Личность Мазепы в отражении современных общественных процессов Украины. 
Два предательства

Личность Мазепы в отражении современных общественных процессов Украины. Два предательства

Историю, исторические события всегда следует воспринимать в ценностных категориях той эпохи, того исторического времени, когда они происходили. Ни в коем случае нельзя подгонять их к сегодняшнему восприятию мира, иначе это будет уже не история, а какая-то практическая политика сегодняшнего дня.

Несмотря на это, мы раз за разом наблюдаем, как в разных государствах новые политические элиты пытаются кардинально поменять оценочную составляющую того или иного исторического события или исторической личности. Образно говоря, знак «минус» поменять на «плюс», и наоборот.

Практически все это присутствует в национальных историях постсоветских государств, в частности, в Украине, где создается своя, национально ориентированная доктрина, которая формирует общее мировоззрение, те взгляды и ценности, по которым украинское общество сегодня должно жить. Это обстоятельство делает историю в сегодняшних украинских условиях чрезвычайно уязвимой. Она фактически становится объектом мифотворчества, а мифы истории не просто рассматриваются как реальные факты, но становятся элементом воспитания и образования. Именно в таком контексте национальный миф, внедренный в современные украинские учебники истории, считается вещью не только полезной, но и необходимой.

Если только на миг предположить, что в прошедшие исторические эпохи так могли поступать пришедшие к управлению своими государствами властители, т. е. заниматься переписыванием истории, то может быть, действительно, как утверждают А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский, наша с вами история — это история во многом искаженная или даже выдуманная.

Чтобы этого не допустить, чтобы еще сравнительно недавние исторические события не переворачивались с ног на голову, историки, обществоведы должны уходить от политических пристрастий и сегодняшних ложно понимаемых национальных приоритетов и воссоздавать объективную историческую картину прошедших эпох, исходя из анализа реальных фактов и событий.

В этом контексте весьма поучительной и в то же время демонстративно-политической нам видится ситуация, складывающаяся вокруг новых оценок, толкования такой личности, как гетман Иван Мазепа, которая оказалась в центре общественного и идейного противостояния в современной Украине. Причем, и об этом следует сказать особо, украинское общество, согласно проведенным социологическим исследованиям разделилось приблизительно поровну в оценке его политической деятельности. Для одних он по-прежнему остался символом предательства и национальной измены, человеком, который изменил Украине, украинскому народу, русскому царю и братской России. Для других, прежде всего значительной части интеллигенции, политиков и общественных деятелей Украины, отношение к нему стало своеобразным символом мировоззренческого и политического выбора. Эти персоналии не тяготятся моральным дискомфортом предательского поступка Мазепы. Главное для них — его политическая составляющая. Именно поэтому официальные власти Украины целенаправленно проводят линию на его возвеличивание, создание ему своеобразного культа во благо национальной идеологии современной Украины. Сегодня даже великий украинский поэт Тарас Шевченко с точки зрения официальной позиции как бы отошел на второй план. Главным украинцем всех времен все больше становится Иван Мазепа.

При этом не только представители государственной власти Украины, но и официальная украинская историческая наука тоже объявляет Мазепу народным украинским героем. В школах Украины сегодня учителя рассказывают детям о гетмане Мазепе как о великом сыне Украины, который мечтал увидеть украинскую землю свободной и счастливой, стремился сделать Украину великой европейской державой и освободить ее из-под гнета московского государя. Большинство украинских историков доказывает, что Мазепа был не предателем, а выдающейся личностью, поэтому, мол, когорту великих украинцев должен возглавить именно Мазепа.

Имя и портреты Мазепы сегодня буквально наводнили Украину, замелькали на газетных полосах, в журналах, с телеи киноэкранов. Чего только стоит скандальный фильм «Молитва за гетмана Мазепу», в котором Мазепа изображен национальным героем, вдохновителем движения сопротивления «москалям», а Петр I — сущим чудовищем с целым букетом мерзких пороков, геем, страдающим сексуальными девиациями и умственными расстройствами.

Заголовки украинских газет сегодня гласят — «Патриот украинской нации», «Строитель украинской державы», «Борец за самостийную и незалежную», «Верный сын украинского народа». И это все — Мазепа. Между тем, абсолютно объективные исторические факты, основанные на источниках, на документах, беспристрастно демонстрируют нам, что Мазепа на определенном этапе своей политической карьеры изменил клятве верности, присяге на верность русскому царю Петру I, нарушил свой долг перед своим народом и народом России.

