Функционально-коммуникативная грамматика (ФКГ) Г. А. Золотовой

Понятие функциональнокоммуникативной грамматики

Вопрос о том, возможна ли неформальная грамматика, показался бы странным: ведь грамматика изучает формы слов, предложений — значит, по сути своей она и должна быть формальной. А возможна ли грамматика семантическая? Но она и должна быть семантической, потому что формы без смысла не составят грамматики. Может ли быть грамматика коммуникативной? Но коммуникативность — это назначение, функция языка, поэтому грамматика не может не быть коммуникативной. На том же основании рассудим: если каждый элемент языка в передаче, сообщении коммуникативного смысла выполняет свою конструктивную функцию, грамматика не может не быть функциональной.

Все названные признаки являются неотъемлемыми свойствами языкового строя, его грамматики. Тогда нужны ли эти определения?

Известно, что есть два значения слова «грамматика»: это и объективное устройство каждого языка, и грамматическая наука, знание о языке. А человеческое знание относительно, оно движется поступательно, шаг за шагом, в направлении к изучаемому объекту, но никогда не достигает абсолюта. Накапливаются нерешенные, дискуссионные проблемы. На разных этапах этого движения появляются новые идеи, иные методы, сулящие возможности решения спорных вопросов, дальнейшей систематизации знания.

После того как в XX в. было сформулировано понятие двусторонности (формальной и содержательной) языкового знака, долго спорили о приоритете формальное и семантическое направления в лингвистике. Дебатировались вопросы, должна ли лингвистика изучать только формы, отвлекшись от значения, а если заниматься значениями, то надо ли разделить форму и значение по разным «уровням» или видеть их в единстве, как в реальном языке.

Между тем наблюдения над языком все отчетливее показывали, что «лицо» языковой единицы, ее идентификация в ряду себе подобных, определяется не двумя, а тремя признаками: значением, формой и функцией.

Понятие функции в первой половине XX в. обсуждалось лингвистами применительно к общественному назначению языка вообще, затем — к использованию его в разных коммуникативных сферах, стилях. Для одних специалистов слово «функция» служило синонимом «значения», для других — синонимом члена предложения.

Роль нового понятия, входящего в науку, укрепляется тогда, когда оно получает терминологическое определение и занимает свое место в системе, в сети познания.

Необходимое в системе грамматических понятий употребление слова «функция» было подготовлено работами В. В. Виноградова. Во «Введении» в раздел «Синтаксис» академической «Грамматики русского языка» 1954 г. он призывал к изучению функций форм слов и правил их использования как для образования словосочетаний, так и в структуре разных типов предложения.

Объясняя традиционность задач этого издания и анализируя ключевые проблемы грамматической теории, В. В. Виноградов предложил новые важные решения. Извечный (с античной поры) вопрос о том, что считать главной синтаксической единицей — предложение или словосочетание, был решен именно на функциональной основе: предложение — основная коммуникативная единица; словосочетание — номинативная, участвует в процессе коммуникации только как строительный материал для предложения.

Там же было определено понятие предикативности предложения как его отличительного признака, реализующегося в категориях времени, лица и модальности, но также и конструктивно-синтаксического способа в предложениях с неглагольным предикатом (например: На полном бегу Набок салазки — и Саша в снегу! (Н. Некрасов); Заутра казнь (А. Пушкин).

В указанном «Введении» отмечалась также неустойчивость критериев различения членов предложения и типов синтаксических связей, поднимался ряд других нерешенных вопросов, что направляло (и продолжает направлять) внимание ученых на дальнейшие поиски.

Становлению функционального подхода к языковым единицам способствовала и концепция «уровней» языковой системы. В схеме, разработанной известным французским ученым Э. Бенвенистом, наглядно представлен функциональный принцип: единицы каждого из уровней функционируют в построении единиц следующего, более высокого уровня. Но показательно, что Бенвенист объективно признал, что не видит функциональной связи на переходе от лексики к синтаксису, ведь слово — это лексическая, но не синтаксическая единица.

