Философия науки. 
Философия

В результате изучения данной главы студент должен:

• • знать специфику научного познания, причины и условия возникновения науки, понимать различие между ординарной наукой и научной революцией, иметь представление о месте и роли науки в современном обществе;
• • уметь отличать научное познание от донаучных и ненаучных форм, различать методы естественнонаучного и социогуманитарного познания, применять научные методы эмпирического и теоретического уровней в организации и осуществлении собственных научных исследований и разработок;
• • владеть навыками эффективного применения специальных научных методов исследования для достижения социально значимых результатов.

У истоков классической науки

В античной философской традиции со времен Сократа безусловный приоритет принадлежал наукам о духе. Познание смысла и цели бытия рассматривалось как задача гораздо боле важная, чем исследование преходящих жизненных обстоятельств. Традиция эта была подхвачена и продолжена средневековой философией, ориентированной на вечные ценности божественных установлений. Пронизанное эсхатологическими ожиданиями скорого конца света и Страшного Суда сознание средневекового человека было ориентировано, скорее, на спасение души, чем на заботу о теле. Такая ориентация снижала ценность земных дел и их результатов. Отсюда невысокая заинтересованность в изучении природной среды и как следствие — слабое развитие наук о природе.

Научная революция XVII века радикально меняет наиболее общие ценностные ориентиры человека. Несмотря на то что эмпиризм и рационализм выступали как конкурирующие мировоззрения, расхождение между ними касалось скорее средств, чем целей познавательной деятельности. Полемизируя о том, чувство или разум обеспечивают нам постижение истины, и эмпирики, и рационалисты были согласны в одном: целью познания является не божественный, а именно природный мир, исследованием которого и занимается наука. Вообще в рассматриваемую эпоху трудно провести четкую грань, отделяющую философа от ученого. Многие философы внесли существенный вклад в развитие науки, а труды таких ученых-естествоиспытателей, как Галилео Галилей (1564−1642), Иоганн Кеплер (1571−1630) и особенно Исаак Ньютон (1642−1727), оказали существенное влияние на формирование общих мировоззренческих установок Нового времени.

Радикальный пересмотр наиболее фундаментальных представлений о мире в целом начинается с изменения отношения человека к миру. Средневековый идеал отстраненной от мира созерцательной жизни (vita contemplative) сменяется идеалом жизни активной, деятельной (vita active), опирающейся на истинное знание о мире. Основными приемами такого познания становятся не теоретические рассуждения, а наблюдение и измерение.

? Одним из первых предлагает и обосновывает применение новых методов познания природы Галилео Галилей. Он начинает исследовать законы падения тел, пуская по наклонной плоскости тяжелые шары, и в результате замедления их падения получает возможность точно измерить и выразить в числах высоту и скорость падения. При этом в своих «Рассуждениях о математических доказательствах» (1638) он прямо заявляет о том, что «развивает совершенно новую науку», которая докажет некоторые вещи, до сих пор никем не доказанные: движение тел подчиняется численному закону. С этого момента естествознание начинает заниматься установлением количественных соотношений, которые выражаются в математических формулах, трактуемых как законы природы.

Рассматривая историю классической науки (т.е. историю науки, начиная примерно от XVII века), мы обнаружим, что знание приобретало статус подлинно научного лишь тогда, когда его содержанием становилось не описание качеств объектов, а подсчет количественных соотношений.

? Вторым методологическим источником формирования идеалов новоевропейской науки выступила эмпирическая традиция, родоначальником которой был английский философ Фрэнсис Бэкон. Подобно многим своим современникам Бэкон видел задачу теоретизирования в исследовании природы, при этом под природой он понимал в первую очередь совокупность предметов и явлений внешнего мира, по отношению к которому разум должен быть по возможности пассивным, чтобы не исказить истины.

? Третьим источником формирования идеалов ново-европейской науки обычно считают труды французского философа-рационалиста Рене Декарта. Он исходил из того, что во Вселенной господствует не моральный, а математический порядок, в основе которого лежат не смысл и цель, а число и мера. В своих «Метафизических размышлениях» (1641) Декарт утверждает, что «все вещи, познаваемые нами ясно и отчетливо, и на самом деле таковы, как мы их познаем», а максимально ясное и отчетливое познание вещей достигается, если мы начинаем «их рассматривать как объекты математических доказательств» .

? Становление классической науки завершается трудами Исаака Ньютона, который вносит последние штрихи в ее идеальный образ. Он устанавливает единство законов механики, показывая, что им в равной степени подчиняется движение и земных, и небесных тел. Прежде считалось, что движение тел «подлунного» мира описывается формулами механики Галилея, в то время как «надлунный» мир движется по законам механики Кеплера. Ньютон показывает, что обе они представляют не более чем разные формы проявления единых универсальных законов. Так на смену античной концепции Космоса как иерархически упорядоченной системы приходит фундаментальная для науки Нового времени идея Универсума.