В те судьбоносные годы гетман Мазепа и практически вся Украина оказались по разные стороны баррикады. Украинский народ в своей массе не поддержал измену Мазепы, наоборот, заявил, что это предательство, которое нельзя оправдать, остался верен России, славянскому выбору.

Так кем же на самом деле был гетман Иван Мазепа? Вот какую характеристику дает ему известный российско-украинский историк Н. И. Костомаров в своей книге «Мазепа»: «В нравственных правилах Ивана Степановича смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями, чтобы не содействовать вреду падающей, прежде благодетельной для него силы. Измена своим благодетелям не раз уже высказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому ее врагу — Дорошенко, так он покинул Дорошенко, когда увидел, что власть его колеблется. Так и еще беззастенчивее поступил он с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим его на высоты старшинского звания. Так же поступил он теперь со своим величайшим благодетелем, перед которым еще недавно льстил и унижался».

Именно в таком контексте воспринимает Мазепу значительная часть украинского общества, выступая против фальсификации Полтавской битвы, против мазепинского мифа, с помощью которого определенные политические силы в Украине хотят разорвать историческую память и зомбировать народное сознание. Эта часть общества выступает против целенаправленных попыток оторвать Украину от Русского мира, за культурное, этническое и политическое единство с Россией в прошлом, настоящем и будущем.

Как тут не вспомнить обоснованное утверждение известного российского ученого-евразийца Николая Трубецкого, сформулированное еще в 1927 г. в статье «К украинской проблеме» о том, что «Российская империя по сути была не просто российской, а российско-украинской». Иначе говоря, украинство всегда считалось неразрывной частью российского. Вот этого-то и не хочет помнить, от этого хочет уйти нынешняя правящая украинская политическая элита.

В условиях, когда конструирование новой национальной истории становится в Украине важнейшей политической задачей, президент В. Ющенко как выразитель мнения этой политической элиты заявляет, что исход Полтавского сражения лишил Украину шансов на независимое и европейское развитие. Поэтому, мол, «Полтавская битва — это трагедия упущенных возможностей».

Таким образом, если резюмировать ведущуюся в Украине «войну с историей» на примере возвеличивания Мазепы, мы видим, что история может быть наукой, но может быть и манипуляцией, фальшивкой, инструментом и аргументом в политике, способом национального самоутверждения. Такая история, опираясь на национальные чувства, становится «познанием» через создание собственного мифа, мифа о патриоте и герое Мазепе, мифа, который характеризует главные духовные и социальные ценности, модель поведения для нынешней украинской политической элиты.

Два предательства

Совсем недавно состоялись торжества по случаю Полтавской баталии 1709 г., эпохального события европейской истории, которое имело значимую роль для современных русского, украинского и шведского народов. После этой битвы шведы навсегда распрощались с имперскими амбициями, а россияне двинулись по пути создания собственной империи, куда влилась и большая часть нынешних украинских территорий. Не следует оценивать имперские формы существования государств в историческом плане — наверное, это был необходимый этап развития не только многих европейских стран, но и всего мира в целом. Вероятно, для своего времени империя явилась прогрессивной формой правления (Рим, империи Карла Великого в Западной Европе и Рюриковичей в Европе Восточной, позже Великобритания и т. д.).

В данном случае нас привлек один из «неотъемлемых элементов» рассмотрения событий Северной войны — измена украинского гетмана Мазепы тогда еще московскому государю, а впоследствии императору Петру І. Как известно, он незадолго до упомянутого сражения перешел на сторону шведского короля Карла ХІІ.

После бегства короля и гетмана на территорию Османской Порты, в Глухове — новой столице Малороссии (как именовали тогда территорию Гетманщины правители молодой и перспективной державы, с 1721 г. — Российской империи) была проведена имитация казни старого «изменника». На площади установили эшафот с виселицей, а на него поставили чучело, которое символизировало самого Мазепу. Далее был зачитан приговор, после чего палач вздернул чучело, но до этого сорвал ленту кавалера Андреевского ордена (кстати, второго из получивших его лично из рук молодого царя).

На девятый день после символической казни — 23 ноября 1708 г. — была провозглашена анафема Мазепы в Глухове и Москве. Кстати, автором сце нария церемонии в новой гетманской столице, вероятнее всего, был префект Киево-Могилянской академии небезызвестный Феофан Прокопович, а в Москве ее лично проводил Стефан Яворский — еще недавно личный друг опального гетмана. Мазепа многое сделал для успеха его духовной карьеры.

