Искусство 1970-1980-х годов

Конечно, каждое новое поколение отличается от предыдущего, и те, кто вступил на стезю искусства в 1970—1980;е гг., работают и видят мир иначе, чем те, кто, скажем, менял лицо советского искусства в 1960;е. В живописи этих десятилетий пет единого стиля, как един был, например, «суровый стиль», нет жестких канонов в применении тех или иных выразительных средств и приемов. Планы могут быть смещены, перспектива нарушена, объемы уплощены, воздушность и игра светотени изгнаны вовсе, как и тонко нюансированный цвет, уступающий иногда место резко ограниченному, локальному; вместо единой «точки схода» может возникнуть несколько, как в древнерусской иконе. «За плечами» современных художников богатейший опыт поисков и находок, использование традиций древней живописи и приемов фотои киномонтажа, как это делал в 1920;е годы А. М. Родченко. Вся эта широкая палитра выразительных средств, если только она не является самоцелью, раскрывает разные творческие индивидуальности и служит созданию задуманного художественного образа.

В 1970—1980;е гг. на арену культурной жизни вступило поколение, которое во многом определило лицо советской живописи последующего времени и в какой-то степени повлияло на искусство сегодняшнего дня: Т. Г. Назаренко, О. В. Булгакова, Н. И. Нестерова, А. В. Волков, В. В. Рожнев, А. Г. Ситников, В. М. Орлов и другие талантливые мастера. Это художники, ставшие сейчас уже заслуженными мэтрами, они много и интересно — на языке изобразительного искусства — размышляли о традициях, об истории, понимании красоты в современном мире. Они иначе, чем художники предыдущих лет, понимали образно-выразительные средства и возможности искусства: колорита, композиции, линейного и ритмического строя. Им близок язык символов. Их живописная форма богата театральной зрелищностью, иногда внешними эффектами, но всегда необыкновенно артистична, виртуозна, фантастически изощренна. В ней нет места прямолинейной повествовательности 1950;х гг., противопоказанной природе изобразительного искусства.

Т. Г. Назаренко. Пугачев. Москва, частное собрание.

Не случайно среди портретов, исторических и бытовых картин, пейзажей, натюрмортов появляется тема праздника, маскарада, как, например, в картине " Встреча Нового года" (1976) Татьяны Григорьевны Назаренко (р. 1944). Художник ищет нетрадиционные формы и для исторической картины. Так, в полотне " Декабристы. Восстание Черниговского полка" (1978) персонажи на заднем плане воспринимаются лишь как видение, возникшее у мастера после чтения книг, которые вместе с бумагами и саблями изображены на переднем плане в качестве главных «действующих лиц». Следующие этапы в ее осмыслении истории — «Казнь народовольцев», «Партизаны пришли» (обе — 1975), «Пугачев» (1980). Эксперимент становится характерным для художника этого времени: в живописи применяются приемы скульптуры (как это позднее делает Назаренко), в скульптуре — раскраска или просто наклейка цветной ткани (но об этом позже).

Метафора, притча являются обычными формами пластического языка Александра Григорьевича Ситникова (р. 1945). Гармония тихого мира его первых картин нарушается настоящей фантасмагорией начиная с середины 1970;х гг. Исследователи его творчества правильно пишут, что картинное пространство у него становится «полем борьбы добра и зла, любви и ненависти, разума и глупости, красоты и безобразия, борьбы и смирения, жестокости и доброты, варварства и бессмертия». Он сумел материализовать, пластически выразить духовно-психологические явления — эта черта представляется вообще одной из характерных в искусстве 1980;х гг. Цвет у Ситникова никогда не отражает натурных, предметных соотношений, он условен и экспрессивен, построен на напряженных диссонансах, создающих настроение драматическое, мятежное («Сон» , 1978, «Шостакович. „Золотой век“» , 1986).

О. В. Булгакова. Гоголь. Москва, частное собрание.

Фантасмагорично и искусство Ольги Васильевны Булгаковой (р. 1951). Как и Ситникову, ей чуждо прямое изображение действительности, визуальный реализм, «пересказ» того, что видит глаз художника. Ее образы слагаются из сложного ассоциативного строя мыслей и представлений, они также глубоко символичны. Так предстает перед нами в смертных пеленах " Николай Васильевич Гоголь" , одинокий и непонятный, окруженный лишь мучающими его, рожденными собственной фантазией персонажами (1981). Мучительное раздумье, даже скорбь характерны и для карнавальных тем Булгаковой («Представление», 1979; " Застолье при луне" , 1980).

Н. И. Нестерова. Тайная вечеря. (Фрагмент триптиха). Санкт-Петербург, ГРМ.

Сюжеты полотен Натальи Игоревны Нестеровой (р. 1944), наоборот, как будто бы очень просты: прогулки, игры, тихое созерцание природы. За ее разноликой, разнообразной манерой письма — мир совсем непростой, противоречивый, полный тревожных вопросов, неразрешимых проблем. Один из исследователей верно подметил, что художник намеренно часто использует мотив закрытого лица — книгой, букетом и т. п. Радостный, ясный, гармоничный мир создает в своих полотнах и монументальных панно Иван Леонидович Лубенников (р. 1951). Не прибегая к иносказанию, исходя прежде всего из цельности живописного пятна, при помощи которого он искусно разрабатывает поверхность холста, Лубенников пластическими средствами говорит о ценности человеческих отношений, красоте внешнего мира.

