Отношение к обществу

Обэриуты жили в эпоху, осененную лозунгом, утверждавшим обострение классовой борьбы во имя победы социализма. Этот лозунг открывал дорогу и служил обоснованием усиления репрессий в стране. Обэриуты находились в глубоком конфликте с окружающей советской действительностью и особенно с ее тоталитарными проявлениями, они находились во внутренней эмиграции и были асоциальны. Так, Александр Введенский в эпиграфе стихотворению «Элегия» пишет:

Так сочинилась мной элегия о том, как ехал на телеге я.

Не самая социальная тема заявлена в этом эпиграфе. В самом же стихотворении лишь усиливается эта позиция: Нам восхищенье неизвестно, нам туго, пасмурно и тесно, мы друга предаем бесчестно и Бог нам не владыка. Цветок несчастья мы взрастили, мы нас самим себе простили, нам, тем кто как зола остыли, милей орла гвоздика.

Я с завистью гляжу на зверя, ни мыслям, ни делам не веря, бороться нет причины.

Мы все воспримем как паденье, и день и тень и сновиденье, и даже музыки гуденье не избежит пучины.

В морском прибое беспокойном, в песке пустынном и нестройном и в женском теле непристойном отрады не нашли мы. Беспечную забыли трезвость, воспели смерть, воспели мерзость, воспоминанье мним как дерзость, за то мы и палимы.

Поэт видит обыденность предательства и осуждает предательство друга как бесчестное и безбожное деяние. Человек не находит успокоения ни в близости с женщиной, ни в мыслях, ни в делах и воспевает смерть и мерзость. Это приводит к тому, что человек с завистью глядит на зверя. Боль за состояние общества и личности приводит поэта к асоциальной позиции.

Теоретические основы

Обэриу опиралось на теоретические разработки заумника, теоретика «безобразного творчества» Александра Туфанова. В 1925 г. Хармс познакомился с поэтом Туфановым, основавшим «Орден заумников Э80». Туфанов утверждал особое восприятие художником пространства и времени, что вызывает необходимость в особом литературном языке. Эти идеи оказали на Хармса сильное влияние.

Хармс считал, что слово — это сила. Сила, заложенная в словах, должна быть освобождена. Есть такие сочетания из слов, при которых становится заметней действие силы. Маяковский писал: «Я знаю силу слов, я знаю слов набат». Это ощущение близко Хармсу, который был уверен, что сила слов может двигать предметы. Стихи надо писать так, что если бросить стихотворение в окно, то стекло разобьется. По мнению Хармса, искусство должно действовать так, чтобы проходить сквозь стены.

Литературовед О. Ревзина высоко ценила Введенского и утверждала, что в человеческом языке скрыто не только тривиальное отображение форм жизни, заданных нашим восприятием ее, но в нем скрыты и новые формы, которых мы не знаем и не представляем, и эти новые формы и есть истинное искусство, дающее возможность полно использовать язык как средство познания, воздействия и общения. Чтобы эти формы обнаружить, мы должны выявить те правила, которые управляют тривиальной поэзией, отказаться от них и открыть таким образом пространство для нового миросозерцания.

Обэриуты считали, что, разрывая прежние связи между понятиями, поэзия разрывает и привычные связи между поэзией и внесловесной реальностью, превращая слово в предмет. Это даже уже не вполне метафора — слово-иероглиф вынуждает видеть себя как словоформу, а не как смысловую единицу.

Хармс увлекался оккультизмом и это было элементом поэтики обэриутов. «Мир — без прикрас, поэзия — без украшательства» — принцип их поэтики.

Обэриуты находились под сильным воздействием теоретиков и практиков авангардного искусства (См. книгу Жаккара. 1995).

Поэт и драматург Игорь Терентьев и футурист А. Крученых оказал влияние на А. Введенского и других обэриутов.