Каждый человек нуждается в средствах к существованию, а потому должен трудиться для их добывания. Но не все люди руководствуются этими требованиями жизни и желают добывать себе средства к жизни обусловленным природой образом. Поэтому общество и учреждает институт для обеспечения безопасности прежде всего живущих по его и природы законам людей, наделив его правом формировать право, под которым понимается кратчайший путь к достижению «общественного блага» [38, р. 8].

Возникновение государства относится к начальному периоду человеческой истории, когда, как считали некоторые философы политики, каждый находился в состоянии войны со всеми и мерилам измерения отношений между людьми считалась сила. Сильные присваивали себе плоды труда слабых, порабощали или убивали слабых, захватывали их земли и имущество. Появились своеобразные «объединения охотников» на земли соседних племён, их природные и людские ресурсы. Возникает также необходимость в управлении захваченными землями, в организации сбора податей и т. д. Естественно, и у «объектов охоты» возникает потребность в организации для совместной защиты племени и ареала его проживания от воинственных соседей. Обладающие властью стараются сохранить её в своих руках, порабощённые прилагают все усилия к тому, чтобы отвоевать себе свободу, а затем, увеличенные силою своего порыва, стремятся сами завладеть властью [13, с. 23].

Как видим, определений государства очень много, вплоть до понимания его как творения банд грабителей. Профессор политических наук университет Франкфурта-на-Майне Ф. Оппенгеймер считал, что такая организация могла возникнуть только путём завоевания и подчинения этнических групп доминирующей группой. По своей сути, особенно на первых этапах своего существования, государство является социальным институтом победоносной группы людей, призванным урегулировать отношения господства победителей над побеждёнными и обеспечения их безопасности от восстаний внутри и атак извне [35, р. 5].

Там, где природа снабжала жителей ареала необходимыми для умеренной жизни средствами и не было агрессивных соседей, люди тысячелетиями жили без государственности. Даже в наши дни обнаруживаются племена, продолжающие жить по законам природы и без государственности.

Формирование любого государства начиналось с формирования военных ополчений, а первыми правителями становились главы этих ополчений. Так, не случайно образование первого российского государства связывают с приглашением варяга Рюрика с дружиной для защиты земель древних руссов от степняков (половцев, печенегов, хазар и т. д.). За прошедшие с тех пор века на русских землях образовывались, исчезали и формировались сотни новых государств (не только территориально, но и по социально-политическим формам: княжества, республики, монархии, советские республика и государство, возникшее здесь в 1990;х гг.).

Само общество решает все задачи своей жизни, систематизируя и группируя их по областям и сферам, формируя необходимые для этого институты, каждый из которых призван решать только отдельные, специфические задачи. Если общество можно рассматривать как институт общей компетенции, то все его учреждения, включая и государство, являются по своей природе институтами ограниченной (специальной) компетенции. В то же время государство — это концентрированная сила всего общества, не без оснований сравниваемая с библейским Левиафаном. Как и это чудовище, оно способно попирать законы природы и народов, пытаться встать над учредившим его обществом, вторгаться во все сферы его жизни, подчинять себе все институты гражданского общества и навязывать им свои правила поведения.

Общество стремится побудить своё творение к точному исполнению его полномочий и периодически реформирует его. Когда сделать это не удаётся, возникают искусственные помехи на пути естественных процессов, общественный прогресс замедляется, жизнь людей усложняется и затрудняется.

Слово «Левиафан» используют сегодня, когда хотят подчеркнуть опасность расширения общественного сектора [38, р. 132]. Как представляется, многие теоретики демократии и конституционализма выражали тревогу по поводу расширения этого сектора не потому, что они были его принципиальными противниками, а главным образом из-за опасений расширения возможностей для государственного вмешательства в экономику. Вопрос следовало бы поставить несколько в ином плане: почему общественным сектором экономики должно управлять государство, а не само гражданское общество? И не только. По мнению Д. Бьюкенена и Г. Таллока, государства не должны обладать монополией и на силу. «Восточные государства были „слишком сильными для общества“, и мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы избежать подобной ситуации. Государство должно иметь достаточно сил, чтобы „поддерживать мир“, но не настолько, чтобы удовлетворять искушение честолюбивых людей. Государству никогда не следует давать силы, достаточной для предотвращения подлинно народных восстаний против него» [23, 3 App. 1.57], — считают они.