Глуховская церемония состоялась в церкви в присутствии самого царя, новоизбранного гетмана Скоропадского и старшины. Духовенство в черном облачении несло свечи черного света. Палач протащил символическое тело по городу и после втянул его в церковь. Священники, обступив «тело», под песнопения опустили свечи к полу пламенем, а новгород-северский протопоп Афанасий Заруцкий концом своего жезла ударял чучело в грудь и выкрикивал: «Анафема! Пусть будет проклятым!». После этого «тело» крючьями было вытянуто из храма, как бы на съедение псам.

Стефан Яворский, предав анафеме своего бывшего покровителя в Москве без излишней театральности, среагировал на эту акцию еще и стихами, в которых сравнил экс-гетмана «с ядовитым и лютым змеем», который пробует съесть утробу «матери-отчизны — России».

Только в последние два десятилетия отношение к данным событиям в Украине и России разделилось: в первом из новых независимых государств к Мазепе власти начали относиться по-иному, о чем свидетельствует Указ Президента Украины от 9 октября 2007 г. «Про відзначення 300-річчя подій, пов’язаних з воєнно-політичним виступом гетьмана України Івана Мазепи та укладанням українсько-шведського союзу». Во второй из названных держав официальная трактовка и ныне звучит по-прежнему. Об этом свидетельствует хотя бы Заявление Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации «В связи с 300-летием победы русской армии в Полтавской битве», принятое в июле 2009 г. В нем, в частности, отмечается: «Депутаты Государственной Думы преисполнены чувством гордости и глубокой благодарности к тем, кто 300 лет назад, не щадя своей жизни, встал на защиту Родины. Имена Петра Великого, солдат, генералов — „птенцов гнезда Петрова“, названия победоносных полков и героизм казаков и жителей Полтавы не будут забыты. Не будет забыто и предательство Ивана Мазепы, имя которого стало нарицательным, а сам он был предан анафеме Русской Православной Церковью. Не может не удивлять, что в руководстве Украины сегодня находятся люди, усматривающие в измене образец для подражания и, таким образом, отказывающие себе и своему народу в исторической правде считаться потомками победителей Полтавской битвы».

Попытаемся оценить деяния преданного анафеме гетмана с позиций исторической перспективы. Но сначала приведем оценку всей политики Мазепы, в сравнении с политикой гетмана «хорошего» — Богдана Хмельницкого, которую сделал еще в начале прошлого века известный историк М. С. Грушевский в статье «Мазепинство» і «богданівство»: «Мазепи-на кон’юктура таким чином тільки нав’язувала наново нитки політики великого гетьмана. Богданів союз з Швецією зостався нереалізованим в своїм часі…спільна боротьба з Польщею була, власне, першою під-ставою проектованого шведсько-українського союзу… Коли Карло ХІІ, розгромивши Польщу, звернув свою зброю проти Москви… заклики до українців, аби скористатися з цієї нагоди, зв’язавшись з шведами, ски-нути з себе московську зверхність — це був немов поклик до продовжен-ня політики Хмельницького, до діла і традицій славного освободителя від іга лядського». Но то была точка зрения ученого, писавшего сто лет назад. А как оценивают Мазепу сегодня? Обратимся к мнениям наших российских коллег.

Вот точка зрения известного специалиста по данному историческому периоду В. А. Артамонова, которую он изложил в июле 2009 г. на страницах журнала «Родина» в своей статье «Горький путь предательства»: «Ныне Мазепа возведен в ранг героя Украины, потому что, вопреки общему стремлению украинцев в ХVІІІ-ХІХ вв. к сближению с Россией, он в последний год жизни призвал казаков к походу на Москву вместе со шведами и возглавил „антимосковскую революцию“. Амбициозность была его отличительной чертой. Внимательно следя за конъюнктурой и страстно желая пробиться наверх, он семь раз менял хозяев». Такую точку зрения разделяет большинство российских и часть украинских историков.

Существует и другая оценка, которую разделяет меньшинство российских исследователей. Речь идет о книге Т.Г. Таировой-Яковлевой «Мазепа», вышедшей, кстати, в серии «Жизнь замечательных людей» московского издательства «Молодая гвардия»: «Давно уже пора отказаться от политических анафем и проклятий в адрес Мазепы и постараться извлечь урок из трагедий наших предков. Не стоит следовать пропагандистским штампам, которые пытались объяснить русско-украинский конфликт начала ХVІІІ в. корыстью одного „изменника-гетмана“. Надо набраться мужества и признать, что интересы и цели молодой Российской империи и ослабленной Гетманщины были очень различными». Такой несколько абстрагированный подход, на наш взгляд, более перспективен для дальнейших исследований. Теперь же попробуем обратиться к некоторым другим важным историческим событиям, в которых также присутствовал означенный феномен измены.