Именно идея Универсума, исключающая качественное различие между небесным и земным мирами, наряду с деистической идеей Бога как всеведущего, т. е. бесконечно разумного, в высшей степени рационального существа, послужила основой и оправданием применения безличных логико-математических конструкций к анализу всех без исключения природных процессов. Благодаря этому на смену античной концепции Космоса как иерархически упорядоченной системы приходит фундаментальная для науки Нового времени идея Универсума, законы которого представляется абсолютно одинаковыми для всех без исключения областей Вселенной. В результате вертикально ориентированный миропорядок Средневековья с его фундаментальной контрапозицией горнего и дольнего окончательно уступает место плоскому, во всех направлениях одинаковому естественно-природному миропорядку.

Новое мировоззрение не оставляет места для загадки и тайны. Во Вселенной не остается больше уголка, куда наука не могла бы сунуть свой «любопытствующий нос», в надежде получить исчерпывающий ответ на любые вопросы. Перед человеком открывается непривычный и ранее неизвестный мир, управляемый единым сводом каузальных законов, каждый из которых имеет точное математическое выражение. Высшим авторитетом в этом мире становится уже не Бог, творящий мир по своей воле, а математизированный разум, предписывающий законы не только природе, но и самому ее Творцу. Например, Декарт в своих «Метафизических размышлениях» пишет: «И только в силу того, что я находил невозможным без противоречия понять какую-либо вещь, я заключал, что Бог не в состоянии ее произвести». Так осуществляется тотальная рационализация бытия, в котором даже Бог оказывается не в состоянии произвести вещь, которую нельзя помыслить ясно и отчетливо. Таким образом, наука предъявляет претензию на статус «полномочного представителя» высшего разума, на то, чтобы «от имени» этого разума взять на себя роль высшей контролирующей инстанции по отношению и к самому Богу, поскольку считает себя единственно компетентной в вопросе о том, что Он может и чего не может произвести.

Так благодаря трудам целого ряда теоретиков, среди которых можно обнаружить и естествоиспытателей, и философов, в XVII веке происходит радикальное изменение образа мира и представлений о целях и способах его познания. В результате подобного сдвига интересов границы бытия совмещаются с границами математизированного естествознания, а цели и ценности, составлявшие предмет наук о духе и выступавшие главным объектом внимания ученых в течение предшествующих 20 веков, начинают интерпретироваться как химерические продукты чистого вымысла. Происходит радикальная смена приоритетов, в результате которой математизированное естествознание начинает рассматриваться в качестве эталона научного знания вообще, в то время как научность гуманитарного познания вплоть до конца XIX столетия ставится под сомнение. Конечно, нельзя сказать, что интерес к гуманитарным изысканиям полностью исчезает, но все же наибольшего признания добивались те исследователи, которые направляли свое внимание на освоение предметного мира. Вследствие этого и наука начинает пониматься в первую очередь как совокупность средств и методов, используемых для выявления особенностей и закономерностей, определяющих функционирование природной реальности. Собственно гуманитарные исследования отходят на второй план, а сами исследователи в надежде добиться успеха и признания начинают перестраивать науки о духе по образу и подобию естественнонаучных дисциплин.

В исследованиях эпохи Просвещения, например, можно обнаружить множество попыток найти прямые аналогии между поведением людей и взаимодействием естественноприродных объектов. Ярким примером такой аналогии может служить, известный трактат Жюльена де Ламетри (1709−1751) «Человек-машина» (1748), основополагающей идеей которого было утверждение «естественной» сущности человека. И это далеко не единственное исследование подобного рода.

Известное положение Фрэнсиса Бэкона о том, что «знание и могущество человека совпадают», достаточно определенно выражало позицию науки Нового времени по отношению к природе, однако осознание некоторой ее двусмысленности пришло далеко не сразу. Суть этой двусмысленности состояла в следующем:

> с одной стороны, человек рассматривался как активно действующий субъект, познающий и преобразующий внешний мир согласно поставленным им самим целям;

> с другой стороны, само знание о мире понималось как результат простого рецептивного воспроизведения объектов и явлений, непосредственно воздействующих на органы чувств. Образы действительности, формирующиеся в сознании ученых, интерпретировались наподобие зеркальных отражений, точно и полно воспроизводящих отображаемые предметы. Поэтому научные теории создавались с претензией на то, чтобы в их содержании окружающая действительность «отражалась» с максимальной полнотой и точностью, как, скажем, на фотографиях или географических картах.

Одной из фундаментальных основ классической науки было твердое убеждение в том, что ученый, в какой бы он области ни работал, должен строить свои теории по одним и тем же универсальным канонам, поскольку все природные процессы регулируются одними и теми же универсальными законами, сохраняющими свою справедливость для любого фрагмента действительности. Именно эта убежденность стимулировала стремление ученых использовать для описания всего, с чем сталкивалась наука, язык математики и порождала попытки подвести все разнообразие природных форм под законы, задаваемые механической картиной мира, господствовавшей в естествознании на протяжении по крайней мере 150 лет.