А разве не из слов состоят предложения? Конечно, из слов, но слова старик, пойти, синий, море — еще не предложение. Вступая в предложение, для выражения связной мысли слова принимают соответствующие формы Старик пошел к синему морю. Чему же они соответствуют? Прежде всего типовому, категориальному значению предложения, здесь это — сообщение о действии, перемещении субъекта. Естественно, что субъектом действия выступает имя существительное — старик из подкласса лиц (с категориально-семантическим значением лица) в И.п., предикатом служит глагол движения — пошел, а имя с пространственным, локативным значением море обозначает направление, ориентир движения в одной из предложно-падежных форм, предназначенных для этого русским синтаксисом (ср.: к морю, в школу, на вокзал и т. п.); имя прилагательное (постоянный эпитет моря) согласуется с определяемым существительным: к синему морю. Формы глагола задаются как согласованием в лице, числе, роде с именем субъекта, так и текстовыми связями — в выборе времени и модальности, а также порядка слов.

Таким образом, синтаксис имеет дело не просто со словом как единицей лексики, а с синтаксическим словом как единицей синтаксиса. Синтаксическое слово, или синтаксема, представляет уровень минимальных синтаксических единиц, из которых строятся все другие, более сложные конструкции.

Синтаксема характеризуется: 1) категориально-семантическим значением слова (это значение не индивидуальное, а обобщенное, значение подкласса слов — так, для имени значимы различия конкретного и отвлеченного, предметного (неодушевленного) и личного (одушевленного) и т. д.; для глагола — различия действия, состояния, отношения и т. д.); 2) морфологической формой; 3) синтаксической функцией, или способностью реализоваться в определенных позициях [Золотова, 1973; Синтаксический словарь].

Этого исходного понятия, первоэлемента, соединившего в себе критерии значения, формы и функции, недоставало синтаксической теории.

Итак, многообразие явлений действительности обобщено человеческим сознанием в определенных категориях — лица, предмета, действия, состояния, качества, количества, времени, места, причины и т. д. Соответственно категориальному характеру высказываемой мысли говорящий избирает нужные ему синтаксические единицы и формирует из них модели предложений с определенным типовым значением.

Моделью предложения, или его предикативной основой, называется минимально достаточное сочетание взаимообусловленных синтаксем, образующее коммуникативную единицу с определенным типовым значением.

Типовое значение — это смысловой результат предикативного сопряжения структурно-смысловых компонентов модели предложения. Типовое значение объединяет и синонимичные модели предложений с равнозначными, но разнооформленными компонентами. Например, типовое значение «лицо и его состояние» выражается предложениями одной модели Мне грустно, Родителям тревожно, Детям весело или рядом синонимичных моделей: Дети веселы, Дети веселятся, У детей веселье; Родители в тревоге, Родители тревожатся.

Понятия модели предложения и типового значения не противопоставляются как форма и содержание, потому что значение заложено в категориальных характеристиках синтаксем, становящихся компонентами модели. Это понятия разных ступеней абстракции от конкретного.

Если предложение — основная коммуникативная единица речи, то его компоненты принимают на себя ту или иную нагрузку в выполнении его коммуникативной функции. Одни — в качестве субъекта (подлежащего) и предиката (сказуемого) — формируют предикативную основу, другие распространяют ее тем или другим образом. Способность к той или иной синтаксической роли в предложении, набор синтаксических возможностей характеризует каждую синтаксему.

По уже приведенным примерам можно сделать обобщающие наблюдения: из предложно-падежных форм имени существительного (или субстантивных синтаксем) именам лица в Д.п. и в Р.п. с предлогом у, так же как в И.п. (Мне, Детям, У детей, Родители.), свойственна функция субъекта состояния, а именам состояния в И.п. и в П.п. с предлогом в — функция предиката состояния (веселье, в тревоге).

Если одни синтаксемы способны формировать модель предложения (Старик идет, Татьяне не спится), то другие входят в предложение только как распространители слова, в составе словосочетания (читать книгу, чтение книги, заведовать отделом), а третьи располагают теми и другими возможностями, например синтаксемы места (локативные), ср.: В парке темнота, темно, теменьг- синтаксема «в+П.п.» в позиции пространственного субъекта, характеризуемого предикативным признаком. Дети — в парке — синтаксема «в+П.п.» служит локативным предикатом, характеризующим субъект по его местонахождению; та же синтаксема встречается и в присловной позиции, и при глаголах, и при именах: бегать в парке, беседка в парке, встреча в парке.

Синтаксемы первого типа получили название обусловленных (моделью предложения), второго — связанных, третьего — свободных.