Следует обратить внимание, что Богдан Хмельницкий и последующие гетманы вплоть до Мазепы жили в эпоху, когда украинская сторона не расставалась еще в своих планах отношений с Россией с идеей конфедеративного государства с более-менее равными правами. Но российским монархам перспективы развития виделись по-иному. Поэтому обратимся теперь к периоду развитого абсолютизма, когда Российская империя пребывала на пике своего величия и могущества.

Одним из таких государей был Николай І, который, как известно, пришел к власти после добровольного отречения старшего брата Константина (тот был женат на особе не царских кровей). Все делалось тайно, но легитимно и в рамках тогдашнего законодательства. «Переприсяга» Николаю I была назначена на 14 декабря 1825 г. Но против нового престолонаследника выступили «дети 1812 г.» (так они сами себя называли) — декабристы. В многочисленных энциклопедических изданиях и публикациях разных лет их характеристика сводилась к следующему: «Декабристы — российские дворянские революционеры, которые в декабре 1825 г. впервые в истории России подняли вооруженное восстание против самодержавия и крепостничества… В 1821 г. создано в г. Тульчине Южное товарищество декабристов (в 1825 г. в него влилось Товарищество объединенных славян), в Петербурге — Северное товарищество декабристов». В планах восставших рассматривалось даже физическое уничтожение нового государя. Но и в столице империи и на юге выступление было жестоко подавлено. Пятерых — П. И. Пестеля, К. Ф. Рылеева, П. Г. Каховского, С.И. Муравьева-Апостола, М.П. Бестужева-Рюмина, «кои, превосходя других во всех злых умыслах силою примера, неукротимостью злобы, свирепым упорством и, наконец, хладнокровною готовностью к кровопролитию, стоят вне всякого сравнения» казнили, а многих других в кандалах отправили на каторгу в Сибирь или рядовыми в действующую армию на Кавказ.

В Петербурге Николай І устроил «очистительное молебствие» на самом месте бунта — около памятника Петру І на Сенатской площади, где соорудили «походную церковь». Войска были расставлены так, как это было 14 декабря. После окончания молебна и поминок по убитым во время бунта зачитали по всем войскам приказ, в котором отмечалось: «Ныне суд над ними и казнь, им подлежащие, исполнены, и очищены верные полки наши от заразы, нам и всей России угрожавшие».

В сибирскую ссылку было отправлено по этапу только представителей дворянского сословия более 120 человек. Среди них — аристократы и представители воинской элиты. За ними часто добровольно следовали и жены. Сочувственное отношение к ним прослеживалось уже во время вынесения приговоров, благородство и мужественность их поступка отмечается в многочисленных изданиях и поныне. Только правительственная верхушка николаевского времени осудила такое вооруженное и идеологически негативное отношение к правящему легитимному режиму.

Власти предержащие можно понять: ведь это был прямой и жесткий вызов правящему режиму, заметим — легитимному. Но с точки зрения российского сознания разного времени (только сейчас ситуация начинает меняться) у героев 14 декабря никакой измены не было: благородство и мужество декабристов подчеркивалось и подчеркивается повседневно и повсеместно — ведь они боролись за народное счастье.

Но с позиции «исторической правды», о которой упоминалось в думском заявлении 2009 г., это не совсем так — был прямой вызов существующей на то время законной власти, на который она быстро и жестко отреагировала. Поэтому прослеживается субъективизм в оценке Мазепы в сравнении с декабристами — ведь он тоже хотел достичь благоденствия (конечно и с учетом собственных интересов), но не для всех подданных империи, а только подчиненных ему как гетману.

