Трансформация предназначения войны как продолжения политики другими средствами

Ядерное оружие, возможно, символизирует безрассудство и глупость человечества. Но вместе с тем нужно признать, что, постоянно ощущая нависающий над собой карающий всех без разбору обоюдоострый ядерный меч, человечество продемонстрировало свою способность удержаться от соблазна пересечь тот роковой рубеж, который вверг бы его в глобальную катастрофу.

Более того, ядерное оружие, взятое само по себе, стало главным фактором предотвращения его использования какой-либо одной из сторон. Оно предельно сузило цели, для достижения которых может быть использована стратегическая мощь, главной его задачей стало сдерживание возможной атаки противника.

Отчасти в силу того, что стратегическое ядерное оружие служит именно этой и никакой иной цели, мир воцарился в развитом мире в течение всех послевоенных десятилетий. В то же время войны малой и средней интенсивности, ведомые с помощью обычных вооружений, часто бушевали на периферии. Все это свидетельствует о том, что ядерное оружие способно служить традиционной цели обеспечения выживания государства лишь при условии, что оно никогда не будет использовано.

При таком положении вещей в отношениях между великими державами всевозрастающее значение обретают новейшие типы войн, такие как экономическая, торговая, экологическая. Новое измерение и новый импульс приобретают идеолого-информационная, культуртрегерская, психологическая и иные разновидности бескровной войны. Например, эффект использования информационно-телекоммуникационных технологий в целях дезорганизации систем государственного управления и военного командования, воздействия на моральный дух населения и войск по своим последствиям может быть сопоставим с ущербом от применения оружия массового поражения, в том числе и ядерного.

Особенность ядерно-космического века состоит в том, что в результате происшедшего разрыва между войной и политикой происходит также разрыв между теорией и практикой. Во все прежние времена военная теория в основном базировалась на конкретном опыте. Зачастую понятия, обозначающие параметры ядерной войны, во многом представляют собой некие абстракции или мысленные, концептуальные конструкции, которые невозможно апробировать в конкретных условиях ведения военных действий.

По признанию многих специалистов, ядерное оружие изменило корреляцию между уровнем экономического развития и военной мощью, поскольку страна с менее чем половиной экономических способностей ведущей экономической державы без особого труда может конкурировать с ней в военном отношении. И, наоборот, ведущая держава не может использовать экономическое превосходство для установления своего военного господства или же завоевать стратегическое преимущество над своими соперниками — претендентами на статус великой державы.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что ракетно-ядерное оружие нельзя более рассматривать как средство продолжения политики в том смысле, как это понимал Клаузевиц и многочисленные его последователи. Оно, несомненно, ведет к сокращению роли силы на стратегическом уровне до роли сдерживания, упрощает задачу оценки стратегических возможностей стран и облегчает задачу достижения самого баланса между конфликтующими или противоборствующими сторонами.

Следует отметить также то, что в нынешних реальностях авторитет и влияние государств в мире определяется не только и не столько численностью армии и объемами арсеналов вооружений. Выше уже затрагивался вопрос о «мягкой» силе, способной достигать тех политических целей, которые в прежние периоды достигались исключительно «жесткой» силой, т. е. вооруженными силами. Здесь отметим лишь то, что все более растущую значимость приобретают интеллектуальный потенциал нации, ее способность создавать богатства и новые технологии, степень ее самодостаточности и жизнеспособности.

Едва ли будет преувеличением утверждение, что в некоторых аспектах научное знание, информация и технологический опыт стали для целей безопасности тем, чем раньше были оружие и армия.

При таком положении вещей, казалось бы, невозможно не согласиться с Я. Тинбергеном и Д. Фишером, утверждавшими, что «миром лучше всего управлять, не прибегая к войне как к инструменту политики». Однако все вышеперечисленные факторы сами по себе отнюдь не отменяют принцип использования силы для достижения политических целей, который лишь трансформируется, приобретает новые измерения. Тем более что история человечества дает множество примеров, подтверждающих, что люди не всегда и не во всем руководствуются велениями разума и выкладками рационального расчета.