Учредив ассоциацию «Общественный выбор» в Вирджинии в 1963 г. и издавая журнал под тем же названием, разъясняя принципы демократии, американские учёные теоретически подготовили возвращение ряда функций жизни гражданскому обществу и конец эры имперского президентства в США, способствовали дальнейшему расширению демократии, улучшению положения дел с правами и свободами человека.

Российские политологи в это время продолжали объяснять обществу, что есть государство, власть, каковы их институты и обязанности граждан перед государством. Политическая же философия должна ставить вопросы значительно шире: не что есть государство и как оно организовано, а чем государство должно быть и как его следует организовать рациональнее [23, 3.1.1].

" Какая нация является самой счастливой, самой моральной и наиболее миролюбивой? — спрашивал Ф. Бастиа и отвечал: — Та, где право в наименьшей мере вмешивается в частную деятельность; где правительство сводит себя к минимуму, индивидуальность имеет больше возможностей, а общественное мнение — наибольшее влияние; где административный аппарат наименее разветвлён и наименее сложен; …народное недовольство слабо выражено; где ответственность индивидов и классов является наиболее активной; где человечество следует своим собственным намерениям; одним словом, та, которая подошла ближе к такому решению: в рамках равенства всё осуществляется через свободную и совершенствуемую инициативу человека" [19, р. 241].

Неукоснительное соблюдение законов природы и обществ и организация жизни всех членов социума в соответствии с ними являются важными условиями демократии. Государство же является крайне авторитарным институтом, а потому и главной угрозой для демократии. Это происходит по многим причинам, в том числе и постулированием самими институтами политической власти и их адептами ошибочных, не соответствующих реальной действительности концепций и утверждений. Подобная практика имеет многовековую историю. Вспомним, например, о государстве центристской концепции общественного строя Макиавелли и Гоббса, о полемике Пуфендорфа с Гоббсом по вопросу о соотношении прав и свобод человека, а также о мнении мыслителей последующих эпох по этому вопросу.

К числу современных фальсификаций с целью обоснования и оправдания претензий государства на своё всесилие и неограниченность поля его деятельности относится ставшее уже обычным во многих странах искажение соотношения гражданского общества и государства. Так, отвечая на вопрос, как Президент Российской Федерации понимает гражданское общество, ДА. Медведев перед миллионами гражданами России заявил, что гражданское общество является непременным «атрибутам любого государства». Этим он поставил всё с ног на голову — дескать, не государство является одним из многих тысяч институтов гражданского общества, а само гражданское общество является одним из многочисленных атрибутов государства! Понятно, к чему может привести руководство такими постулатами.

К сожалению, не совсем верно понимают суть этого феномена и многие политологи, превратившиеся в адептов существующих властей и смотрящие на общественные процессы глазами их обладателей. Об этом свидетельствуют; в частности, такие распространённые в России формулы, как «формирование гражданского общества как национальная идея России XXI веха», «роль государства в формировании гражданского общества в России» — чуть ли не просьбы к властям содействовать формированию гражданского общества в стране. Уместно было бы спросить этих людей: а кто является носителем национальной идеи, как не само гражданское общество, и кто учреждает государство? Подучается, что государство есть, а его учредителя — гражданского общества — нет. Кто же тогда формировал и формирует тысячи постоянно эволюционирующих институтов, которые именуются неправительственными?

На стыке XX и XXI веков эти проблемы активно обсуждались в России, проводились форумы, посвящённые гражданскому обществу, с участием представителей как правительственных, так и неправительственных институтов. Доминировали на них вопросы о том, как центральные и местные власти участвуют в формировании гражданского общества. Многие участники этих обсуждений были похожи на людей, проснувшихся после многовекового летаргического сна, вследствие чего они остались неосведомлёнными о многих социально-политических процессах и их оценках передовыми людьми в эти века. Между тем, вопрос о соотношении гражданского и политического обществ и роли каждого из них в жизни человека является достаточно ясным со времён С. Пуфендорфа, Дж. Локка и Американской революции XVIII века.

Многие исследователи рассматривают государство как политическую организацию общества свободных людей, как набор правил или учреждений, через которые отдельные люди действуют скорее коллективно, чем индивидуально или в частном порядке [23, 3 Арр. 1.4]. Впрочем, такое понимание соотношения общества и государства было характерно для многих народов с древнейших времён. Д. Сицилийский сообщал, что древние сабиняне забрасывали своего нарушившего обязательства короля камнями, как только он выходил за пределы своего дворца. В природе свободных народов давать или отнимать у любого человека то, что он, народ, желает, — считал Цицерон.