Казус декабристов случился во времена расцвета российской державы. А вот пример времен ее заката. Кратко остановимся на событиях марта 1917 г. (по новому стилю), приведших к падению царского режима. Вот как они описываются в опубликованных в 2007 г. «Очерках истории России»: «Под впечатлением от переговоров с лидерами социальной революции Родзянко (спикер Государственной Думы) связался со штабом Северного фронта, где пребывал император. „Ненависть к монархии дошла до крайних пределов, — сообщал он Рузскому (командующему фронтом), — раздаются грозные требования отречения…“. В случае отречения, утверждал Родзянко, „наша славная армия не будет ни в чем нуждаться… Железнодорожное сообщение не будет ничем затруднено“. Думским лидерам казалось, что половинными мерами возможно взять рабочие массы под контроль. Но, как засвидетельствовали последующие события, массы контролировали вождей не менее, чем вожди контролировали массы. Родзянко успокаивал Рузского, сообщая: „Правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной Думы“. Это была правда, хотя и не вся (о влиянии Совета Рузский не догадывался), и сообщение оказало впечатление. Рузский решил требовать отречения Николая ІІ. На этот момент Николай II фактически пребывал под домашним арестом. После того как боль шинство командующих фронтами высказались за отречение, морально готовый к этому Николай дал согласие. Днем 2 марта он подписал телеграмму об отречении сначала в пользу сына Алексея, а затем — в пользу брата Михаила».

Фрейлина Анна Вырубова вспоминала слова Николая ІІ: «Это вынужденное решение, надо мной был занесен нож, и я всегда смогу это доказать, если меня спросят об этом». «Нельзя не придти к выводу, что Николай ІІ здесь хитрил… Пройдут тяжелые дни, потом все успокоится, и тогда можно будет взять данное обещание обратно», — считал Павел Милюков.

Но «тяжелые дни» не прошли. У Э. С. Радзинского в книге «Распутин» читаем: «В марте 1917 г., после победы Февральской революции, в казематах Петропавловской крепости стало многолюдно. Сюда, в камеры русской Бастилии, где при царе сидели политические преступники, были доставлены те, кто их туда сажал. Люди, еще недавно вершившие судьбы России, — бывшие премьер-министры Штюрмер и Голицын, министр внутренних дел Протопопов, руководитель департамента полиции Белецкий и сменивший его на этом посту Васильев, министр двора престарелый граф Фредерикс, председатель Государственного Совета Щег-ловитов, дворцовый комендант Воейков, ближайшая подруга царицы Вырубова, и прочие, и прочие, — собрались в крепостных камерах, вечно сырых от наводнений. Как напоминало это общество недавние балы в Зимнем дворце». И далее: «А потом грянул переворот, и захватившие власть большевики покончили с Временным правительством. И вчерашние министры отправились в те же камеры Петропавловской крепости. Там их не без юмора встретили царские министры, которых они так недавно туда посадили».

Большевики кардинально завершили этот наглядный процесс предательства монарха элитой — расстреляли царскую семью. Но для нас, с точки зрения злополучной «исторической правды», важно другое: измена государственному строю в России начала ХХ в. началась не с большевистских кровавых деяний, а с действий представителей политической и военной элиты тех времен, вынудивших императора уйти с легитимного поста главы государства. Дело было сделано: верхушка общества «сдала» своего государя. Но в современных публикациях почти не встречается осуждение такой измены — ведь, как заведено со времен советской историографии, «была объективная необходимость» в таких действиях.

Перед нами три существенных эпизода из истории как России, так и Украины. Но почему-то только за личностью Мазепы тянется хвост

«изменника». А ведь были еще многие истории предательства — вспомним хотя бы Петра ІІІ и Екатерину ІІ, Н. С. Хрущева и Л.И. Брежнева… Можно даже высказать крамольную мысль, что некоторые измены законному правителю порой приводили к прогрессу в развитии общества. И над этой проблемой на фоне действительно бесславного финала Мазепы как политика можно и нужно еще рассуждать. Только тогда можно будет говорить о подлинной исторической правде как явлении в нашем сознании.

мазепа предательство исторический идейный

1. Степанков В. Проблеми возз'єднання козацької України в контексті мiжнародних відносин Центрально-Східної Європи (остання чверть XVII ст.) // Україна в Цен-трально-Східній Європі (з найдавніших часів до XVIII ст.). — Вип. 2. — К., 2002. — С. 265−266.

2. Брайчевський М. Приєднання чи возз'єднання. Триптих // Переяславська рада 1654 року (історіографія та дослідження). — С. 399.

3. Смолій В. Іван Мазепа // Володарі гетьманської булави. — К., 1994. — С. 391.

4. Липинський В. Україна на переломі. 1657−1659. Замітки до icтopiї українського державного будівництва в ХVII століттю. — Відень, 1920. — С. 67−68.

5. Грушевський М. На українські теми. «Мазепинство» i «Богданівство» // Діалог. Україна i Росія. — 2002. — № 3. — С. 105−111.