Интерес к предметному миру, можно сказать, восторг перед ним очень своеобразно выражен в «исторических натюрмортах» Николая Николаевича Смирнова (р. 1938). Искусствовед, начавший заниматься живописью уже после 30 лет, Смирнов прекрасно знает отечественное искусство. Его натюрморты написаны в традициях русской «обманки» XVIII в. С виртуозным мастерством, ювелирной точностью переданы предметы материального мира: оружие, кираса, кивер, ментик, барабан, гравюра, изображающая бегство Наполеона, — в натюрморте " 1812-й год" , или морской устав, судовые инструменты, книги, чертежи кораблей — в натюрморте " Виват, царь Петр Алексеевич!". Но эти вещи выбраны с художнической точностью и претворены в емкий образ, характеризующий не вещи, а мировоззрение современного художника. Скрупулезная выписанность каждой детали не самодельна, она отражает согретое большим человеческим чувством отношение к жизни.

В более жесткой манере работает ряд других мастеров. Через достоверную деталь, выписанную подчеркнуто жестко, к условному образу-символу идет В. Самарин (см., например, его диптих " Это": «Рядовой Мухин с войны не вернулся» и " Васильевна. Утренний свет"), В традициях живописи Николая Акимова работает В. Балабанов («Портрет художника А. Васильева» , фантазией живописца наряженного в костюм персонажей Салтыкова-Щедрина, которого Васильев иллюстрировал, 1983). Связь с фольклором, влияние примитива обнаруживает искусство А. Кулинича. В его творчестве часто возникает сказочный и глубоко символичный мотив родного дома: например, дом с руками, или дом, сквозь крышу которого пророс верзила-парень, и старики-родители срочно достраивают дом мансардой. В этих работах много чисто народного юмора, тонкого понимания силы и возможностей гиперболизации. О его творчестве в наши дни мы еще скажем ниже.

Не все решения художников этого поколения кажутся бесспорными, но лучшие из них оставили свой след в искусстве последующего времени.

Отметим две любопытные детали в искусстве последних десятилетий прошлого столетия. Во-первых, (несмотря на несомненное усиление интереса к вопросам формы и совсем не умаляя этот интерес) для многих художников (и, подчеркнем, особенно для художников России) остаются очень важными, первостепенными в искусстве проблемы социальные. Мы долго уходили от социальных проблем, как бы навязанных нам «извне», но мы к ним самостоятельно, «изнутри», пришли. Особенно это нашло свое проявление в живописи — как жанровой, так и исторической (Т. Г. Назаренко. " Танец" , 1980, «Декабристы», 1978, диптих " Старость" , 1986; Н. И. Нестерова. " Метро" , 1980; " Манекены" , 1986). Во-вторых, это самое начало нового «витка» в церковной живописи — появление современных иконописцев вроде отца Зинона, что является уже фактом истории, а не случайностью.

Мы рассказали в основном только о московской школе молодых художников, а их много — и разных — на обширной территории бывшего Советского Союза. Разные жанры в разных национальных школах развиваются в различных стилевых направлениях. Так, например, латвийская художница Джемма Скулме (р. 1925) тяготеет к аллегоричности, народному быту, фольклору. В ее картинах полностью отсутствует всякий намек на повествовательность, ее привлекают обобщенные цветовые планы. Язык Скулме суров: фронтально поставленные фигуры, строгий ритм вертикалей и горизонталей, застылость и имперсональность героев («Народная песня» , 1982). Ее манера близка языку «сурового стиля», хотя к этому поколению художница и не принадлежит. Наоборот, совсем иначе стал работать Тогрул Нариманбеков (р. 1930), художник, который начал свой путь в 1960;е гг. как живописец «сурового стиля». Певец труда больших строек, рыбаков Каспия, нефтяных вышек Апшерона, он не улратил интереса к образам смелых и сильных людей, но отошел от лаконизма, сдержанности и некоторого аскетизма «сурового стиля». В его последующих работах подчеркнуто чувственное, сенсуалистическое восприятие мира. Цветовые сочетания становятся яркими, сочными, предельно насыщенными, линия — более раскованной. Мастер широко использует традиции народного азербайджанского искусства с его юмором, наивностью, предельной декоративностью всего изобразительного строя («Портрет дирижера Камерного оркестра Назима Рзаева» , 1982; роспись в театре кукол в Баку и т. д.). Такие примеры разнообразия стилевых направлений, многоплановости, богатства палитры современной живописи можно было бы продолжить.

Разделение обзора станковой живописи 1960−1980;х гг. имеет свое оправдание, ибо есть определенный стилистический раздел, появление в живописи совсем новых приемов, отличных от «сурового стиля». В дальнейшем изложении материала разных видов и жанров мы вновь обращаемся к общему разделу искусства 1960−1980;х гг.