Всякое ли имя лица в Д.п. выполняет функцию субъекта предложения?

(1) Мне не спится. — (2) Дай, няня, мне перо, бумагу. — (3) Ему завидовами все наездники.

По форме все три имени в Д.п. совпадают, как и по категориально-семантической принадлежности к подклассу имен личных (понятно, что это может быть и существительное, и местоимение личное в любом лице и числе), но по функциям они различны:

Мне (1) — обусловленная синтаксема субъекта состояния с единственной позицией субъекта в трех моделях (Мне весело, Мне не спится, Мне ехать); редкая из синтаксем, не вступающая в присловную связь. Обусловленность ее проявляется в том, что значение субъекта она сохраняет только в этих моделях.

Мне (2) — свободная синтаксема адресата. Употребляется в изолированной позиции (в заголовках, посвящениях, адресах, в драматургических ремарках); в предикате (Это письмо — не вам); в глагольных сочетаниях, при глаголах с широким значением «давать» и «сообщать» (Судьбу мою Отныне я тебе вручаю; Пловцам я пел) и в сочетаниях при именах той же семантики (памятник Пушкину; совет соседке).

Мне (3) — связанная синтаксема, называет объект действия при глаголах лексически ограниченного круга {верить, доверять, вредить, мстить, завидовать).

Как в словах типа ключ, коса различаются омонимы, так и рассмотренные три синтаксемы Д.п. представляют явление синтаксической омонимии. Одноименность синтаксем при сходстве функций и различиях в форме порождает синтаксическую синонимию — возможность выразить разными способами близкие значения, но с определенными оттенками, ср.: Нам весело — У нас веселье — Мы веселимся; Дедушке плохо — С дедушкой плохо; Стихи посвящены родителям — Стихи обращены к родителям; Письмо другу — письмо к другу и т. п.

О синонимии, омонимии, полисемии между падежными формами писали и раньше, но тройственная характеристика каждой синтаксемы — с точки зрения формы, значения и функции — подтверждает, что эти отношения возникают не между падежными формами слова, но именно между синтаксемами. Тройственная основа синтаксем позволяет с большей достоверностью судить о тождестве и различии языковых знаков (ср.: стукнул по плечу, это дело ему по плечу; избушка о трех окошках, былина о трех богатырях).

Таблица 47 схематически представляет принципы анализа синтаксем в «Синтаксическом словаре» Г. А. Золотовой.

Итак, функциональный подход к синтаксическим проблемам выявил минимальную единицу синтаксиса — синтаксему, «кирпичик» всей синтаксической системы.

Таблица 47. Функции и позиции синтаксем !!!

Синтаксис, в отличие от других «уровней» языка непосредственно служит процессу мышления и процессу коммуникации — построением предложения, текста, речи. Все другие элементы языка участвуют в коммуникативном процессе через синтаксис. Тройственный критерий объединяет и символизирует это соучастие: на вопрос о значении языковой единицы что выражено? — отвечает семантика, на вопрос о форме как, чем выражено? — отвечает морфология, на вопрос о конструктивной функции зачем, для чего? — отвечает синтаксис. Но отвечают они только взаимодействуя, а не при разделении анализа «по уровням» .

Термин «функциональный» на определенном этапе акцентировал недостаточно изученный аспект синтаксиса, то его звено, в котором заключался необходимый ресурс развития грамматической мысли. Есть основания применить это определение теперь и ко всей грамматике. Дальше мы увидим, как соучастие всех грамматических средств, выявляющее функции конструктивных единиц, способствует уточнению, совершенствованию наших знаний о грамматическом строе.

Нет надобности противопоставлять «традиционную» грамматику «функциональной». У грамматики один объект — русский язык и бесценные накопления знаний о нем. Функциональная грамматика вырастает на базе традиционной, это та же грамматика, но обновляющаяся, не застывшая, в развитии, в динамике, открытая новым наблюдениям и аргументам. Ошибочно представление, что функциональная грамматика — это непременно путь от значения к форме. Опора на методологический треугольник позволяет отправляться от любой из его вершин, решая соответствующие исследовательские, педагогические, частные, общие задачи с точки зрения и анализа, и синтеза.

Ориентируясь на коммуникативный процесс, грамматика вправе подчеркнуть эту ориентацию и определением коммуникативная.