Руководством для любого демократического государства является: Salus Populi suprema lex esto (безопасность народа — высший закон). Пуфендорф воспроизводил предание о том, как старая женщина пришла к римскому императору Адриану с какой-то жалобой. Император отказался вникнуть в суть её жалобы, заявив, что у него нет времени, чтобы выслушать её. Старая женщина с возмущением сказала императору: «Тогда не стремись править» [36, р. 438]. Этот же автор воспроизводил и другой аналогичный случай из истории. Когда кораль Арагона., принимая присягу, сказал, что он обязуется сохранять привилегии народа, его «подданные» ответили ему: «Мы, имеющие столько же власти, сколько и ты, сделали тебя своим суверенным правителем только при условии, что ты будешь сохранять в неприкосновенности наши законы и права, а не иначе» [36, р. 400]. И сегодня, когда иные из государственных должностных лиц заявляют о своей заботе о народе, уместно будет сказать им: не надо о нас заботиться. Выполняйте свои обязанности ответственно и добросовестно, и наша безопасность будет обеспечена. Безопасность и забота — это не милостыня со стороны власти, а ожидаемый результат доброкачественного выполнения её функционерами их высоко оплачиваемой обществом деятельности.

Напомним, что одним из первых соотношение общества и государства установил Т. Пейн в его памфлете «Здравый смысл», о чём речь шла в предыдущем разделе. Дж. Бьюкенен рассматривает общество и государство в близком духе. Общество, по его мнению, создаёт лучшие условия для достижения целей индивидов, а государство призвано примирить различия между индивидами.

Социум существует всегда, начиная с появления людей на земле. Он функционировал первоначально как семья, род, племя и общество. Родовое общество ещё не знало имущественного неравенства между людьми, а соответственно, в публичной власти с её институтами. Оно функционировало как одномерное образование, оценивавшее деяния всех своих членов в соответствии со сложившимися здесь естественным образам нормами и правилами. Социум был носителем социальной власти, необходимой для упорядочивания и цементирования общественной жизни на уровне требований своего времени.

Государство не заменяет собою гражданского общества, оно лишь придаёт ему некоторые новые черты и характеристики, делает общественную жизнь ещё более многомерной. Говоря образно, гражданское общество и государство — это то же самое, что человек и его одежда либо человек с зонтом или человек с оружием, которые он изобрёл и постоянно совершенствует для своих собственных нужд. Первое более устойчиво, постоянно, подвергается преимущественно качественным изменениям, второе же — более изменчиво. Государство — это своего рода шагреневая кожа, сужающаяся или расширяющаяся в зависимости от обстоятельств. Подобно одежде на человеке, количество и качество которой зависят от климатических и иных факторов, государство мажет быть «больше» или «меньше» в зависимости от социального климата, внутри обществ и его качественных характеристик, а также от международного климата.

Общество и государство можно условно сравнить также с крупнейшей корпорацией и её службой охраны, а ещё нагляднее — с человеком и его собакой, которую он завёл в целях личной безопасности. Утверждать или полагать, что государство управляет гражданским обществом, — это примерно то же самое, что допускать, что наша одежда или зонтик в наших руках для защиты от дождя управляют нами, служба охраны корпорации управляет последней или собака управляет своим хозяином. Последние нужны только для защиты от холода, ветра, дождя, болезней, опасностей, чтобы сделать жизнь уютной, здоровой и оптимистичной. Примерно таковы же и функции государства в гражданском обществе. Хотя иногда случается, что недостаточно осмотрительное руководство корпорации может попасть в зависимость от охранной службы, как и слабовольный человек — в зависимость от своего пса. Но это крайние случаи.

Можно, конечно, утверждать, что не только гражданское общество, но и государство имеет свои собственные интересы и цели. Они в сути своей сводятся и должны сводиться к оптимальной самоорганизации для служения наилучшим образом учредившему его обществу. Но и в этом случае служебная роль политического общества очевидна. Гражданское общество должно управлять государством, являющимся необходимым для блага общества институтом, осуществляющим свою деятельность согласно его мандату.

Для функционирования любого социума необходима некая система, запретов и команд. Но кому должно принадлежать право устанавливать эти запреты и от кото должны исходить команды: от общества или государства? Ведь человек-гражданин живёт одновременно и в обществе, и в государстве, является их общей основой. Ответы на зли вопросы мы получим в следующих лекциях.