Культура гиперреального. 
История культурологии

Тему симуляции Ж. Бодрийяр продолжает развивать в книге «Симулякры и симуляция» (1981), которая представляет собой, с одной стороны, попытку обобщения его предыдущих теоретических разработок, а с другой — размышления автора по поводу современных культурных и экономических феноменов. Книга состоит из 18 глав, каждая из которых могла бы считаться отдельной работой. В первой главе «Прецессия симулякров» Ж. Бодрийяр определяет симуляцию как «порождение, при помощи моделей, реального без истока и реальности: гиперреального». Симуляция настолько широкомасштабна, что заставляет все реальное совпасть с моделями симуляции. При этом исчезает самое существенное различие между симуляцией и реальным. Эра симуляции начинается с устранения всякой соотнесенности, с ликвидации всех референтов и их искусственного воскрешения в системах знаков. Здесь уже не может быть и речи ни о пародии, ни об удвоении, ни об имитации, но лишь о замене реального знаками реального, т. е. об устрашающей манипуляции над всем реальным процессом его операциональным двойником — машиной, программируемой и безукоризненной.

Автор обращает внимание на отличие симуляции от представления. Если представление исходит из соразмерности, пусть и утопической, знака и реального, то симуляция, напротив, из утопии принципа соразмерности, исходит из радикального отрицания знака как ценности из умерщвления всякой соотнесенности. Ж. Бодрийяр выделяет последовательные фазы представления: 1) оно отражает глубинную реальность; 2) оно маскирует и денатурализует глубинную реальность; 3) оно маскирует отсутствие глубинной реальности; 4) оно вообще не соотносится с какой бы то ни было реальностью: оно есть чистый симулякр. Таково поэтапное движение культуры к эре симуляции. Эра тотальной симуляции предопределяет иные отношения в сфере культуры. Так, утрачивая свою вездесущность власть, она оказывается таким же симулякром, как и сопротивление, ей оказываемое. «Только критика и негативность еще производят призрак реальности власти. И если по той или иной причине они иссякнут, власти ничего другого не останется, как только искусственно их воскресить, галлюцинировать» .

В книге в ряде глав анализируются феномены гигантских культурных и торговых универсумов, в которых происходит непрерывное потребление — товаров, услуг культуры. Ж. Бодрийяр подчеркивает феномен перенасыщения культуры, и это перешагивание за критическую массу грозит взрывом изнутри. Такие симптомы он видит и в сфере информации: «Мы находимся во вселенной, в которой становится все больше и больше информации и все меньше и меньше смысла» .

Философ выделяет две причины, по которым это происходит. Во-первых, потому что информация, вместо того чтобы побуждать к коммуникации, занимается ее разыгрыванием. То же — и в отношении смысла: информация не производит смысл, а разыгрывает его. И в этом — гигантский процесс симуляции. Во-вторых, позади этой увлеченной игры в коммуникацию средства массовой информации энергично осуществляют деструкцию социального. В то время как традиционно средствам массовой информации приписывалась социализирующая функция, в изменившейся культурной ситуации она оказалась прямо противоположной.

Критика масс

К критическому анализу массы Ж. Бодрийяр обращается в работе «В тени молчаливого большинства, или Конец социального» (1982), где он отметил некую парадоксальность, присущую массе: она одновременно и объект симуляции и ее субъект. Массы, это молчаливое большинство, выступают характеристикой нашей современности. О массы спотыкаются все наши рассудочные системы. Масса, согласно Ж. Бодрийяру, обладает свойством радикальной неопределенности. По его мнению, масса представляет собой соединенные пустотой индивидуальные частицы, обрывки социального, непроницаемую туманность, «возрастающая плотность которой поглощает все окрестные потоки энергии и световые лучи, чтобы рухнуть в конце концов под собственной тяжестью. Черная дыра, куда проваливается социальное». Это явление в высшей степени имплозивное (от англ. implosion — взрыв, направленный внутрь), вбирающее, втягивающее в себя. Масса не обладает ни атрибутом, ни предикатом, ни качеством, ни референцией — именно в этом состоит ее определенность или радикальная неопределенность. Ее можно обозначить как бесконечную сумму равнозначных индивидов — 1+1+1+1+… Ни истерии, ни потенциального фашизма — уходящая в бездну симуляция всех потерянных систем референции. Массам преподносят смысл, а они жаждут зрелища. Массы непостижимым образом уклоняются от идеалов. Их внутренняя потребность — в контрстратегии, в работе по поглощению и уничтожению культуры, знания, власти, социального. Массы больше не субъект истории, и если раньше власти такого рода ситуацию приветствовали, то сейчас она предвещает крах власти. Молчание масс становится главной проблемой современности. Массы уходят в область частной жизни, и это своеобразный вызов политическому, форма активного сопротивления политическим манипуляциям.

Ж. Бодрийяр не обличает, он, скорее, самокритичен, причисляя к этой массе и себя: «В сущности, мы образуем самую настоящую массу, большую часть времени находящуюся в состоянии неконтролируемого страха или смутной тревоги, по эту или по ту сторону здравомыслия». Массы перманентно тестируют и зондируют (преимущественно посредством так называемых средств массовой информации): в этом случае этический референт уступил место референдуму, а это уже симуляция, а не репрезентация. В завершении этой работы Ж. Бодрийяр ставит под вопрос само существование социального, и если раньше, возможно, оно существовало, то сейчас его больше нет. Таков критический и самокритический пафос этой книги.